Умри стоя! (Доблесть и честь) - Артём Мичурин

— На каком основании? Куда? — несмело поинтересовался Глеб, утирая с подбородка капли сока. — Мой непосредственный командир…

— Живее, — кивнул странный визитёр гвардейцам, и те, подхватив Глеба под руки, быстро перевели того в вертикальное положение, после чего бесцеремонно стянули балахон и сунули в руки разорванный мешок с ХБ, сопроводив это действо выразительными взглядами из-под козырька, не сулящими ничего хорошего.

— Мой непосредственный командир, — продолжил Глеб, натягивая штаны, — сержант Зуев, в подчинении лейтенанта Морозова. Я обязан поставить их в известность о моём переводе.

— Не волнуйтесь, — ответил незнакомец, — их проинформируют.

— Кто вы? Куда я должен прибыть? Что за причина?

— Вы задаёте многовато вопросов для солдата, — усмехнулся человек в штатском.

— Я бы их не задавал, будь на вас знаки различия, — огрызнулся Глеб.

От того, чтобы съездить по маячащей перед носом гвардейской роже, его сдерживала только реакция Архангела на охраняемого этими рожами «пиджака».

Приказать как собаке «ждите здесь» обладателю шеврона с черепом на красном кресте, не решился бы и генерал. А эта мелкая… Кто же он такой? И при чём тут я? — косился Глеб на штатского, затягивая шнурки.

— Едва укладываетесь в норматив, рядовой, — заметил «пиджак».

— Ефрейтор, — поправил Глеб.

— Вперёд, — прогудело из-за спины.

Глеб вышел в коридор и тут же оказался окружён аж шестью гвардейцами, облачён в бронежилет и шлем, после чего, понукаемый нетерпеливым сержантом, быстро, насколько мог, двинулся к выходу вместе с остальной процессией.

Встречные медики, весьма озадаченные таким маршем, спешили уступить дорогу печатающим шаг «синим мундирам» во главе со штатским.

Возле самого крыльца процессию встретила распахнутая корма БРДМ «Штурм», куда все участники коридорного парада и загрузились. Крайние пассажиры захлопнули створки, и бронеавтомобиль тронулся. Едва он вырулил с госпитального двора, как был тут же прихвачен спереди и сзади ещё двумя «Штурмами», после чего небольшая колонна, не останавливаясь ни на одном посту, покинула базу.

— Куда меня переводят? — нарушил Глеб получасовое молчание. — Мы ведь едем на аэродром?

— Как вы себя чувствуете? — обернувшись, поинтересовался сидящий возле водителя «пиджак».

— Нормально. Готов вернуться в строй. Не понимаю, что за причина…

— Вот и хорошо, — констатировал он, заняв прежнее положение, чем дал понять, что разговор закончен.

Сидящий напротив Глеба сержант глянул исподлобья, крутя в пальцах капроновые наручники.

По прошествии ещё минут двадцати к симфонии рокочущих дизелей присоединился гул идущего на взлёт «Тифона». Колонна БРДМов, всё так же без остановки для досмотра, въехала на аэродром и остановилась.

— Пошёл, — пихнул рядом сидящий гвардеец Глеба в направлении выхода, будто словесной команды оказалось бы мало.

В этот раз на аэродроме было не так суетно: погрузчики подавали контейнеры в чрево вислобрюхого Ан-130; группы техников сновали вокруг готовящихся к взлёту истребителей сопровождения; на ВПП, рядом с автоколонной, двигал закрылками небольшой реактивный самолёт с опущенным трапом. Таких Глеб ещё не видел — лёгкий, стремительный, совсем не похожий на монструозные военные транспортники. Он напоминал птицу, а не крылатого кашалота. Опознавательных знаков, помимо номера «3», на сине-серой воздушной красавице не обнаружилось.

— Давай на борт, — подсказал гвардеец, не забыв пихнуть Глеба в спину.

— Ещё раз так сделаешь, — прорычал тот, — пеняй на себя.

— Поговори мне, — раздалось позади, и табельная «Сигма» опять плашмя саданула чуть ниже шеи.

Глеб, смолчав, поднялся на самый верх трапа и остановился, дожидаясь, когда бравый «синий мундир» приблизится для очередного акта самоутверждения.

— Чего вста…? — не закончил фразу гвардеец, встретившись зубами с правым локтем подконвойного.

Глухой звук удара, сопровождаемый костным хрустом, сменился шумом падающего по металлическим ступеням тела.

Развернуться и оценить результативность своих действий Глеб не успел. Идущие позади сослуживцы потерпевшего бросились вверх по трапу и, внесли буяна в самолёт.

— Всё! Хватит! — скомандовал штатский, безуспешно пытаясь оттолкнуть гвардейца, давящего в угаре коленом на шею Глебу. — Спятили? Под трибунал отдам! Идиоты!

Наконец, ему удалось завладеть вниманием разгорячённых охранников. Глеба, изрядно отметеленного, подняли и швырнули в кресло, предварительно украсив запястья наручниками.

— Неплохо для выздоравливающего, — усмехнулся штатский, сев напротив.

Глеб, молча, сплюнул кровь под ноги рядом стоящего гвардейца и потянулся, разминая шею.

