Тени прошлого - Вячеслав Дерелецкий

Вождь выпрямился и вышел из-за дерева. Потом высоко вскинул вырванный из ножен меч и заливисто свистнул. Присевшие от неожиданности орки заметались по поляне. Предводитель в рогатом шлеме резко обернулся к Святомиру и вытянул перед собой залитый кровью Черногора меч. Два ненавидящих друг друга взгляда встретились.

– Мы еще встретимся, выродок! Запомни этот клинок!

Вожак орков что-то истошно завопил, брызгая слюной, и погнал своих растерявшихся бойцов навстречу появившимся на опушке врагам. Но Святомир не собирался дожидаться. Спрятав багрово сверкнувший меч, вождь отступил под защиту родного леса и развернулся. Скоро лесовичи уже мчались прочь от потерявших своих страшных лошадей врагов, бессмысленно метавшихся посреди брошенного становища. За спиной висел посох, напоминая о подвиге Черногора. Благодаря его самоотверженной жертве и совершенному чуду, у идущих впереди женщин и стариков теперь достаточно времени. Орки еще не скоро придут в себя и смогут переловить хотя бы половину разбежавшихся по лесу волков. На это уйдет не один час, и в лучшем случае напуганные неожиданной встречей варги тронутся в путь только к завтрашнему утру. К этому моменту отступающие лесовичи будут уже далеко.

Святомир перепрыгнул старый замшелый ствол, свалившийся поперек тропы, и, остановившись, пересчитал бегущих цепочкой сородичей. Охотники один за другим перескакивали препятствие и спешили дальше. Последним перемахнул его Остроглаз. Вождь проводил взглядом удаляющиеся спины товарищей и подумал, что, если бы не Черногор, лежать им всем там, на родной поляне.

Глава 8

Пара за парой конные дружинники миновали ворота казармы и сдержанным шагом втянулись в путаницу городских улиц. Дин крутил головой, пытаясь вспомнить знакомые места. Оставив в стороне скотный и сенной рынки, отряд добрался до высокой крепостной стены. Проскочив небогатый квартал кожевников с его неистребимым кислым запахом, они вырвались на широкую, мощенную булыжником улицу, ведущую к северным воротам, и спустя пять минут без остановки пронеслись через заранее распахнутые ворота.

Очутившись за городскими стенами, всадники перешли на размеренную рысь. Мимо потянулись золотистые поля созревшей пшеницы, убегающие к самому горизонту. Время от времени их сменяли темно-зеленые ряды хмеля, подвязанного к часто торчащим длинным шестам. Едущие навстречу телеги сворачивали на обочину, пропуская спешащих по делам дружинников. Узнав скачущего впереди командира гарнизона, крестьяне торопливо сдергивали с голов шапки и кланялись.

– Дин, – окликнул Мелиорн о чем-то задумавшегося товарища и пришпорил доставшуюся ему смирную лошадку. Очнувшийся от своих мыслей сотник придержал коня, дожидаясь товарища. – Дин, а почему тысячник назвал меня святым?

– Кем? – переспросил его опешивший сотник.

– Ну, этим… Яном Немудским… – Наморщив лоб, эльф пытался правильно вспомнить заковыристое имя.

– Яном Немуд… – непонимающе повторил за ним Дин и вдруг расхохотался, поняв, о чем идет речь. – Наверное, святым Яном Непомудским?

– Точно!

– Это, брат, молчальник один, вроде тебя, – отсмеявшись, с улыбкой объяснил Дин. – При королеве Ядвиге духовником состоял. Это третья супруга папаши нашего Наидина, короля Эдуарда. Ревнивый был – жуть! Хотя, признаться откровенно, поводов ему дражайшая супруга для этого давала предостаточно. Как-то раз его величеству захотелось узнать, в чем же исповедовалась ветреная женушка в последнее время. На его беду, монашек оказался честным и упертым. Тайна исповеди, мол, все такое… В общем, получил король от ворот поворот. И к вечеру упрямый монашек куда-то пропал. – Дин с намеком посмотрел на приятеля и усмехнулся. – А через неделю выловили его из Стаборна с переломанными руками-ногами. Похоже, умельцы из тайной канцелярии перестарались. А после смерти Эдуарда святоши вспомнили эту историю и сделали из упрямого духовника королевы святого, канонизировав его за принятые муки.

– Понятно, – протянул Мелиорн, довольно прищурившись от яркого августовского солнца.

– У вас святые есть? – Дин оценивающе покосился на скачущего рядом приятеля. Эльф отрицательно помотал головой. – Тогда у тебя был шикарный шанс стать первым.

Отряд влетел в попавшуюся на дороге маленькую деревеньку. Не сбавляя скорости, дружинники пронеслись мимо спрятавшихся за хлипкими заборами домов. Дин заметил, как обернувшийся Людовик призывно махнул ему рукой, и пришпорил лошадь. Мелиорн старался не отставать.

– Ну что, знакомые места? – поинтересовался командир гарнизона, окинув взглядом окрестности.

Дин поглядел на поросший высокой сочной травой луг слева, на купы деревьев и кустарников справа и пожал плечами:

– Да куда там… Семь лет прошло.

