Прощённые - Юлия Эрнестовна Врубель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выходит, вовремя успел. Бесчинство отменил, потребовал к себе для объяснений полковника Н-ского. Полковник встал на вытяжку. Почти спокойно доложил:
– Солдатики пытались убежать. Иные не впервой, Егоров и Семёнов ранее дважды были пойманы и доставлялись в части. А нынче прихватили из казённого имущества – белья, одёжи, для обмена на базаре, там и попались. Был вынужден примерно наказать, для пресечения в дивизии подобных безобразий. Солдаты нынче сильно распоясались…
– Солдат бежит из армии с нужды, от офицерского битья и произвола. В побегах надобно винить не беглецов, но их начальников, с коих без снисхождения и спрашивать! Пусть бы испробовали какова солдатская-то должность. Поди-ка, морды бить солдатикам не сложно. А чтобы навести по-человечески порядок…
Полковник слушал его с апатичным выражением. Молчал. Казалось, – и зевнул бы. А Михаил, теряя самообладание, ударил по столу:
– Предупреждаю! Чтоб последний раз! Вы слышали – последний раз! Я запрещаю! У меня в дивизии –ни-ни!
Потом взял себя в руки, выровнял дыхание, и твёрдым голосом закончил:
– Узнаю – буду отдавать под суд, не ждите от меня потом помилования или состраданья.
Полковник Н-ской на это ответил, печально посмотрев ему в глаза:
– Я вижу в вас достойнейшего человека, генерал. Однако, доброта – есть ваша слабость, которая способна ввергнуть в пребольшие неприятности. Поверьте мне, как старому солдату. Я много пережил и старше вас…
Он не продолжил спор и просто отпустил полковника Н-ского без последствий. Потом присел было, смочил водой виски… И вмиг опомнившись чуть не опрометью бежал к коляске.
Опаздывал! Решительно опаздывал на бал!
Глава 27. Счастливым быть легко
Судя по плотному обилию нарядных экипажей перед крыльцом, все приглашённые на торжество к Раевским собрались.
В прихожей на ходу стряхнул с себя шинель прямо на руки подбежавшего дворецкого. Тут же услышал сказанное шёпотом, ворчливо:
– Что так замешкались, Михайла Фёдорыч? Негоже-с… Старшая барышня уже справлялися о вас.
Он даже вздрогнул, всё как будто поплыло перед глазами: «Боже мой! Катя! Так она ждала меня!»
Михаил бросился наверх по лестнице. Вернулся. Краснея(!), протянул дворецкому на чай. Тот, подивившись щедрости, присвистнул…
В знакомой зале, ставшей сегодня непривычно тесной, шумной, Михаил Фёдорович поздравил именинницу, и тут же был прощён за опоздание. Затем, немного успокоившись, начал осматриваться, выискивая среди барышень Её…
Дамы, под мягкое шуршанье нижних юбок, изящной грациозной поступью прогуливались в зале. С негромким хрустом раскрывались лёгкие резные веера. Присутствующие кавалеры – по большинству, как он, одетые в военные мундиры. Но есть и штатские…
Екатерина Николаевна в бледно-лиловом платье из муслина, с букетиком фиалок в волосах, и скромной ниткой жемчуга на шее, беседовала с некой пожилою дамой. Он деликатно подождал. Вот, наконец, кивнула, повернулась и отошла. Пора!
Он бросился к Екатерине, с трудом удерживая шаг, приблизился, галантно поклонился, выдавил скомканные извинения. Она кивнула мило убранной головкой, но молчала. Тогда спросил её по части приглашения танцевать. На приглашение Екатерина Николаевна ответила насмешливо и несколько холодновато:
– Вы слишком опоздали, генерал. Все танцы я сегодня обещала. Даже не знаю, чем могу помочь вам.
Встряхнула веером, сощурила глаза, слегка пожала обнажёнными плечами. И – пауза. Смотрела на его мучения с издёвкой и выжидала. А он, герой и офицер, стоял перед девицей наипоследнейшим болваном, позорно заливаясь краской…
Уже через мгновение Михаил взял себя в руки. С достоинством откланялся. Затем, решительно ударил об пол каблуком и развернулся по-военному.
И услыхал отчётливое, сказанное в спину:
– Мазурка. Мазурку я оставила для вас. Смотрите же, не подведите.
И сразу быстрым шагом отошла, бросив в конец обескураженного Михаила…
Мазурку заявили третьим танцем – после вступительного полонеза (Екатерина шла с полковником из штаба), и вальса (вальсировала с Пушкиным – пронырой, низкорослою канальей! Впрочем, такие мысли недостойны. Отставить! Потому, как так нельзя. Но! Вездесущая вертлявая каналья!!!)
Мазурки уж насилу и дождался.
Она лукаво улыбнулась и кивнула, легко опёршись на руку…
Между фигурами пытался объяснить ей – про адъютанта, будь он так неладен, несвоевременное донесение, полк…
– Я думала, вы не приедете.
(…И что расправы допускать никак не можно, поскольку каждый прецедент…)
– Я думала, вы не приедете.
(…И что солдатики должны быть офицеру, словно…)
– Я думала, что вы…
И встретил её повлажневший взгляд…
– Я. Я люблю Вас.
Сказал – и сам не понял как. И задохнулся.
И вдруг она порывисто и страстно стиснула пальцами ладонь его руки.
Утром, вернувшись на квартиру после окончания бала, он сделал для себя два удивительных открытия. Первое состояло в том, что он был счастлив. Второе – в том, что подлинное счастье совсем простое, а быть счастливым удивительно приятно и легко. Будущее же представлялось для него теперь яснее, чем когда-либо, а всё, что виделось им в будущем, совсем естественно завязывалось с ней.
Сам Михаил готов был ехать свататься к Раевским хоть назавтра. Но, следуя совету Катерины, послушно дожидался следующего торжества. А там, на именинах бабушки, родоначальницы Раевских и Давыдовых, в имении Каменка, куда съезжалась вся обширная родня, он будет принят, как желанный член семейства.
«Михайла Орлов женится! Как? Почему?!» (из письма Пушкина старому приятелю.)
Глава 28. На всём скаку с повозки
Тем временем, в России последних лет правления Александра I тайные общества набирали всё большую популярность. Хотя бесславная история "Ордена Русских Рыцарей" канула в лету и была давно забыта, но… Этот почин нашёл развитие и продолжение в масштабах, о которых Михаил когда-то и не помышлял.
От всяких политических брожений он постепенно отдалился и погрузился в жизненные планы иного свойства. Однако, в кругу новоиспечённых «тайных обществ" о нём отнюдь не забывали. Да что там! Михаил Фёдорович был бы немало удивлён, узнав, как вырастает интерес к его персоне.
Он направлялся в Кишинёв, в Молдавию, чтобы согласно новому приказу, взять на себя командование 16-й дивизией. Сперва он должен был устроиться на новом месте, потом – женитьба, и тогда Екатерина переедет жить к нему. Пока он регулярно отсылал ей письма. Как оказалось, в письмах объясняться легче, и их неспешный эпистолярный диалог стал для него необходимой частью хода мыслей… Он будто постоянно вёл с ней разговоры. Любовь его, начавшаяся с радостного удивления, пережившая волнение и, свойственные всем влюблённым страх и жар, переросла в глубокую и нежную привязанность, а даже и в желание подчиняться женщине. Желание не столько обладать, но ещё более – принадлежать.
По пути следования
