Сжигая за собой мосты - Татьяна Полякова

– А что было дальше? – спросила я, поймав себя на мысли, что практически ничего не знаю о своей бабушке.

– Дальше? Я уговорила ее перейти в наш театр костюмершей. У нее открылся настоящий талант. Всю жизнь она отдала родному театру. И Сашеньке, конечно, тоже.

Я думаю, из-за него она и не смогла устроить свою личную жизнь.

– Но ведь бабуля была еще несколько раз замужем? – спросила я, вспомнив фотографию, где моя бабка в компании усатого дядьки держит на коленях моего папу, которому было всего лет пять-шесть.

– Трижды, – кивнула Марго. – Но… все эти браки заканчивались ничем. Сказать по секрету, у твоей бабки был дурной вкус, вечно она выбирала всякую… – Марго кашлянула и виновато потупилась. – Первым, то есть вторым, ее мужем стал осветитель в театре, а между тем в нее был влюблен режиссер. И как влюблен! Просто места себе не находил. Осыпал ее цветами, подарил ей чулки… Чего ты ухмыляешься, в то время достать их было практически невозможно. Сашеньку обожал, твоя бабка брала сына с собой в театр, чтобы не оставлять одного. И что? Она вдруг выходит замуж за осветителя. Кошмар. Никто не мог понять… Режиссера перевели в Москву, и слава богу, а то мы боялись, что он руки на себя наложит.

– Осветитель тот, который с усами? – спросила я.

– Точно. Бабка прожила с ним три года. Потом они развелись. Он ушел из театра.

– Почему развелись?

– Он жуть как ревновал ее к режиссеру.

– Но тот же уехал.

– Какое это имеет значение? – удивилась Марго. – Потом был Валера. Нет, кажется, его звали Вадим. Точно. Этот вообще продержался полгода, что неудивительно, выпить любил, а твоя бабка это не приветствовала. Вадим служил шофером, не помню где, вообще я его плохо помню. Затем был перерыв в несколько лет, и бабка наконец встретила Григория Васильевича. Хороший был человек, упокой господь его душу, хоть и простой часовщик, но очень интеллигентный, степенный. Неразговорчивый, правда, но бабка твоя тоже особо болтать не любила. С ним она жила лет пять, брак их был абсолютно счастливым, но Григорий Васильевич заболел и вскоре умер. После этого она заявила, что больше никогда не выйдет замуж, и слово сдержала.

– Да, – вздохнула я. – У нее был солидный опыт.

– Это уж точно, – усмехнулась Марго. – Сказать по чести, мне всегда было непонятно… твоя бабка красавица, умница, а мужиков выбирала… как бы это выразиться… заведомо ниже себя. А ведь, кроме режиссера, были еще желающие, были, уж можешь мне поверить. Взять хоть Уманского, к примеру. Она ведь и в пятьдесят выглядела очень эффектно. Было в ней что-то… Один мужчина очень ее добивался, между прочим, работал в обкоме, на хорошей должности, она могла бы прекрасно устроиться, но бабка твоя за него не пошла, заявила, что сыну себя хочет посвятить. Смех, да и только, одно другому не мешает. Все-таки это странно, – нахмурилась Марго.

– Что странно? – не поняла я.

– Странно, что она всегда выбирала мужчин попроще, понезаметнее.

– Может, в качественном отношении они уступали, зато бабуля догнала в количестве, – усмехнулась я. Марго снисходительно хихикнула. – Почему ее браки заинтересовали моего отца? – решила я задать беседе нужное мне направление. – Вы думаете, это просто тоска по матери или…

– Я уверена, он хотел разгадать ее тайну.

– Какую тайну? – обалдела я, но, вспомнив, что Марго натура творческая и склонна к фантазиям, спешить с выводами не стала. – У нее была тайна?

– У каждого человека есть тайна, и у нее тоже была.

– Ну, не знаю, – пожала я плечами. – У меня, к примеру, нет никаких тайн…

– Уверена? – хмыкнула Марго и так взглянула, что я призадумалась. Пожалуй, старушенция права, кое-что все-таки есть. Вот взять хотя бы ангела-хранителя, далеко не с каждым его ангел заговаривает на улице. – Ты еще слишком мало живешь на свете, – махнула рукой Марго. – Кстати, у тебя есть любовник?

– Нет, – ответила я.

– Почему? Это как-то ненормально. В твоем возрасте девушке положено влюбляться в первого встречного.

– Можно я подожду второго? – хихикнула я, а Марго махнула рукой.

– Все ты врешь. Ты очень похожа на свою бабку, такая же красавица и с изюминкой, мужики таких не пропускают. А как же итальянский темперамент? – подмигнула Марго. – Неужто тебе не было интересно?

– Было, – согласилась я.

– И что?

– Ничего. То есть ничего особо примечательного. Наверное, мне не повезло.

– Все-таки ты здорово на нее похожа, – опять усмехнулась она. – Та тоже, вроде и говорит охотно, но ничегошеньки при этом не скажет.

– Значит, у нее была тайна? – напомнила я. – И папа хотел ее разгадать?

– Я думаю, его интересовал отец.

– С чего это вдруг? В его возрасте больше думают о внуках, чем о своем покойном отце, о нем ему следовало расспросить мать в пору любопытного отрочества.

– Можешь мне поверить, она о нем рассказывала и перед Пасхой всегда вместе с твоим отцом ездила к Ивану Николаевичу на кладбище, пока его тридцать лет назад не превратили в парк. Как тебе такая идея?

– Превращения кладбища в парк? Идиотская. Вы имеете в виду кладбище у Красных Ворот?

– Конечно.

– Отец мне о нем рассказывал, и о могиле предка тоже, даже место приблизительное показал. Так что необходимым запасом знаний он располагал. Может, его заинтересовали военные подвиги отца?

– Его интересовал не он сам, а тайна матери.

– Вот как. Надо бы пояснить, потому что я ничего не поняла.

Марго посмотрела на меня с сомнением и вздохнула.

– Вот я сейчас начну рассказывать, а ты решишь, что я выдумываю.

– Даже если так, разговор у нас получается увлекательный.

Марго махнула рукой.

– Никогда не понимала, шутишь ты или говоришь серьезно. Когда твой отец заговорил об этом, у меня возникла мысль, что он считает Ивана Николаевича не родным отцом.

– Ничего себе, – на всякий случай поразилась я.

– Только не надо намеков, – выставив руки вперед, точно защищаясь от меня, сказала старушка. – Он очень въедливо выспрашивал, как мы познакомились с твоей бабкой и что я, собственно, знала о ее жизни до нашего знакомства с ней.

– Так-так, и что вы знали?

– Да ничего. То есть я знала, у нее был муж-инвалид, маленький ребенок… Позднее, когда мы стали близкими подругами, к этим сведениям кое-что прибавилось, но, в сущности, я как ничего не знала о ее жизни до встречи со мной, так и не знаю.

– Отец, видно, тоже не знал.

– Что-то знал. Возможно, она все-таки ему рассказала.

– О чем? – не поняла я, теряя нить разговора.