Колыбелька из прутиков вербы - Галина Артемьева

Юкио исправно раз в месяц давал ей деньги на домашнее хозяйство. Не какую-то особо крупную сумму, но на жизнь вполне хватало, тем более что у нее в перспективе тоже намечался неплохой заработок, как только она получит диплом об окончании университета. А вот чем зарабатывал Юкио, ей хотелось бы все-таки узнать поточнее. Ей казалось, что она задала совсем простой вопрос. Она не ожидала услышать то, что он ей поведал. Сначала, как и в разговоре с ребе, Юкио рассказал о бедствиях, которые регулярно обрушиваются на его далекую страну. Луцинка об этом слышала, без подробностей, конечно, и ужасно, всем сердцем сочувствовала. Потом муж открыл ей свою мечту, касающуюся создания голема.

Луцинка просто ушам не поверила. Она звонко рассмеялась и проговорила сквозь смех:

– Надеюсь, ты шутишь?

– Конечно, нет, – ответил упрямо Юкио.

– Ты веришь в сказки и чудеса? – спросила Луцинка у мужа, погладив его по щеке.

Она знала, что мужчины до самой старости остаются мальчишками и фантазерами, и чувствовала умиление.

– Нет. Я верю, что если такой защитник существовал у евреев, я смогу его воссоздать, чтобы он защищал японцев.

– Хорошо, – рассудительно заметила тогда Луцинка, не желавшая обострять отношения с любимым. – Ладно. Но как ты себе представляешь? Все-таки сто с лишним миллионов вашего народа – это не еврейское гетто в средневековой Праге. Куда там голему справиться!

– Ну, во-первых, он будет обладать сверхъестественной силой. Его нельзя оценивать обычными человеческими параметрами. А во-вторых, мне бы только понять алгоритм. Если получится сделать одного, получится и тысяча.

– То есть у каждой японской семьи в идеале будет сидеть в кладовке свой голем? – изумилась молодая жена.

– Я так далеко не загадываю. Мне главное сейчас создать одного. Мне придется работать в одиночку. И… – тут Юкио прервался, почувствовав, что Луция его не понимает. – …в общем, пока еще у меня идет подготовительная стадия.

– Но чем же ты зарабатываешь все-таки? – вернулась к изначальной теме жена.

– Я пока не зарабатываю денег. У меня есть на счету в банке некоторая сумма. Досталась по наследству, – он почему-то постеснялся сказать, что живет на средства родителей.

– А что будет, когда она закончится, твоя сумма? – продолжала допытываться жена.

Деньги не должны были закончиться, но ей об этом знать не полагалось.

– Не беспокойся об этом, – просто сказал Юкио.

И все-таки тогда Луцка недооценила всю странность его занятий и всю степень его одержимости. Она еще до замужества знала, но не придала значения тому, что ее парень ходит в синагогу (пусть себе ходит, развлекается, не может же он быть настоящим евреем, какой из него еврей). И потом, услышав про его планы, не придала она особого значения тому, что рыщет он вечерами по берегам Влтавы в поисках какой-то особой глины, а также самой его мечте о големе. Все это казалось ей мелочью и ерундой, пока не родилась Марушка.

А потом у нее словно глаза открылись. Когда родилась девочка, молодой мамочке захотелось показать ее всем-всем, кто вместе с ней разделит ее огромную радость. Конечно, все ее родные и близкие радовались, любовались японской куколкой, похожей на своего папашу как две капли воды. Но вот тут Луцинку и стал терзать еще один вопрос: а что же родственники папочки? Они и на свадьбе не были, и поздравление тогда не прислали. Но это ладно. Ей самой это не очень-то и нужно было. Но сейчас – совсем другое дело! Сейчас новый человек явился в мир и нуждается в любви и поддержке всех, кто имеет к нему хоть какое-то отношение!

– Слушай, – спросила она как-то раз, – а твои знают о том, что у тебя дочь родилась?

– Я сообщу, – потупившись, пообещал Юкио.

Он действительно написал в Японию. Но только отцу. Очень коротко поставил в известность, что некоторое время тому назад женился на чешской девушке, а вот теперь у них появилась дочь, которую назвали Марико. Он даже вложил в конверт фотографию малышки, чтобы отец (а если тот сочтет возможным сообщить матери, то и мать) полюбовались бы на плод его любви.

Ответ пришел очень быстро, он даже не ожидал. Отец поздравлял его с рождением дочери, но сокрушался, что сын не выполнил главное требование семьи. Ведь ему разрешалось абсолютно все, за одним-единственным исключением: жениться он обязан был на японской девушке. Интересы их семьи равнялись интересам страны. И тут отступлений от данного слова допустить не представлялось возможным. Не может наследство попасть в руки гайджинам. Дальше отец писал, что мать очень разочарована, что тем не менее счет его пополняться будет, хотя и не в той мере, как раньше, но что на наследство ему рассчитывать не стоит.