— А вот с манерами беда, — скривился «пиджак», брезгливо покосившись на алое пятно, расползающееся по ковровому покрытию.

Двое «синих мундиров» под руки затащили в салон пострадавшего сослуживца, усадили на диване в углу, после чего подняли трап и задраили дверь.

Расквашенные губы, сломанный нос и залитый кровью китель недавнего оппонента заметно улучшили Глебу настроение. Он даже улыбнулся, отчего по подбородку и шее снова заструился тёплый ручеёк.

— Зафиксируйте, — кивнул «пиджак» своим подручным, тут же выполнившим распоряжение.

Глеб прочистил от загустевшей крови нос и размял челюсть, готовясь к продолжению экзекуции, но голос из динамика опроверг его опасения:

— Пожалуйста, займите свои места и пристегните ремни безопасности. Мы взлетаем.

Не будь этого объявления, о разгоне можно было бы догадаться лишь по лёгкой перегрузке да меняющемуся за иллюминатором пейзажу. Ни гула двигателей, ни вибрации фюзеляжа. Самолёт словно потянуло гигантским магнитом. Глеб даже забыл на время о режущих запястья наручниках, прикрыл глаза и обратился в слух, стараясь определить момент отрыва от земли. Но, когда он посмотрел в иллюминатор, так ничего и не ощутив, за бортом на фоте синего неба уже маячил истребитель сопровождения.

— Не избалован комфортом? — заметил «пиджак» удивление Глеба, и кивнул ближайшему гвардейцу. — Сними наручники, — после чего вернулся к немногословному собеседнику: — Нам ведь больше не о чем беспокоится?

— Так точно, — процедил Глеб.

— Держи, — протянул ему штатский коробку салфеток, как только капроновые путы были срезаны. — Надеюсь, это маленькое происшествие останется между нами.

Глеб обтёр лицо и, бросив окровавленные салфетки на пол, не без удовольствия понаблюдал, как скрипящий зубами гвардеец соберёт их у него из-под ног.

— Чувствуешь себя нормально? — продолжал лучиться заботой «пиджак».

— Кто вы такой? Куда мы летим? — проигнорировал Глеб вопрос «доброжелателя», решив, что настало время для собственных.

— Настырный, — усмехнулся «пиджак». — Весь в маму.

— Что?

— Меня зовут Валерий Симагин. Комиссар особого отдела при Генеральном Штабе. Тебя ждут в Академии Наук, солдат. Очень ждут. Хочется думать, что ты не выкинешь никаких фортелей по дороге и в столице.

— В Гипербазисе? — прошептал Глеб, не веря собственным ушам.

— Да.

Гипербазис — циклопический конгломерат заводов, фабрик, ферм, добывающих предприятий, научно-исследовательских объединений, военных баз, и всего остального, что необходимо для бессрочного существования в автономном режиме двух десятков миллионов обитателей столицы Евразийского Союза. Город-конвейер. Город-совершенство. Пик рациональности и технологичности. Он раскинулся на три с половиной тысячи квадратных километров в предгорьях Южного Урала, а по слухам — ещё на столько же в его недрах. Самая охраняемая зона на континенте, если не на планете. Четыре рубежа непреодолимой противовоздушной обороны. Танковая и две мотострелковые дивизии на страже границ, не говоря уже о многочисленных подразделениях охраны порядка, способных потягаться в эффективности с армейскими частями. Жизнь в Гипербазисе — привилегия достойнейших. Смерть в Гипербазисе — тяжёлая утрата для Отечества. Лучшие умы и руки трудятся здесь с невиданной отдачей. Уровень производительности труда Гипербазиса в три с лишнем раза выше, чем средний уровень по стране. Здесь каждый день двигают вверх планку стандартов, к которым должны стремиться граждане Евразийского Союза.

Всё это Глеб помнил из курса Истории Отечества, видел фото- и кинохронику великой стройки, замирал, глядя на проекционные панорамы города. Но он и представить себе не мог…

Южный Аэропорт — один из пяти обслуживающих нужды столицы — встретил воем десятков взлетающих и приземляющихся самолётов. Основную часть авиапарка составляли тяжёлые и сверхртяжёлые транспортники, собирающие вокруг себя на земле несметное количество контейнеровозов с автопогрузчиками. Но были здесь и другие крылатые машины — стройные, красивые. Они напоминали самолёт, в котором прилетел Глеб, но отличались куда большими габаритами. Из них не выгружали ни контейнеры с армейской маркировкой, ни бронетехнику, ни живую силу, сбегающую плотными колоннами по мосткам из распахнутых кормовых люков. К сверкающим сигароподобным фюзеляжам подъезжали машины-трапы, и по ним спускались люди — почти сплошь гражданские, в странной одежде, с нелепыми вещмешками, совершенно непригодными для полевых условий. И их было много, Глеб никогда столько не видел. Откуда они прилетели? Зачем? Глеб не знал. Ведь гражданские должны были стоять у станка, растить хлеб, корпеть над пробирками в лабораториях, обеспечивая боеспособность армии. И только. Но эти совсем не походили на не разгибающих спины тружеников тыла, как рисовала их пропаганда.