– Бог с ними, – согласно кивнул тысячник, выпрямившись в седле, и посмотрел на скачущего за спиной Мелиорна. – Твои проблемы мы решили, теперь давай вернемся к моим. – Людовик замолчал, думая, с чего начать. – До Лихобор путь неблизкий, поэтому вернемся мы, думаю, только к ночи. Так что завтра отдохните. Выспитесь, наберетесь силенок, а с утречка поедете в столицу. Возьмешь три… нет, четыре десятка.

– Зачем так много? – удивился Дин, дернув поводья. Взбрыкнувшая лошадь тряхнула гривой.

– Нормально, – решительно отрезал тысячник. – У меня уже два отряда в Гиблом Лесу пропали. Похоже, нынешние разбойнички научились ловко устраивать засады. Так что смотри в оба. Если что – в бой не ввязывайся. Если не получится проскочить с ходу – разворачивайся и возвращайся обратно. Мне здесь каждый человек дорог, поэтому не вздумай прорываться любой ценой, кто бы чего ни говорил! Понял меня? – Людовик демонстративно оглянулся на притихшего Мелиорна. Дин молча кивнул, прекрасно поняв намек старого друга. – По поводу приятеля своего все помнишь? Сбежит – самого отдам Плешивому Генриху. Теперь о моих делах… – Командир ноирского гарнизона с ухмылкой глянул на старого друга. – Есть у меня в этой твоей поездке свой небольшой интерес.

– Какой же? – с интересом повернул голову Дин.

Людовик немного помедлил, обдумывая ответ:

– Если получится проскочить Гиблый Лес, в Вуденберге обязательно наведайся к командиру расквартированных там егерей. Плети ему, чего хочешь, но хотя бы рота его молодцов мне здесь вот как нужна! – Тысячник красноречиво чиркнул по горлу ребром ладони. – Без них я Западный Тракт вряд ли очищу. Пусть поможет по-соседски, а за мной не заржавеет. Так и передай. Справишься?

– Постараюсь, – немногословно ответил сосредоточенный сотник. – А ополченцы чего?

– Ничего, – недовольно скривился Людовик и посмотрел на убегающую вдаль дорогу. – Много эти вчерашние горожане и наемники в лесу навоюют? – Дин немного подумал и неопределенно пожал плечами. – Вот и я говорю…

Разговор оборвался как-то сам собой.

До Лихобор добирались не меньше четырех часов. То и дело, переходя с размашистой рыси на торопливый галоп, дружинники неслись вперед, оставляя за спиной версту за верстой. Дважды они меняли уставших лошадей на постоялых дворах, где были перегоны почтовой службы и сменные лошади для королевских курьеров. Торопливо глотая колодезную воду, всадники нетерпеливо ждали, пока расторопные крестьянские мальчишки приведут свежих лошадей, и потом неслись дальше. Замкнувшийся Людовик чуть ли не ежеминутно пришпоривал и без того летящего коня. Дин и Мелиорн держались следом за ним, стараясь сильно не отставать и низко пригнувшись к гривам летящих галопом коней. За их спиной стучали копытами лошади порядком отставших дружинников, старающихся хоть как-то угнаться за отрывающимися все дальше.

Очередная деревня вынырнула из-за холма, встречая вросшими в землю домишками и заливисто-злым собачьим лаем. Мелькнули затянутые рыбьими пузырями крохотные окна над самой землей и низенькие перекошенные двери. Опасаясь кого-нибудь сбить или налететь на не вовремя выскочившую на дорогу живность, тысячник сбавил темп, немного придержав поводящего боками взмыленного коня.

Дин расслышал позади нарастающий топот и, оглянувшись, увидел того самого дружинника, который принес весть о Лихоборах. Поравнявшись с командиром, проводник прокричал, перекрывая дробный стук копыт:

– Версты через четыре Лихоборы будут. Вы бы охрану пропустили вперед, господин тысячник. А то, не ровен час…

Людовик кивнул и осадил вороного, переходя с размашистого галопа на неторопливую рысь. Сверкающая железом колонна всадников сразу приблизилась, оказавшись за спиной. Дорога обогнула холм, и дружинники, вынырнув из вытянутого распадка, оказались на окраине бескрайнего пшеничного поля, за которым на холме виднелась деревенька. Подлетев к крайним домам, они придержали коней, настороженно оглядываясь по сторонам.

Нагнавший Людовика Дин пустил своего гнедого шагом. Три пары дружинников осторожно двинулись по всей ширине деревенской улицы. Безмолвные избы чернели узкими провалами окон, хорошо заметными на светлом фоне недавно поставленных бревенчатых стен. Едва стих топот удаляющихся разведчиков, на сотника обрушилась хлестнувшая по нервам звенящая тишина. Дин утонул в ней, как в темном омуте. Не лаяли собаки, не мычали коровы, не кудахтали куры… В этом липком безмолвии сгинуло даже чириканье вездесущих воробьев, испуганной стайкой сорвавшихся с раскидистой вербы. Дождавшись разрешающего знака доехавших до середины деревни разведчиков, Людовик махнул рукой отряду и тронул своего вороного. Где-то среди домов жалобно заскрипела калитка, потревоженная налетевшим порывом ветра. Напряженные дружинники потянулись через деревню. Глухой топот копыт заметался между безмолвными домами.