Тайна Ночи Свечей (СИ) - Дьюк Эйвери

— Грифалету конец, — с полной уверенностью возразил посол Хельдерби, подливая вина, сидящему справа от него послу Ригби. — За шарлатанов всерьез взялась Шутта. Кстати, кого из вашего посольства направили разбираться с их фокусами, если ты здесь?

— Шарлатаны видимо нашли, чем удивить, раз уж сам Ригби Бессердечный предпочел оставить их в покое, всего раз пообщавшись с грифалетским предсказателем, — не унимался посол Клэрри, с интересом поглядывая на шуттанца. Тот отставил занесенную для глотка кружку в сторону и сцепил на столе пальцы в замок.

— Боюсь салеманские шпионы начали терять свою хваленую хватку, иначе зачем бы им пришлось собирать досужие сплетни вместо достоверных фактов? — не остался в долгу посол Ригби, еле скрывая раздражение за натянутой улыбкой.

— В самом деле? — с притворным удивлением протянул посол Клэрри, будто в халатности сейчас уличили не шпионов его собственной страны, а чьей-нибудь чужой, не имеющей к нему ни малейшего отношения.

— Да уж, совсем обленились ваши молодцы, — посочувствовал посол Хельдерби, догрызая сахарное яблочко из числа тех, что лежали со стороны салеманца, решившего распустить очередную сплетню. — Посла Ригби за то и прозвали Бессердечным, что он ни во что и никому не верит, лишь с улыбкой выполняет свою работу, портя жизнь врагам Шутты. Блестящий подход к делу! Наша королева столько раз предлагала ему перебраться в Берентиль, но он все отказывается.

— В Берентиле для меня слишком холодно, — ворчливо пояснил шуттанец, но тут же добавил, заметив, как нахмурился посол дружественного королевства. — Однако, я высоко ценю гостеприимство вашей прекрасной королевы!

Лесть пришлась по душе берентильцу. Крякнув, он ловко подхватил кувшин и наполнил кружки до краев, требуя выпить за красоту и долголетие всех трех королев. Отказываться пить за правительниц послы не стали. Опустевшие кружки грохнули о крышку самодельного стола практически одновременно, но на этом их единодушие и закончилось.

Выпитое дурно отразилось на чувстве такта посла Клэрри. Уже через минуту он возобновил свои нападки, забывая о всякой осторожности и чувстве самосохранения.

— Тогда выходит, у предсказателя видели кого-то очень похожего на Вас. Мне правда сложно предположить такое невероятное сходство, да еще не где-нибудь в Шутте, а в маленьком Грифалете, где шелка и золото считаются ядом, способным разрушить дар истинного предсказателя, — не сводя пристального взгляда с посла Ригби, стал возвращаться к прежней теме посол Клэрри. — Или, быть может, при дворе Шутты появился еще один молодой посол, решивший последовать вашему примеру в выборе ярких нарядов и приметных украшений?

— О нет, направили к ним именно меня! — зло сверкнув глазами, сознался шуттанец, поняв, что отпираться бесполезно. — Более того, из вежливости я даже принял приглашение предсказателя и посетил его дом. Беседа оказалась на редкость занятной… И все же покинуть славное королевство Грифалет мне пришлось совсем по иным причинам, — старательно изображая дружелюбие, подвел итог посол Ригби.

— Я себе представляю! — рассмеялся посол Берентиля, хлопнув шуттанца по плечу так, что тот чуть не пересел с бочонка на землю. — Должно быть вывел жалкого шарлатана на чистую воду и отправился по более важному поручению, а позже неожиданно вернешься и добьёшь Грифалет каким-нибудь особенно изобретательным способом.

Вера берентильского великана в таланты шуттанца внушала последнему надежду на скорейшее завершение неприятной темы, но назойливый салеманец, явно хвативший лишнего, и не думал успокаиваться.

— Говорят, что на Вас лица не было, когда Вы покидали дом предсказателя, — прямо заявил посол Салемана, выискивая на лице шуттанца хоть малейший проблеск эмоций, способных подтвердить донесения шпионов.

Как бы не хотелось послу Ригби завершить этот разговор на мирной ноте, пропускать мимо ушей откровенную насмешку было не в его характере, к тому же он недолюбливал завистливого сплетника и с радостью отправил бы того на корм рыбам, не будь Салеман интересен Шутте.

