Звезда Аделаида - 2 - GrayOwl

Глава 72.

Хотя… только алогичная, но верная, прирождённая женская да ещё и стократ усиленная ведьмовскою, особо тонкая интуиция могла подсказать беременной невесте, что за «любовный» напиток преподнёс ей немилый, некрасивый до уродства - краше на костёр всежжения кладут! - и странный жених - кудесник и мужеложец. Нет, не Любовное зелье сие, отнюдь. Но Северус же был абсолютно прав в том, что Сабиниусы Зельеварения не ведают, даже простейших зелий не ведают, однако женщину-колдунью да ещё и беременную, остро чувствующую эманации помыслов людских, не так-то просто обвести вокруг пальца. Знала, чувствовала она… что пила, хотя бы приблизительно. Но всё-таки выпила в итоге.

Но и Мастера Зелий иногда имеют некое, вполне себе человеческое право на ошибку. Однако их непреднамеренные ошибки приводят к плачевным или, напротив, отличным, но непредсказуемым результатам. Так ошибся и профессор Зельеварения и Основ Алхимии школы чародейства и волшебства «Хогвартс» Северус О. Снейп, приготовивший в итоге смесь зелья для быстрого выкидыша и Амортенции, сваренной неправильно, только из лепестков персидской розы. В суматохе событий, предшествовавших варке зелья, у Северуса, как назло, напрочь вылетело из даровитой… излишне перегруженной вот уж который день, головы, что магия любви сохраняется в… любом лепестке этого цветка, будь он хоть трижды вымоченным, вываренным или высушенным и смолотым в муку. Вот и получилась адская, как сказали бы магглы, смесь двух, противоречащих друг другу зелий в едином, Абортирующе-Любовном. Второе - для воссоединения сердец любящих в любови платонической, а после - и супружеской. Первое же - для избавления от последствий плотской, грешной связи, если таковая связь - любовь незаконна, сиречь не стала супружескою по традициям любых мало-мальски цивилизованных, образованных каждый по-своему народов.

Амортенция же, кроме того, что являлась Любовным напитком, ещё и позволяла влюблённым находить и чувствовать друг друга на расстоянии, и, вообще, точно, словно современные Северусу швейцарские часы - подарок кума, носимый Снейпом всегда только за завтраком, до занятий со студиозусами, а то, как бы молва дурная… о несуществующей сексуальной связи кумовьёв не прошла бы среди дошлых студентов - обеспечивала полную верность любящих при вступлении их в интимную сферу жизни. Но чашу необыкновенного «Любовного напитка из самого Рима», привезённого ради скоро станущими парой высокорожденными патрициями и волхвами судном через Пролив, неспокойный в это время года и разлитого в лучшую стеклянную «тару» в доме Снепиусов, выпила только пока что брюхатая невеста. Значит, если Северусу не досталось Любовного напитка, хоть в полном смысле Амортенцией это двусмысленное зелье назвать трудно да и невозможно, ибо напиток этот нужно выпить обоим… А вдруг лепестки роз вступили во взаимодействие некое, неизученное, со спорами Trebelium disanimae и получилось в итоге вообще не пойми что, а не Абортирующее зелье? И скинет ли от такой смеси женщина нечестная плод свой? Хоть Снейп и простил её за любовь огромнейшую, ею испытанную - сам же знал, что такое козни и проделки Венеры Златокудрой, хоть и на примере мужской половины бла-а-родного общества! И значит ли это, что фокусы с препоручением Адрианы «заботам» Таррвы и прочих, как и все здешние мужчины, возьми хоть Фунну - скромника и по-христиански любителя умерщвлять плоть, хоть о самом христианстве слышал мельком от покойной Госпожи Наложницы, когда ударилась она, неразумная женщина, во все тяжкие, да и то любвеобильных по крови своей пиктов - домочадцев уже не пройдут? Адриана, может быть, теперь доносит желанное дитя во чреве своём и сумеет сразу же распознать, как только она войдёт в опочивальню «не к тому», единственному возлюбленному, к которому она привязана теперь всеми фибрами души и зовом сердца, и перебудит весь дом разгневанными возгласами. Всё будет наперекосяк, не так, как того хотел Снейп. И будет большой скандал в о-о-чень большом семействе, прибегут остальные домочадцы и… Гарри, которому лучше вовсе ничего не знать о гнусном «действе сверчков», проснувшиеся камерные рабы… От которых, разумеется, узнает все подробности и патрицианская, и плебейские, бОльшие слои гражданского сообщества Сибелиума. У всех, даже у самых нищих плебеусов есть рабы, треплющиеся о своих Господах в общественных местах, куда их либо посылают по делам, либо у главной говорильни - возле терм, в которых мылся весь гражданский «контингент» Сибелиума, что плебс, что патриции, что мужчины на своей стороне, что женщины на своей половине. Но говорильня-то одна-единственная для всех рабов - мужских, и женских, и патрицианских, и плебейских! Такая странная «демократия» существовала почти во всех ромейских поселениях Альбиона… В других городах побогаче строились отдельно термы для плебса и обычных патрициев но рядом стояли много более изукрашенные и внутри и снаружи термы для высокорожденных патрициев.

… Первой на женщину, как ни странно, подействовала хоть и слабая, и неправильная, и не по «чину» сваренная, но Амортенция, и Адриана схватилась жирной, ещё не омытой в воде с треклятыми розовыми лепестками, хоть там, в подогретой слегка воде, безвредными, рукою за грудь, оставляя на праздничной столе несмывающиеся разводы вина и, главное, пятна бараньего жира. Ей внезапно стало и тяжело дышать, и внезапно закололо в сердце. Она лишь раз томно взглянула на прежнего, «нелюбого, уродливого, выходца из Аида печального, коего стоило снова подвергнуть всесожжению, дабы не являлся призраком жутким людям честным на белом свете и тэ пэ», Северуса и почувствовала всю тяжесть и одновременную, опьяняющую не хуже неразбавленного вина, лёгкость истинной, как ей показалось, не как в прошлый, единственный раз - той, тяжёлой, лишь вожделения и похоти исполненной, любви.

Да, она полюбила… другого, и это после столь слёзного, но вынужденного расставания с тем начитанным, прекрасным собою, да, рабом - полукровкой, купленным особливо в Лондиниуме, дабы разобраться в обширнейшей, копившейся веками, но запущенной из-за небрежения потенциальных читателей - домочадцев - братьев и старого отца - библиотеке дома Сабиниусов.

Там влюблённые без излишних словопрений и предались друг другу греху великому, запретному - прелюбодеянию - за закрытой на одно из простейших Запирающих заклинаний дверью. Адриана всё же знала несколько полезных заклинаний, повыспрошенных как бы походя, мельком, у братьев, и хоть её и не обучали специально, но кудеснические словеса давались ей с лёгкостию необычайною, стоило только раз произнести их и сделать нужное, показанное кем-то из братьев, движение палочкою для чарования. Да и палочка сия у неё имелась на самом деле с малолества самого. Только не требовался Адриане жезл кудеснический - во всём опекали её любящие братья и, особенно, отец, так любивший свою единственную дочь - последнего ребёнка (он это знал), что даже прикрыл её великий женский уже, грех.