Мор - Павел Корнев

– Изабелла, вы совершенно напрасно рассчитываете на мою порядочность…

– В самом деле?

– Да.

– Тогда не забудьте запереть дверь.

Ну я и запер.

А что еще оставалось? Не убегать же…

7

После я лежал в постели, прислушивался к размеренному дыханию Изабеллы и ломал голову над тем, как умудрился очутиться в столь двусмысленном положении. Все же переспать с замужней дамой из высшего света – не самая лучшая затея. Слишком серьезными неприятностями это чревато. И чревато не столько для меня, сколько для маркизы. Я-то перекати-поле, а ей с супругом разбираться.

Но чем дольше припоминал наш разговор за ужином, тем больше убеждался, что вел себя безупречно, никаких намеков и, Святые упаси, поползновений не допускал. И дело вовсе не в какой-то особой привлекательности господина Марта, а исключительно в семейных проблемах четы Левичей.

Не причина, но следствие.

Подождав еще какое-то время, я убедился, что маркиза по-прежнему пребывает в глубоком сне, откинул простыню и начал торопливо одеваться. Если все сложится удачно, Изабелла проспит до утра и даже не заметит моего отсутствия. Ну а если сонная настойка все же подведет – тоже не беда, как-нибудь выкручусь.

Обувшись, я приоткрыл массивную раму, уселся на подоконник и осторожно вылез наружу. Ухватился за водосточную трубу, повис и, даже особо не перепачкавшись, спустился по ней на землю. Мог бы и просто спрыгнуть, но зачем? Ночью акробатические трюки ничем хорошим закончиться не могут, да и убедиться, что обратно забраться смогу, тоже не мешало.

Замерев на месте, я прислушался к ночной тиши, постоял так с минуту и побежал к забору. Отодвинул в сторону заранее подломанную Валентином доску и через дыру выбрался наружу. Дальше пришлось срезать через лес, и к дожидавшемуся меня на условленном месте усачу я прибежал заметно запыхавшимся.

– Опаздываешь, командир! – выказал неудовольствие нервно топтавшийся на обочине Дрозд.

– Так получилось.

Я забрался в карету и начал переодеваться в более уместное для ночного нападения одеяние. Штаны из плотной ткани, темная рубаха, легкая куртка, солдатские ботинки. Ножи – без ножей сегодня никуда. Шило тоже пригодится.

– Так получилось? – хмыкнул Дрозд и потянул носом воздух: – А от тебя, командир, часом, не духами маркизы попахивает?

– Гони давай! – потребовал я. – Нам, край, до рассвета обернуться надо!

– Толково, знатное алиби себе обеспечил, – хохотнул усач и забрался на козлы. – Н-но! Пошли!

Карета затряслась на кочках, и я поудобней развалился на сиденье, но сна не было ни в одном глазу. Понемногу начало накатывать беспокойство и, как обычно в таких ситуациях, захотелось, чтобы все побыстрее закончилось.

Беспрестанно поминая всех Святых, я с трудом дотерпел до города и, как только Дрозд остановил лошадей, поспешил выбраться на улицу. Соскочивший с козел Валентин распахнул покосившиеся ворота и махнул руками:

– Гуго, быстрее давай!

Дремавший на стоявшей во дворе телеге фокусник приподнялся с соломы, шумно зевнул и взялся за поводья.

– Пошла! – понукнул он лошаденку, и та, недовольно прядая ушами, выкатила повозку на улицу.

– Снял вот халупу, – махнул Гуго рукой в сторону темневшего в ночном мраке домишки. – Отсюда до места недалече…

– Берта где? – забеспокоился я.

– Здесь я, – выступила из кустов циркачка. – Телегу с собой брать обязательно? Как бы соседи не всполошились.

– Обязательно, – подтвердил Дрозд, успевший загнать карету во двор и вернуться к нам.

– Тебя не спрашивали, – огрызнулась Берта.

– После отвезете тела за город и сбросите в затопленные штольни. Валентин объяснит, как проехать.

– К чему такие сложности? – зевнул Гуго.

– Мертвецы должны раствориться в воздухе, ясно вам? Просто исчезнуть.

– Как скажешь, – пожал плечами фокусник и поторопил нас: – Забирайтесь уже быстрее! Скоро ночь кончится! – Он взмахнул поводьями, и лошаденка покатила телегу по улице. – Вот прихватят нас стражники с трупами, хлебнем лиха.

– Ты уж постарайся, чтоб не прихватили. – Я уселся рядом с Дроздом и свесил ноги. – Внутрь пойдем мы с Валентином. Сначала разберемся с хозяином, потом с его гостями. Берта, ты карауль на заднем дворе. Гуго, останешься на улице. Дождешься сигнала и сразу подгоняй телегу к дому. Заметите что-нибудь подозрительное – действуйте по обстоятельствам.

