Мор - Павел Корнев

Именно по этой причине я не стал пытаться отпереть входную дверь – а ну как где-нибудь неприметную ниточку протянули? – и, предварительно стянув с ног грязные сапоги, забрался в дом через оставленное на весь день открытым окно.

Внутри оказалось ничуть не лучше, чем снаружи. Такое впечатление – хозяин сюда лишь ночевать и приходит. Ночевать и пить: на усеянном хлебными крошками столе валялось сразу несколько пустых кувшинов.

И понятно, почему все нараспашку: запашок стоит еще тот. Будто что-то сдохло – аж комок к горлу подкатил. Но это больше из-за похмелья, наверное…

Я оставил сумку на подоконнике и прошелся по комнате, внимательно прислушиваясь к скрипу половиц. Запомнил наиболее опасные места, заглянул в шкаф и не сильно удивился, обнаружив там еще с десяток кувшинов, судя по весу – полных.

Не найдя больше ничего интересного, двинулся дальше и сразу наткнулся на спальню хозяина. Уже шагнул через порог и как вкопанный замер на месте: зеркало!

Мутное зеркало в пыльной, поцарапанной раме.

Дождавшись, пока успокоится нервно постукивавшее сердечко, я на карачках пробрался в комнату, без особой надежды заглянул под кровать, затем переворошил перину и, к немалому своему удивлению, выудил из-под нее увесистый кошель. Ну надо же…

Деньги сунул обратно и откинул крышку сундука. Наскоро перебрал сложенное в стопки чистое белье и старательно сложил его обратно в том же порядке. В шкафу тоже обнаружилась лишь пыльная одежда, и, здраво рассудив, что тайники здесь искать бесполезно, я поспешил дальше.

В соседней комнатушке, судя по всему, жили гости. Словно отражая разницу в характерах, одна кровать оказалась аккуратно заправлена, а на второй разве что верхом не скакали. Здесь же стоял запертый на висячий замок дорожный сундук, и побороть искушение заглянуть внутрь оказалось вовсе непросто.

Нет, не стоит на рожон лезть. Если убийцы заметят, что кто-то к ним наведывался, сразу в бега ударятся. Ни к чему это. Да и не столь они наивны, чтобы улики на самом видном месте оставлять.

Я внимательно осмотрел, все ли оставил на своих местах, и вышел в коридор. Потер зудевший из-за пыли нос и отправился дальше. Кухня, гостиная, кладовка – ничего. Ладно, идем на второй этаж.

Рассохшаяся лестница немилосердно скрипела, и даже пришлось спуститься вниз и подняться, ступая на этот раз у самой стены, чтобы понять, можно ли вообще бесшумно попасть наверх. Это днем звуки приглушены, а в ночной тиши каждый шорох слышен.

Получилось. Вот только, судя по пыльному полу, на второй этаж никто не заглядывал уже несколько месяцев. Выходит, и мне туда не надо. Да и наследить проще простого.

Но, с другой стороны, ступеньки-то вовсе не такие пыльные. С чего бы это, а? Зачем кому-то подниматься по лестнице, но не проходить при этом в комнаты? Непонятно.

Я еще раз огляделся, потом запрокинул голову и тихонько рассмеялся, увидев темный проем чердачного люка. Ага, вот и вмятины на полу, не иначе от лесенки остались.

Оценив высоту потолка, я привстал на цыпочки, ухватился за край люка и подпрыгнул. Подтянулся, перекинул правый локоть и, выполнив выход силой, оказался наверху. Пригибаясь, чтобы не набить шишек о стропила, прошел в глубь чердака и удивленно присвистнул, заметив натянутый гамак.

Ни за что не поверю, что убийцы сюда забираются отдохнуть.

И точно – стоило пройти немного дальше, как взгляд выхватил неплотно прилегающую и ко всему прочему почти не пыльную доску. Я осторожно потянул ее на себя, отложил в сторону и вытащил из тайника какой-то сверток. Аккуратно развернул грубую материю и тихонько рассмеялся.

Попались!

Меж страниц пухлого томика с плохо различимым клеймом монастырской библиотеки торчала закладка, и отмечала она именно ту самую молитву «О противлении скверне». Да и плохо очищенный трехгранный штык прекрасно подходил под описание орудия убийства.

В яблочко!

Напоследок я взвесил в руке обвернутую провощенной бумагой стопку монет, убрал все обратно в тайник и вернулся к люку. Спрыгнул вниз, сбежал по лестнице на первый этаж и поспешил к оставленной на подоконнике сумке. Достал из бокового кармана небольшую фляжку и задумчиво посмотрел на кувшины с вином.

