Сборник "Чистая фэнтези" - Генри Олди

Вот уж занятие так занятие. В свое время за подобные эксперименты был наказан любимый сын могущественного бога эллинов Аполлона, Асклепий, вздумавший потягаться с самим Аидом. А в Чурихе все ученые поголовно заняты тем, чтобы смертию смерть попрать. Таким образом, они бросают вызов небесам, божественному промыслу. Иные бы и спохватились, убоявшись гнева господня — или Вечного Странника с Нижней Мамой, как принято говорить в здешнем мире. Но не таковы гроссмейстер Эфраим Клофелинг и магистр Наама Шавази. Для них воскрешение из мертвых — это никакое не чудо божье, а простой научный опыт. «Приют героев», особенно во второй половине, перерастает из детектива все в тот же «производственный» роман. Однако если в «Шмагии» речь шла о теоретизировании, слабо подкрепленном практическими опытами, то здесь обратная сторона медали. Опыт следует за опытом, а уже за ними воздвигаются теоретические бастионы. Некроманты Чуриха буквально одержимы манией, страстью научного поиска. И для них не стоит проблема нравственности их занятий. Высокая наука не должна, по их мнению, знать черного и белого цветов, иметь границ дозволенного. Понятия «можно» и «нельзя» вообще должны быть изгнаны из лексикона ученых. Ничто не слишком, как было написано на знамени века Просвещения. Но так ли это?

Ничего не напоминает, дорогой сударь читатель?

А если оглядеться по сторонам?

Конрад фон Шмуц и его подруга, вигилла Тихого Трибунала Генриэтта Куколь, совершают свой квест во имя торжества жизни. Лишь под конец романа становится понятным, что именно они и есть подлинные квесторы. Ведь совершенно неожиданно все молодые люди, считавшиеся погибшими, оказываются живы. Преступление было инсценировано. Снова игра, обман, театр, иллюзия. Чума на вашу магию! Не торопитесь, читатель, метать громы и молнии. Разве вам не понравилась поведанная вам сказка? Да, именно сказка о путешествии за живой и мертвой водой. Или лучше за яйцом Кощея Бессмертного. Ведь черно-белый Пуп Земли — Омфалос, в котором явно соединились начала Инь и Ян — это не что иное, как Мировое Яйцо, с которого, как известно, все и началось. И героям необходимо решить: сломать ли иглу, на кончике которой находится смерть, или дать прорасти новой жизни. Вечный покой или Беспокойство?

Естественно, Олди голосуют в пользу Жизни.

Снова светлый финал, нетипичный для «прежних» Олди. Неужели фантасты пошли на примиренческие позиции, надели розовые очки? Да нет, вряд ли. Ведь в дилогии много достаточно острых моментов, говорящих о том, что бойцовские качества дуэта не пропали. Вероятно, писателей стала просто раздражать ситуация в литературе, когда «чернуха» и безысходность стали нормой. Олег Ладыженский на «Звездном Мосту-2005» иронизировал, читая вслух свой рецепт бестселлера:

Урони героя на пол,Оторви герою лапу,Умори героя папу,Сунь ежа герою в шляпу…

Отказ от мрачных финалов — это тоже своего рода позиция.

Многозначность кода, заложенного в название книги, таки правильно была нами прочитана. Приют оказался именно тем, чего мы и ожидали. Питомником для воспитания юных дарований. Потому что прошло время одиночек, и героев должно быть много.

Время такое.

Игорь ЧЕРНЫЙ

Три повести о чудесах

Повесть первая, или Захребетник

Глаз за глаз. Зуб за зуб. Сколько дашь, столько и вернется. Добром за добро, злом за зло. Воздалось по заслугам. Баш на баш. И так далее. Что-то в этой общепринятой системе счисления мне всегда казалось неестественным. Хотя я так и не смог определиться, что именно…

CAPUT I

в котором плещут волны и цветут дикие абрикосы, кричат чайки и торговцы, врачуются душевные раны и затеваются случайные знакомства, а также выясняется, что от вкуса халвы до звона клинков – девять с половиной шагов по прямой

Солнце сияло.

Море шумело.

Бульвар Джудж-ан-Маджудж кипел жизнью.

– Фисташки! Жареные фисташки!

– Щербет! Вкусней поцелуя красавицы! Гуще крови героя! Дешевле чужого горя! Налетай, наливай…

– Ай, кебаб! Вай, кебаб!

– Дай кебаб!

– Сувениры! На память! На добрую память, на вечную память!..

– Перстни с джиннами! Лампы с джиннами! Кому город разрушить? Кому дворец построить? Кому в Дангопею слетать?

– Халва! Идешь мимо, уже сладко…

– Эй, зеваки! Эй, ротозеи! Отправляйтесь с Кей-Кубадом Бывалым в хадж по достопримечательностям! Дворец султана Цимаха! Руины Жженого Покляпца! Собрание мумий Бейлер-бея! Кто не видел, зря жизнь прожил!

– И вот этот кисломордый иблис, чья душа – потемки, чье сердце – омут смердящий, а руки подобны крючьям могильщика, и говорит мне скверным голосом: "Душенька, если вы согласитесь выйти за меня замуж, я буду счастливейшим человеком в мире…"

– А ты?

– А что я? Замуж-то хочется…

На востоке, как на востоке, особенно в Бадандене. А уж если не спеша идти по знаменитому бульвару Джудж-ан-Маджудж, спускаясь к морю… Право слово, уважаемые, ничего в мире восточней не найдешь, хоть сто лет скачи в нужном направлении. Только зря время потратите.

Судите сами!

Родинки на щеках красавиц здесь похожи исключительно на комочки амбры. Тюрбаны на лысинах мудрецов возвышаются, как кипарисы в предгорьях ад-Самум. Доблесть воинов вопиет к небу, нега гаремов стелется ароматным дымом кальяна; любопытство приезжих расцветает алой розой в райском саду. Юноши в Бадандене стройны, как ла-лангское копье, мальчики прекрасны, как песнь соловья, а зрелые мужи рассудительны, как целый диван визирей, брошенных в зиндан за головотяпство.

О халве уже можно не говорить.

– Халва! Ореховая!

– Халва-а-а! Фисташковая!

– Подсолнечная!

– Морковная!

– С кунжутом! С сабзой!

– По усам течет, сердце радуется…

– …ва-а-а-а!

В кипении страстей, в облаке ароматов, под вопли торговцев и сплетни отдыхающих, по бульвару шел молодой человек в камзоле цвета корицы, изяшный и задумчивый. Дамы всех возрастов, пригодных для легкого флирта или любви до гроба, провожали его взглядами, за которые иной ловелас пожертвовал бы фамильным состоянием.

Но объект дамского интереса шел дальше.

Молодому человеку было слегка за двадцать, и он полагал себя циником.