Юкио довольно спокойно отнесся к словам отца, он ожидал худшего. Денег ему хватало, а наследство было совершенно ни к чему. Тем более, когда он добьется своей цели, ничья поддержка ему не понадобится. Он с чистой совестью показал жене письмо на рисовой бумаге с рядами красиво очерченных иероглифов и передал поздравления его семьи в связи с рождением дочери.

– И никаких подарков не прислали ребенку? – изумилась молодая мать. – У вас разве не принято дарить на рождение младенца подарки? Ты видел, сколько мои всего надарили?

Да, конечно, подарки! Как это он не подумал? Действительно, родственники жены просто с ума посходили, когда на свет появилась Марико. Натащили в дом столько: и коляску, и кроватку, и ванночку, и целые стопки детской одежды!

– Принято! – ответил Юкио, – но я написал им, что ничего не надо. У ребенка же все есть, правда? А они старые, сил мало. Куда им по магазинам ходить.

И Луцинка поверила, хотя где-то в самой глубине души поселились обида и недоумение. Она была очень занята учением и ребенком, но обязанности по дому выполняла неукоснительно: в этом состояла особая доблесть чешской женщины, воспитанной в духе вековых народных традиций. Да, в доме всегда царили чистота и уют, а к обеду и ужину подавались только что приготовленные блюда. Но совместных трапез становилось все меньше и меньше. Юкио вернулся к своим делам и размышлениям, все глубже в них погружаясь.

Став матерью, она почувствовала потребность посещать храм по воскресеньям, чтобы молиться за своего младенца. Но муж и не думал ее сопровождать. Он жил своей жизнью, своими настойчивыми маниакальными поисками того, чего нет, никогда не было и тем более не будет. Она постепенно утрачивала уважение к супругу. Вроде взрослый серьезный человек, а верит в дурацкую сказку. А что, если бы она поверила, что подарки на Рождество приносит Ежишек?[4] Или принялась бы искать гномиков-помощников в Богемских лесах, вообразив себя прелестной Златовлаской? Никакой реальной помощи она от мужа не видела. Юкио не гулял со своим ребенком, оправдываясь занятостью, и почти не помогал семье материально.

И еще – Луцинка по-детски обижалась на эту непонятную сказку про уродского голема. Нашел чем занять свою жизнь! Как будто у ее народа нет настоящих сказок, идущих из самой глубины души. Она в лучшие их с мужем минуты пыталась как-то отвлечь одержимого идеей создания глиняного существа возлюбленного, пересказывая другие сюжеты, заставлявшие ее сердце замирать от красоты, печали и чувства вековечного родства с ними.

До слез трогали Луцинку легенды о вербе и лилии. Она знала их с младенчества, когда бабушка, обняв, шептала ей сказки далекой старины и когда сама она, научившись читать, узнала их в стихах любимого семейного поэта Эрбена.

– Ты же выучил чешский. Ты только послушай! Вот где чудо! Вот – чары, волшебство! – уговаривала она мужа, надеясь на его понимание.

Верба и лилия

Рано поутру спросил однажды муж свою молодую жену:

– Милая моя, голубка моя любимая, ты всегда со мной честна, я знаю. Только все же что-то ты скрываешь от меня. Мы вместе вот уже два года, и любовь к тебе живет в моем сердце с первого дня, как я тебя увидел. Открой мне: что с тобой происходит во сне?

Вечером ты ложишься в постель здоровая, свежая, полная жизни, а ночью лежит со мной рядом мертвое тело. Ни движения, ни вздоха, я даже дыхания твоего не слышу. Тело твое ледяное, как тело мертвеца перед погребением, и даже наше дитя, как бы горько оно ни плакало ночью, не может разбудить тебя.

Скажи мне, любимая, дорогая жена, какая болезнь тебя одолевает, какая тоска съедает?

Если хворь мучает, позовем лекаря или знахаря. Пусть найдет в поле среди трав былинку, которая тебя исцелит. Или отыщет сильное слово, избавляющее от недугов. Слово не ошибется! Могучее слово и воду укрощает, кораблям не дает тонуть; слово и огонь гасит, и гранитную скалу разрушает, и чудище губит. Слово звезду заставит упасть с неба. И тебе, любимая, поможет!

– Ах, милый мой супруг, – отвечает ему жена, – лучше оставить все как есть. То, что дано от рождения, никакие лекарства не излечат. Что Господь предназначил, то человеческое слово не изменит. Даже если я лежу ночью на нашем ложе бездыханная, сила Божья со мной, она защитит, она спасет, как и прежде спасала. Пусть ночью я кажусь мертвой, утром жизнь возвращается ко мне. Я просыпаюсь здоровой и счастливой. Доверься воле Божьей, мой любимый!