Звезда Аделаида - 2 - GrayOwl

О роде полководцев и всадников Снепиусов, усмиривших всего одним легионом солдат Божественного Кесаря, расквартированных в городке, не прибегая к чужой помощи, множество племён варваров в округе Сибелиума, наведя и в самом городке, и на полях колонов Господских, подвергавшимся захвату, разгрому и многочисленным убийствам граждан и их колонов, добрый порядок, даже кичливый Верелий слыхивал и знал только хорошее. Семья небольшая, крепкая, дружная, богатая, имение в полном порядке, ведут его, правда, по слухам, эти Нелюди - пикты, но, знать, хорошо ведут, рабов и колонов довольно, мятежей против Господ никогда не подымают. В семье единственный высокорожденный сын, наследник, он же - Господин дома. О Квотриусе и Нине родственник даже не упомянул Верелию, считая, что рабские дела и жизнь усыновлённого полукровки, наверняка, больная тема для старшего Сабиниуса. «Верно», - думал думу Верелий, - «сам высокорожденный отец Снепиус Малефиций Тогениус уже столь стар, что передал звание сие высочайшее в доме, сыну своему позднему по имени Снепиус Северус Малефиций». Последний же обладал, правда, по рассказам сего родственника дальнего, болтливого от роду и простеца неуважаемого, видевшего Господина дома Снепиусов лишь на обратном пути из деловой поездки, заставившей на несколько недель застрять в этой сущей дыре Марине, совсем неромейской внешностью. По пути чиновника в Марину оба Снепиуса и даже этот усыновлённый выблядок - полукровка были ещё в дальнем походе на каких-то варваров. Проезжая Сибелиум на обратном пути и погостив пару-тройку деньков, высокорожденный болтунишка практически и не видел Господина дома в лицо - тот только приходил в трапезную, за общий стол не ложился, но благословлял трапезу, разделывая агнцев как-то не по-ромейскому обычаю, с тем же и удалялся, к пище не притрагиваясь вовсе. И был Снепиус Северус на привидение живое похож, так худоба чуть было не свела единственного наследника и Господина дома на костёр погребальный, как пожаловался редкому, заезжему из самого Лондиниума, гостю отец Снепиус Малефиций, вовсе и не старый и не немощный, раз воглавлял многодневный поход с двумя легионами, высокорожденный простец. Но ничего, Адриане в её… ставшем критическом положении уже не до внешностей женихов каких-либо. Главное, чтобы наследник Снепиусов, каков бы он ни был лицом и телосложением, хоть бы и уродливым вовсе на лицо, с бородавкою огромной на подбородке или у носа, взял, наконец-то, в жёны брюхатую дочь Верелия. Сама страшная стала, как демон Аида, сил нет смотреть да и раньше особою красотою не отличалась. Вся в мать - простушку пошла. А что делать, когда живёшь на свете сто восемьдесят второй год, приходится и со старыми жёнами разводиться да на молоденьких девицах жениться снова и снова. Таков уж и нрав Верелия, и темперамент, и Кодекс Юстиниановский.

Как только тот самый потенциальный жених Снепиус Северус с отцом, всё ещё возглавлявшим войско - целых два легиона! - вернулся и немного пришёл в себя, отдохнув дома и поев то, что ему по нраву, Сабиниус заслал к его отцу гонца, опять-таки родственничка, только представительного, в возрасте, с просьбой устроить заочную помолвку. Что само по себе Верелий никак понять не мог, а то, что он не понимал, казалось ему странным - старику даже шестидесяти лет от роду не позволили бы вообще отправиться в поход на восточные окраины Альбиона, не то, чтобы ещё и руководить войском. Но странно или нет, отчего Снепиус Малефиций отдал Господство в своём доме сыну, будучи хоть и на склоне лет для ничтожного простеца, но ещё вполне мощным мужчиной и всадником, известным в тех краях военачальником, а замуж дочь надо выдать как можно скорее, иначе… О том, что будет «иначе», даже сам Верелий боялся думать - придётся пригласить знахарок и колдуний, оповестив, таким образом, весь Ницериум о произошедшем позорище, дабы те вытравили из Адрианы негожий плод. Гонцу, хоть и бывшему высокорожденным патрицием, но… простецом было наказано уведомить Снепиуса Малефиция Тогениуса, мол, приедет сам Сабиниус Верелий Когитус, а это - великая честь для несколько, но совсем немного уступающего в знатности роду Снепиусов. Однако матерь будущего жениха происходит из прежнего императорского дома Божественного Кесаря Гонориуса* * * , а это, поверьте, немалого стоит, хоть и сдал он Рим готам, так ведь валом валилми - откудва же у ослабевшего («А всё из-за веры новой, незнаемой!»). А невеста, следовало сказать гонцу, дескать, плохо переносит тряскую, весьма и весьма долгую дорогу. Это была поистине магическая, большая хитрость - подавить военачальника знатностью собственного рода, коий решил породниться с его фамилией, но не показывать жениху Адриану с округлившимся до непристойности животом, а переехать всею семьёю в этот, милостивыми и грозными богами забытый, некий городок Сибелиум прямо накануне свадьбы. В таком случае слова расторжения помолвки из уст жениха могут и не прозвучать. Но вполне могут и…

Почему же не соизволил приказом своим изгнвать плод рабского происхождения из утробы своей вовремя покаявшейся пред родителями умницы - дочурки? Во-первых и в главных, боялся огласки, а во-вторых, ведал он, что от избавления - «вытравливания» гнусными зельями первенца - может и вовсе стать бесплодною его любимая, единственная (законная) дочушка.

Сабиниус, сославшийся на здоровьишко, и вправду, изредка донимавшую его подагру, не пошедший сопровождать дщерь к очной, долгожданной помолвке, ибо, если уж признаться себе до конца, не по нраву пришёлся ему неведомо, где и у кого обучившийся магии жених, вытворявший такие чудеса, каковых он никогда сам не видел за всю долгую жизнь. Потому-то Сабиниус Верелий и не знал исхода встречи впервые встретившейся пары. Не верил он, что Снепиус Северус в своих странствиях, пусть и долгих, для его возраста слишком долгих, достиг самой Александрии Великой и изучил все премудрости волхвов и кудесниников тамошних, как в Тёмной, так и в Светлой Магии…

И правильно соделал... В это время Адриана уже схватилась за низ живота, воскликнув:

- О Северус, любый мой жених превыше живота моего («Да уж, это точно сказано - не в бровь, а в глаз!»), неужто отравить решил ты меня? И за что, о жених мой, едва лишь встереченный и наречённый мною?! Что соделала тебе я дурного, непроститтельного, едва успели мы увидеться?! - вопила невеста, чувствуя болезненные толчки изнутри.

- Успокойся, о Адриана возлюбленная моя, это, верно, ты съела что-нибудь.

Жирных агнцев да и сладкого, верно, переела. Эй, братья, раз вы так любите сестрицу свою, как соизволили кричать - не говорить даже о сём, сопроводите её в уборную да поскорее. Сами же вы там уже побывали, и не раз, так что не заплутаете. За мочу - да будет на вас благословение милосердных богов! И вам уж пора в бадью с мочой дома Снепиусов славных опорожниться - вот вам и повод да каковой! Вы ещё сами не представляете себе, ради… кого вам стоит поторопиться и поднять наетые бараниной… животы с подушек. Хотя знаю я, насколько удобны они и мягки, подушки-то, а не животики у… некоторых.