Ветер забытых дорог - Юлия Тулянская

Наталья Михайлова, Юлия Тулянская

Ветер забытых дорог

Часть I

Сны Дайка, портового бродяги, сводили его с ума. Он видел незнакомцев, которых мог назвать по именам, и неведомые края, о местоположении которых догадывался. Сны были похожи на воспоминания. И это больше всего мучило Дайка: ведь наяву воспоминаний у него не было совсем.

Дайк знал о себе только то, что почти три года назад в море около побережья Анвардена его, закованного в ржавые кандалы, подобрал рыбацкий баркас. Он не утонул, потому что цепь прочно обмоталась вокруг обломка мачты. Одет Дайк был только в штаны и заношенную рубашку, поэтому по одежде о нем ничего нельзя было толком сказать. В онемевшие ладони въелась смола: бывший матрос? В цепях – может, и раб. Рыбаки осмотрели тело, но клейма не нашли.

Трое друзей из прибрежной деревни вместе держали один баркас. Они посовещались, что делать с полумертвым оборванцем. Выбросить снова за борт – об этом не шло и речи: не в обычае рыбацкого братства, каждый из которого может оказаться без помощи в море, дать утонуть еще живому человеку. Решили метать жребий: кому выпадет – тот возьмет спасенного в дом, а остальные поделят между собой расходы на лечение.

Рыбак, которому выпало взять бродягу к себе, спокойно кивнул. Самым вероятным исходом ему казалось, что беднягу и до берега не довезут живым. Он и так был как мертвый, тело холодное, точно уже без жизни, и вот-вот оборвется последнее дыхание. Тогда останется только его похоронить, как условились – вскладчину, и вовсе незачем брать на душу никакого злодейства.

Однако спасенный дотянул до берега, не умер ни на следующий день, ни через два. Хозяйка хижины, где лежал больной, безропотно присматривала за ним: она была женой и матерью рыбака и сочувствовала человеку, который спасся из морской бездны. Сознание не возвращалось к чужаку почти месяц. Наконец он начал ненадолго приходить в себя, но не был в ясном рассудке и не мог даже назвать свое имя.

Теперь рыбаки по-настоящему встревожились. Человек, оказавшийся в одиночестве в открытом море, нередко сходит с ума – уж они-то об этом слыхали! Видно, бедняга помешался. И если даже заботой трех соседских семей он встанет на ноги, то не станет ни помощником на баркасе, ни работником по дому. Как с ним быть? Не век же держать у себя.

Трое друзей обсудили новый поворот судьбы чужака. Другого выхода нет: придется отвезти его в городскую больницу для бедных. Так они вскоре и сделали, из жалости дав незнакомцу еще чуток оправиться и прийти в себя. И без того в рыбацкой хижине он прожил четыре месяца.

Чтобы как-то звать незнакомца, ему дали имя Дайк, под которым его и записали в больнице. Это было самое расхожее имя среди анварденского простонародья. Дайк – поденщик, грузчик, матрос… Уличных собак тоже часто называли этим простым именем.

Благотворительная больница, которая существовала в Анвардене на добровольные пожертвования, была настоящими воротами на кладбище, жуткой морилкой для неимущих, какими всегда становятся заведения, живущие на подачки. Но Дайк и там не умер, хотя спустя пару месяцев во время очередного повального поветрия среди больных заразился и опять слег. Так целый год своей жизни, с тех пор как рыбаки обнаружили его на волнах в обнимку с обломком мачты, Дайк пролежал полумертвый и едва ли не все время без памяти.

Наконец по выздоровлении он покинул больницу и отныне должен был заботиться о себе сам.

Сны стали преследовать его не сразу.

Дайк старался вспомнить себя. Вместо собственной памяти он пробудил в себе странные видения, которые никак не могли быть его судьбой и принадлежали кому-то другому.

Сперва Дайк думал, что это у него бред от голода. Он был широкоплечий парень, хотя сильно исхудавший и ослабевший. Такому не подают охотно. Ремесла Дайк никакого не знал, а может, просто не помнил. Ему оставалась поденщина, но Дайк был подавлен, непредприимчив и не выдерживал соперничества с местными, которым совсем не улыбалось, чтобы чужак отбивал у них хлеб.

Дайк жил в гавани и ночевал среди разбитых бочек, от которых несло солониной и рыбой. Вернувшись к себе на ночлег, парень с ужасом ждал приближения снов. Они не всегда были кошмарными. Может быть, если бы Дайк помнил, кто он на самом деле, он с радостью отдавался бы своим ярким видениям. Но он, потерявший себя самого, раз за разом становился свидетелем чьей-то чужой жизни, неизвестно как связанной с ним и мучающей его неразрешимым вопросом.