— Если на мне не было лица, как же меня узнали ваши бездельники? — шутливо начал посол Ригби, лукаво щуря зеленые глаза, сквозь которые уже начинала проглядывать его знаменитая жестокость, не сулящая салеманцу ничего хорошего. — Раз Вы так заинтересованы в предсказаниях, могу поделиться парочкой, говорят я не плохо угадываю будущее, — зловеще улыбаясь, предложил шуттанец.

Притихший посол Клэрри трезвел на глазах, до него начала доходить вся опрометчивость попыток задеть, по его разумению, оступившегося, более удачливого коллегу. Несмотря на всю свою молодость и малое число лет службы в посольстве, шуттанец успел зарекомендовать себя. Салеманцу сразу припомнилось другое прозвище, куда менее известное, чем Ригби Бессердечный. Кое-кто называл шуттанца змеей в птичьих перьях и намекал, что это именно то, за что король Шутты платит своему особому послу. Умение не только шипеть, но и жалить!

— О, как интересно, я бы с удовольствием послушал предсказания, — добродушно откликнулся посол Хельдерби. Добряк в упор не замечал смены настроения за столом и лишь подливал своими беспечными словами масла в огонь.

— Что ж, приступим, — закатав рукава, как заправский фокусник, начал посол Ригби, беря в одну руку стакан, а в другую кости. — Во-первых, мы с вами, друг мой, Хельдерби, поделим куш поровну. Вот увидите, удача окончательно отвернется от посла Клэрри и он проиграется в пух и прах, как и предупреждал прядильщик из ордена Опаленных. Во-вторых, никто из нас в этот раз не заключит с Кордой ни единого договора. Прядильщики будут слишком заняты, пытаясь подавить бунт, который разгорится прямо у дверей главного храма в тот момент, когда Верховная будет колдовать над своей драгоценной свечой. И в-третьих, следующему салеманцу, посмевшему сунуть свой длинный нос в мои дела, я непременно сверну шею, — объявил посол Ригби, мерно тряся стакан с костями и не меняя своего шутливого тона.

Шуттанец внимательно разглядывал меняющиеся с каждым его словом лица зрителей и четко оценивал эффект, произведенный заявлением о скором бунте. Дождавшись, пока посол Клэрри окончательно проникнется сказанным, а до посла Хельдерби наконец-то дойдет, что шутками здесь и не пахнет, посол Ригби перевернул стакан. Он даже не взглянул на выпавшую комбинацию, куда больше его занимало какое бы яблоко выбрать. Шуттанец лениво протянул руку к лотку со сладостями, игриво пошевелил пальцами и аккуратно вытянул самое нижнее яблоко, умудрившись не разрушить всю пирамиду. В то время, как он смаковал засахаренный фрукт, его партнеры по игре и онемевшие зрители, ошарашенно рассматривали шесть одинаковых кубиков, демонстрировавших лучший расклад из всех возможных. Первым в себя пришел посол Хельдерби.

— Но позволь, Ригби, это ведь чистая победа! Какое уж здесь «поделим пополам»? Похоже, сегодня с носом останется не только посол Клэрри, но и я, — стал прощупывать почву посол Берентиля.

— Куда интереснее предсказание о бунте, — настороженно озираясь по сторонам, выдавил салеманец.

Толпа зрителей, еще недавно охваченная праздничным настроением, начала подавать признаки беспокойства. Движения двуликих стали резче, а перешептывания, расходящиеся, как круги на воде после падения камня, становились все тревожнее и громче. Было видно, что слова о бунте произвели сильное впечатление. Более того — в них поверили и уже начали передавать по цепочке.

— Неужели мы оказались запертыми в Корде как раз в тот момент, когда здесь должна начаться резня, как Вы вообще об этом узнали? — спешно переходя на шуттанский, с тревогой в голосе уточнил посол Клэрри. Ему совсем не хотелось попадать под раздачу, когда боривальцы наконец сцепятся с прядильщиками. О том, что посол Ригби может кого-нибудь придушить, если его как следует разозлить, салеманцу было известно и без предсказаний. Недавние попытки поддеть шуттанца были забыты, посол Клэрри ждал ответа и лишь надеялся, что все не так плохо, как начинало казаться.