Нет, никакого яда – мало ли как отреагируют остальные, если у них на глазах подельник помирать начнет? – просто снадобье для укрепления сна. Настойка боярышника, хмеля, валерианы и еще десятка целебных трав не столько навевали сонливость, сколько позволяли не просыпаться в холодном поту из-за ночных кошмаров.

Выпьют и проспят до утра как убитые.

Как убитые? Хм… надеюсь, так и будет.

Понемногу долив настойки во все кувшины с вином, я вернулся к окну и, считая шаги, направился к двери. Уперся в стол, вернулся обратно и начал передвигаться вдоль стен. Вышел в коридор и под чудовищный скрип половиц переступил через порог хозяйской комнаты. К кровати подходить не стал, вместо этого посетил гостевую спальню и вернулся к открытому окну.

Сунул фляжку в сумку, минут десять повозился с рамой – еще не хватало ночью скрипом весь дом перебудить! – и выбрался во двор. Там махнул рукой замершему у калитки Валентину и полез через забор.

– Ну как? – уже шагая по улице, поинтересовался усач.

– Порядок.

– Будем брать?

– Да, немного за полночь. Сейчас отвезешь меня в поместье Левичей, а ночью заберешь на выезде. С дома глаз не спускайте – если вернутся не все или, наоборот, притащат кого-то с собой, придется это учитывать.

Мы дошли до кареты, я скомандовал: «Езжай!» – и забрался внутрь. Там сменил свою запыленную одежку на одеяние официала Изгоняющих, сунул в карман фляжку с сонной настойкой и развалился на скамье.

Сейчас приеду и завалюсь спать. Завалюсь – если, конечно, за время моего отсутствия с Вероникой опять чего-нибудь не стряслось.

Но – нет; пусть девушка из кровати пока еще не вставала, но чувствовала себя гораздо лучше. За ней на всякий случай присматривал духовник, а вот брат-экзорцист маялся от безделья и занимался самокопанием. Все бы ничего, только, прознав о моем возвращении, Марк Бонифаций Тарнье воспылал желанием побеседовать с господином официалом о вчерашних событиях.

– Ну и что опять случилось? – заглянув в библиотеку, где парень корпел над листом писчей бумаги, поинтересовался я.

– Господин Март, – вскочил на ноги звякнувший колокольчиками экзорцист, – надеюсь, вы уделите мне малую толику своего времени…

– Ближе к делу.

– Для меня остается непонятным кое-что произошедшее во время вчерашнего ритуала, и если бы вы любезно согласились помочь восстановить ход событий…

– Спрашивай. – Я плюхнулся в кресло у окна и поморщился: – Не жарко тебе в этой коже? Упрел, поди…

– Да нет, нормально…

– Снимай шляпу, а то облысеешь раньше времени. И маску сними, не разобрать, что бубнишь…

Марк с тяжелым вздохом избавился от шляпы с полумаской и оказался совсем молодым пареньком. Остролицым, бледнокожим, со слипшимися от пота вихрами светлых волос. И только глаза выдавали в нем Изгоняющего. Были они для такого юнца слишком глубокими и темными. Тяжелыми. Смотреть в них не хотелось даже мне, что уж тогда говорить о простых бесноватых…

– Ну и что тебе непонятно?

– Ничего! – едва не сорвался на крик Марк, нервно оглянулся на дверь и понизил голос: – Я все сделал правильно, все! Никаких ошибок! Почему же так произошло?

– Давай тогда разбираться, – вздохнул я, изрядно раздраженный необходимостью возиться с протеже Малькольма Паре. – Что, вообще, по-твоему, вчера произошло?

Брат-экзорцист надолго замолчал, уставившись в одну точку, потом прошелся вдоль книжных стеллажей и неуверенно предположил:

– Бес сумел забраться ко мне в душу.

– Правильно. А что стало тому причиной?

– Неведомым образом нечистому удалось обойти защиту! Но младшему бесу такое не под силу!

– А ты уверен, что это был младший бес?

– А как иначе? – резко остановился звякнувший серебром колокольчиков Марк.

– И ничего не показалось тебе странным? – Я глянул на висевший меж заставленных книгами стеллажей портрет какого-то предка маркиза и подсказал: – Подумай, не читал ли ты о подобных случаях во время обучения?

Изгоняющий упрямо вздернул подбородок, но сразу как-то обмяк и неуверенно предположил:

– «Кельмская блудница» подходит. – И тут же яростно рубанул рукой воздух: – Нет, эта напасть никогда не касалась невинных девиц!

– Ну вот мы и начали подходить к сути твоего вопроса. С чего ты взял, что Вероника – невинная девица?

– Я разговаривал с ее духовником, и он заверил меня в этом. Не было никаких признаков…

– Какую обязательную процедуру в случаях, когда природа беса точно не известна, ты пропустил? – перебил я экзорциста, едва сдерживаясь от того, чтобы не заржать в голос.