– Как забираться будем? – уточнил усач.

– Через окно. Днем немного повозился с рамой, проблем не будет.

– Ясно.

– Вот и хорошо. А теперь слушай и запоминай. – Я постарался припомнить все свои перемещения по дому и начал инструктаж: – Как залезем в окно, прямо не иди. Посреди комнаты стол, на нем куча кувшинов – толкнешь, нашумишь. Двигайся вдоль стен. Пять шагов вправо, потом одиннадцать и снова поворот. Через шесть шагов будет дверь. В коридоре осторожней – там половицы скрипучие, ступай только у самых стен. Идем налево, вход в хозяйскую комнату в семи шагах. Туда не ломись – сам справлюсь. Еще через пять шагов – гостевая. Один не лезь, дождись меня.

– Кровати там как стоят? – уточнил Валентин.

– У боковых стен напротив друг друга. Шесть шагов от двери, потом три в любую сторону и окажешься у изголовья.

– Вроде понятно все. Главное, чтобы соседские собаки не всполошились.

– Да нет там цепных псов поблизости. Через два дома только, – влез в разговор Гуго. – А теперь выметайтесь. – И он натянул поводья, остановив телегу на перекрестке.

– Идем! – поторопил я подельников, и мы зашагали к нужному дому.

За одним из заборов забрехала собака, и к ее лаю немедленно присоединились шавки на соседних улицах. Но впереди царила тишина, и мы поспешили дальше. А когда укрылись в густой тени вишневых деревьев и через щели в заборе стали изучать халупу галантерейщика, лай начал понемногу стихать.

– За мной! – не заметив ничего подозрительного, скомандовал я и поднырнул под ворота. Подбежал к дому, прижался спиной к стене и указал Берте на задворки: – Карауль у калитки! – Присел под окном и стянул сначала один сапог, потом другой. – Валентин, разувайся!

Девушка скрылась во мраке, тихонько выругавшийся усач избавился от обуви, и мы на пару приоткрыли раму и забрались внутрь. Постояли, напряженно вслушиваясь в ночные шорохи, а потом я шагнул вбок и едва не растянулся, наступив на кувшин. Не сними обувки, – точно бы нашумел.

– Осторожней! – предупредил я усача и двинулся дальше. На пятом шаге повернул и в обход стола прокрался к выходу. Высунулся в коридор, дождался Валентина и, бесшумно ступая босыми ногами вдоль стен, подобрался к хозяйской комнате. Расслышал сиплый храп и подтолкнул усача: – Проходи…

Сам проскользнул в дверь, обошел светлое пятно свалившейся на пол подушки и встал у кровати, на которой мерно посапывал растянувшийся во весь свой рост хозяин.

Подняв подушку, я накрыл ею лицо жертвы и уверенным движением вогнал узкий клинок меж третьим и четвертым ребром. Сразу навалился сверху, и судорожно дернувшийся человек захрипел и засучил ногами, сбрасывая с постели одеяло. Впрочем, силы скоро оставили его, и он обмяк.

Первый готов.

Удостоверившись в смерти галантерейщика, я вытер нож о перину и вышел к дожидавшемуся меня в коридоре Валентину. Указал ему направо, пропустил вперед и двинулся к кровати у противоположной стены. Поудобней перехватив рукоять ножа, подался вперед и ошарашенно захлопал глазами: постель оказалась пуста!

За спиной послышался шорох, плеск хлестанувшей крови сменился бульканьем вырывавшегося из распоротой глотки дыхания, и после короткого хрипа в комнате вновь воцарилась тишина.

– Ты чего? – миг спустя оказался рядом Валентин. – Чего стоишь?

– Где еще один? – ухватил я его за грудки. – Точно все трое домой вернулись?!

– Отпусти! – прошипел Дрозд. – Сам видел, как они возвращались!

Я оттолкнул его, задумчиво глянул на заправленную постель и, вспомнив об увиденном днем гамаке, не удержался от ругательства:

– Бесов праздник!

– Чего еще? – вздрогнул Валентин и перестал отирать простыней забрызганное кровью лицо. – Что случилось?!

– Он на чердаке! – Я бросился к двери и позвал усача за собой: – Идем! Живо!

Мы рванули в дальний конец коридора, и позабывший предупреждение о скрипучих ступенях Валентин с ходу взлетел на второй этаж. В сердцах выругавшись, я куда осторожней поднялся до середины лестницы и уже оттуда прошептал недоуменно озиравшемуся раззяве:

– Люк прямо над тобой.

Тот запрокинул голову и вдруг, нелепо дернувшись, взвился в воздух. В один миг очутившись рядом, я ухватил Валентина за ремень, подпрыгнул и вцепился в захлестнувшую шею усача веревку. Вцепился – и поджал ноги.