Дайк затих, закрыв глаза, закутавшись дырявым плащом. И вот перед ним в сияющем зерцале уже стоит прекрасный, как пламя, небожитель. Его зовут царь Бисма, Бисма Содевати.

Небожители – великий народ Вседержителя. Когда Дайк лежал в благотворительной больнице, он не помнил самых простых сведений о сотворении мира, даже тех, которые знает любой простолюдин, хоть изредка посещающий храмы. Послушники, приходившие даром ухаживать за больными, рассказали ему суть веры.

Дайк лежал на подстилке у стены и тяжело дышал, а молодой белобрысый круглолицый послушник сидел рядом. Он думал, что больному скоро конец, и пытался наставить его. Оказалось, Дайк начисто забыл – если когда-то знал, – кем создан мир – и кто такие люди, и почему они должны чтить Вседержителя.

– Ты в храме хоть бывал? – сочувственно спрашивал послушник.

– Не помню…

– Тебе надо просить милости Вседержителя. Тогда ты попадешь в Небесный край. Понимаешь?

Дайк молча качнул головой: нет. Послушник, запахнувшись в длинную грубую рясу, старался коротко и понятно объяснить больному суть спасения.

– Люди – падший народ. Все злы от природы. Ты ведь вот лгал, воровал, делал зло? Надо просить милости…

– Я ничего не помню, что я делал…

– Ну, ничего. Даже если не помнишь. Все равно все люди виноваты. Ты понимаешь, что я говорю?

Дайк снова кивнул. Он каждый раз открывал глаза, когда послушник обращался к нему, а потом веки сами собой вновь опускались.

– Вот послушай. Когда-то Вседержитель сотворил себе прекрасный небесный народ. Они были бессмертны. Они были все равны, и только один сильнее остальных. Он был князем небожителей. Ты знаешь, что такое князь?

– Угу, – промычал Дайк.

– Небожители жили в небесном краю. Там никто не умирает, ничего не вянет… цветы везде. Они могли делать, что хотят, только им нельзя было ходить в Обитаемый мир.

– В наш? – прошептал Дайк.

– Вседержитель им строго-настрого запретил.

– А почему? – Дайку казалась непонятной эта история.

– Вседержитель не объяснил. Просто запретил. Наверное, ему виднее. Но князь небожителей стал их уговаривать: пойдемте туда, там… – Послушник запнулся, подбирая понятное больному бродяге слово. – Источник силы, могущества, понимаешь? Там мы станем такими же, как Вседержитель.

– Пошли? – уронил Дайк.

– Не все. Половина – пошли. А половина – остались верными Вседержителю.

– И нашли? – Дайк облизнул пересохшие губы.

– Что?

– Это… могущество?..

– Нет… Какое могущество в бренном-то мире. Наоборот, небожители пришли да как увидели, что тут творится… все растет, умирает, родится, разрушается, сплошная круговерть. Они испугались и захотели вернуться. Но их уже обратно не пустили. Они потому что изменились от мира и стали смертными.

Дайк снова открыл глаза и посмотрел на послушника мутным взглядом.

– Вседержитель создал Подземную тюрьму и посадил туда этих падших небожителей вместе с их князем. Князь с тех пор стал править Подземьем и называется Князем Тьмы, а его друзья-сообщники стали демонами. А их потомков Вседержитель пощадил и оставил жить на земле. Это и есть мы, люди. Поэтому мы умираем и поэтому мы все падшие и злые по самой сути. Мы живем в мире, в котором Вседержитель не разрешал нам жить.

Из снов Дайк узнавал гораздо больше, чем могли рассказать ему самые грамотные послушники в благотворительной больнице.

Потомки небожителей в Обитаемом мире вновь разделились. Одни основали державу, которую назвали Сатра. Другие небольшими племенами расселились по миру и начали забывать о своей связи с небесным народом. Они звали себя людьми и стали понемногу дичать в постоянной борьбе с природой…

Потерявший память бродяга понимал язык небожителей. «Сатра» означало «царство». Бисма Содевати – смертный сын падшего небожителя Содевы. Содева уже заключен в Подземье, а его потомок Бисма живет в Обитаемом мире.

Бисма вел небольшой отряд, чтобы разведать окрестности и найти место для строительства нового города.

На царе был шлем превосходной работы: он покрыт гравировкой и позолотой, украшен восемью сходящимися к вершине полосами, а низ шлема весь отделан чеканкой. Зерцало начищено до блеска, выпуклый узор сияет на груди. За спиной у Бисмы наискось висит в ножнах двуручный меч, так что рукоять торчит над левым плечом.

Вдалеке за излучиной реки виднелись невысокие горы. Бисма остановился среди поросших лесом холмов под ярким синим небом, у его ног текла широкая и быстрая река; стояла осень, и по воде плыли листья.