О тех, кто предал Францию - Андрэ Моруа

Жан Жорес заплатил жизнью за свою борьбу против войны. В первый день мировой войны, в августе 1914 года, он был убит озверелым фанатиком из роялистской «Аксион франсез». Во время этой войны Блюм добился первых реальных успехов в своей политической деятельности. Он стал начальником канцелярии Марселя Самба — социалистического министра общественных работ в кабинете «национального единения». С тех пор каждый миг его жизни принадлежал политике.

В 1919 году Блюм был избран членом парламента. Через два года он возглавил группу социалистов, отколовшуюся от партии на Турском съезде, большинство которого высказалось за принятие коммунистической платформы. Вместе с меньшинством Блюм покинул заседание. Вскоре после этого он стал лидером реорганизованной социалистической партии и редактором ее официального органа «Пошолер».

Тайна блюмовского влияния в социалистической партии заключалась в его «стратегии синтеза». Когда разные группы внутри социалистической партии скрещивали шпаги, отстаивая противоположные, иногда, казалось бы, непримиримые, предложения, Леон Блюм всегда находил формулу, приемлемую для обоих споривших лагерей. Но здесь таилась и слабость Блюма. Стоило совещанию кончиться, как каждая группа тут же возвращалась к своей, особой, точке зрения. Синтез выручал на совещании, но никогда не уничтожал до конца разногласий, приводивших социалистическую партию к частым расколам и делавших ее неспособной к действию.

Левое крыло партии симпатизировало коммунистам, а правыми руководил Поль Фор, который в вопросах международной политики в основном разделял взгляды Лаваля, Фландена и Боннэ.

Склонность к компромиссу — преобладающая черта в характере Блюма. Может быть, она проистекает у него из необходимости синтезировать влечения, сохранившиеся от юности, с политической деятельностью зрелого возраста. Между личными вкусами Блюма и его общественными обязанностями всегда оставался разрыв.

Движение Народного фронта возникло не из стремления партий к компромиссу, а из активного желания масс добиться перемен в политике. Леон Блюм, призванный стать носителем этого чувства масс, казался удрученным и, как показывают некоторые его речи, даже напуганным этой миссией. Он предпочитал дебаты на высокие темы в привычной обстановке зала заседаний и не любил накаленной атмосферы больших митингов. Очень редко возникало у него ощущение органической связи с массами, которыми он руководил. В его отношении к простому народу была какая-то отчужденность, даже бессознательное высокомерие.

Успех правительства Народного фронта зависел от того, удастся ли ему сохранить тесный контакт не только со своими парламентскими сторонниками, но также — и в особенности — со своими избирателями. Министерство Народного фронта не было простой парламентской комбинацией, подобной тем, которые имели место в прошлом. Оно могло расширить свои завоевания и защищать их от неизбежных нападений только в том случае, если правительство имело твердую поддержку не только своих парламентских представителей, но также и всей массы избирателей за пределами парламента. Это было «министерство масс». Утеря связи с избирателями делала его уязвимым. Тогда, подобно своим предшественникам, оно становилось игрушкой парламентских комбинаций и теряло устойчивость. Долг Блюма заключался в том, чтобы поддерживать этот контакт, это обоюдное взаимодействие, которое одно только могло обеспечить его правительству и Народному фронту успех. В этом он потерпел большую неудачу. Как мы увидим, он в самом начале войны в Испании порвал с большой группой своих избирателей. С этого момента он потерял способность согласовывать волю народа с волей правительства. Через год после падения кабинета Блюма все, что дал стране Народный фронт, было фактически упразднено. В основном это было вызвано отрывом правительства Леона Блюма от его избирателей.

Сформированный Блюмом кабинет состоял из социалистов и радикал-социалистов. Эдуард Даладье занял пост заместителя премьера и военного министра. Неожиданностью явилось новое назначение на Кэ д'Орсэ: министром иностранных дел стал новый человек — Ивон Дельбос. Он принимал в свое время активное участие в борьбе против иностранной политики Лаваля. Журналист, он выдвинулся в радикал-социалистской прессе, а позже в парламенте. Он специализировался на внешних сношениях и занимал в нескольких кабинетах второстепенные посты. В период кабинета Лаваля он приобрел репутацию пламенного поборника коллективной безопасности. Однако, замкнутый, боязливый, колеблющийся, Ивон Дельбос был лишен энергии, необходимой для того, чтобы возвести новое здание иностранной политики на развалинах, оставшихся после Лаваля и Фландена. Вместо того чтобы смело возглавить новый курс в международной политике Франции, Дельбос робко следовал направлению, взятому его собственной партией и ведшему назад, на путь Лаваля.

