Евреи-партизаны СССР во время Второй мировой войны - Джек Нусан Портер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но тут Александр Каменский натолкнулся на раненого. Это был партизан из отряда Константина Косенко, раненый спасся чудом, в нем едва теплилась жизнь. С трудом рассказал он, что начальник штаба терпит поражение, отряд его попал не в обычное, а в двойное, в тройное окружение!
И вот из только что завершенного боя Александр Каменский вновь бросился в огонь – на выручку своего друга Косенко. И вновь запылал лес, вновь стало светло, как днем… «Батько», к тому времени раненый, бился за своего «сынка», и «сынок» почуял это и из последних своих сил бросился в последнее за эту ночь сражение. Опять отряд стал единым, – с двух сторон партизаны били по одному месту…
Чтобы дать представление об этом «месте», скажем, что тут были сосредоточены и танки, и танкетки, и минометы, и пулеметы. Но дружба советских людей была сильнее смерти, – и в объятых пламенем танках гибли и задыхались гитлеровцы, подбитые танкетки умолкали, выбывали из строя минометы и пулеметы.
…Был конец ночи, ливень не прекращался. По дороге шел отряд имени Сталина. Дорога вела в Кобещанский лес. На трофейных, только что отбитых у немцев лошадях сидели два друга: Александр Каменский и Константин Косенко. Молодой начальник штаба поддерживал раненого командира. Кругом было множество друзей, все они являлись членами одной семьи, многонациональной, крепкой и единой. Уверенно и твердо они шли в ночь, к новым боям, к победе, которая, как заря, должна была подняться над теменью, над залитыми братской кровью равнинами и лесами, над этой раскисшей и трудной дорогой…
Без огня…
Ширка Гаман
В одном местечке немцы не оставили в живых ни одного еврея, за исключением нескольких ремесленников и инвалидов. Они вывели слепого Озера, обложили его камнями и деревянными колодами и выкрикнули команду: «Jude, rechts! Jude, links!»[36] Озер споткнулся и упал, поднялся на ноги, снова упал и произнес: «Shma Yisrael»[37].
Немцы вошли в дом жестянщика Земаха и стащили его жену Рахиль с кровати, где она лежала уже много лет, парализованная на обе ноги. Двое из них схватили ее под мышки, а остальные кричали:
– Вперед! Ты, жена свиньи!
Однажды Земах нашел ее лежащей на полу израненной. Когда он поднял ее и положил на кровать, она тихо сказала ему:
– Земах, пожалуйста, пожалей меня, дай мне яд.
Земах как-то раздобыл для нее порошок, завернутый в кусок ткани, но каждый раз, когда он кормил Рахиль с ложки, он забывал положить яд в блюдо… Он стоял у входа в свою кузницу, рука в кармане, пальцы держат порошок. Он хотел достать свой курительный табак, но в последнее время его рука почему-то тянулась к ядовитому порошку.
Сегодня должен был наступить конец. Он избавит ее, свою Рахиль, «и они больше не будут ее мучить», – решил он.
Внезапно он услышал снаружи звук колес. Пьяный немец въехал в кузницу на мотоцикле. Земах сразу понял, что коляска не подлежит ремонту.
– Чем я могу вам помочь?
– Коляска должна быть отремонтирована к вечеру.
– Хорошо, – сказал Земах и пошел к мешку с углем.
– Нет, нет, ты не должен использовать огонь. Еврейский жестянщик должен уметь гнуть железо без огня, – сказал немец, садясь на мешок с углем. Он вынул пистолет и спросил: – Ты понял?
– Я все прекрасно понял, – сказал Земах.
– Заткнись, сука, – крикнул немец.
Земах сделал вид, что не расслышал; он оглядел кузницу, как будто что-то искал, подошел к стене, снял широкий кусок листового железа, пощупал его и наклонился, как будто хотел что-то поднять.
– Сядь, еврей, – крикнул немец. – Долго ты еще собираешься бездельничать?
Он наклонился, чтобы взять кусок листового железа из рук Земаха.
Земах быстро поднял руки и, выдохнув так, будто бил тяжелым молотом по наковальне кузницы, накинул кусок листового железа на голову солдата и со всей силы затянул его, как будто наматывал веревку на шею.
Немецкий солдат тяжело застонал. Земах продолжал крутить кусок листового железа, которое держал в руках, прижимая голову немца к полу, затем оттащил его к стене, бросил на него мешок с углем и вышел из кузницы, не закрыв за собой дверь.
– Доброе утро, Земах, – поздоровался Гирш-строитель, случайно проходивший мимо.
– Откуда ты идешь, Гирш?
– Из леса Ягилы.
– Как там чувствуют себя партизаны?
– Пока что очень хорошо. Они целы и невредимы.
– Проходи, пожалуйста, в дом, я хотел бы тебе кое-что показать, – сказал Земах.
Он стащил мешок с углем с мертвого немца.
– Ты видишь, Гирш?
– Вижу. Да благословит Бог руки, которые это сделали! Ты должен немедленно бежать в лес, к партизанам, к своим «сыновьям». Ты слышишь меня?
– Да, я слышу. Сегодня всему этому придет конец. Сегодня… Одну минутку, пожалуйста.
Гирш посмотрел на него в изумлении.
– Пойдем, Гирш.
Он уже готов был вернуться к жене, когда они увидели темный дым, поднимающийся густым столбом, а в воздухе запахло смолой.
– Они снова подожгли город! – сказал Гирш. – Кажется, твой дом тоже горит, Земах!
Дойдя до места пожара, они обнаружили, что от его дома и его парализованной жены Рахили осталась лишь куча пепла. С минуту они стояли молча. Затем Земах повернулся в сторону леса и пошел приветствовать своих «сыновей», партизан.
Партизанская дружба
А. Ф. Федоров, дважды Герой Советского Союза, генерал-майор, бывший командир партизанского соединения
В моем соединении сражались люди всех профессий, всех возрастов, мужчины и женщины. Среди наших бойцов были русские, украинцы, белорусы, узбеки, евреи, татары, киргизы. В партизанских отрядах, в семье партизан сталинская дружба народов нашла свое ярчайшее выражение. Люди различных национальностей, которые под живительным солнцем Сталинской Конституции породнились навеки, и в минуту смертельной опасности для нашей Родины оставались братьями…
Самуил Готсбан
Самуил Готсбан был студентом Ленинградского института физкультуры. Во время войны с белофиннами он вступил добровольцем в Красную армию и стал танкистом.
В августе 1941 года немцы окружили танк Готсбана. Тяжелораненый танкист попал в плен. В лагере военнопленных, – там было 20 тысяч человек, немцы пытали и расстреливали наших людей, мучили их голодом и жаждой. Но Готсбану удалось бежать из лагеря.
Бежал он также из Киева, куда на свою беду пришел в дни еврейского погрома, который устроили немцы. В пути, однако, его арестовали и посадили в набитую людьми теплушку. Люк теплушки был завинчен,