Под давлением многочисленных стачек, сопровождавшихся занятием предприятий рабочими, парламент спешно провел ряд предложенных правительством Блюма реформ. За два с половиной месяца законодательной сессии было принято 65 законопроектов. Были введены 40-часовая неделя и оплачиваемые отпуска; коллективные договоры стали обязательными. Возраст, в котором детям разрешается прекращать посещение школы, был увеличен до 14 лет. Была декретирована национализация военной промышленности. Правление Французского банка было реорганизовано. Над представителями «200 семейств» был поставвлен генеральный совет, состоящий из директора, двух вице-директоров и двадцати советников, в состав которых девять человек назначались правительством, шесть избирались из списка лиц, выдвинутых профсоюзами, крестьянскими группами, торговыми палатами, кооперативными обществами, ремесленными объединениями и коммерческими организациями; один член совета назначался Национальным экономическим советом и лишь двое избирались персоналом банка и двое — владельцами акций. Сенат внес в законопроект только две незначительные поправки. Когда он стал законом, печать Народного фронта приветствовала его как крупную победу. В состав генерального совета банка был введен руководитель Всеобщей конфедерации труда Леон Жуо, человек с солидным брюшком и тщательно подстриженной бородкой клинышком. Один старожил из числа служащих банка позже признавался: «Сперва у меня мурашки по спине забегали, когда я в первый раз увидел, что Жуо входит в зал заседаний Французского банка. Но потом мы отлично сработались», — прибавил он, подмигнув.

По другому законопроекту распускались вооруженные лиги. На основании этого закона министр внутренних дел Роже Салангро, — старый социалист и мэр города Лилля,—объявил о роспуске «Боевых крестов» и нескольких других групп. Однако это не остановило деятельности фашистских организаций. Полковник де ла Рок переименовал свою лигу во «Французскую социальную партию». Под этим невинным названием она продолжала ту же линию, что и запрещенные «Боевые кресты». Закон привел к простой перемене вывески — и только. Несмотря на требование со стороны некоторых членов его партии, премьер отказался прекратить деятельность нового детища де ла Рока. Последователи де ла Рока продолжали

маршировать по улицам Парижа, выкрикивая угрозы по адресу Народного фронта. В кабинете премьера Блюма, в особняке Матиньон, было подписано первое типовое соглашение между профсоюзами и организацией нанимателей. Оно предусматривало повышение заработной платы для рабочих и служащих в среднем приблизительно на двенадцать процентов и включало признание их надлежащим образом выбранных комитетов на местах. Жуо приветствовал «матиньонское соглашение» «как начало новой эры».

В самом деле, своим социальным законодательством правительство Народного фронта превращало Францию, которая была в этом отношении одной из самых отсталых стран, в одну из самых передовых. Особым новшеством была должность помощника министра по вопросам спорта и отдыха, который устроил спортивные площадки и обеспечил приблизительно пятистам тысячам рабочим удешевленный проезд по железным дорогам. Прекрасные летние французские курорты — на Ривьере, Ламанше, в Пиренеях, в Бретани — наполнились работниками и работницами с заводов и из учреждений. В большинстве своем они в первый раз в жизни покидали свой город, чтобы воспользоваться оплаченным отпуском и посетить какое-нибудь достопримечательное место во Франции. Эти решительные социальные реформы вызвали огромный энтузиазм. Но первая же декларация кабинета по внешней политике ошеломила многих его сторонников.

Министр иностранных дел Дельбос производил впечатление какой-то растерянности. Во время борьбы против Лаваля Дельбос произнес блестящую речь по вопросу об абиссинской политике правительства. Выступая в первый раз в качестве министра иностранных дел, Дельбос заявил: «Франция была бы рада, если б усилия Италии можно было привести в гармонию с нашими собственными». Перейдя к Германии, он сказал, что Франция «не имеет намерения сомневаться в словах человека, который в течение четырех лет переживал ужасы войны». Человек, в слове которого Дельбос не сомневался, был Адольф Гитлер.