Офицер словарного запаса - Катя Климова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
20 ноября.
Семейно-родственный праздник. Племянникам, двойняшкам, исполнилось по 25 лет. Они пригласили человек 30, родственников и друзей вместе, и это было довольно странное собрание. Масло и вода не смешались естественно. Страннее всего мы с сестрами себя чувствовали. Дети убежали на горках кататься. А мы уже точно не относимся к тем, кому 25. Но и совершенно отчетливо еще не на той стороне стола, где 60+. А вот где мы? Мы в итоге в центре сидели. Там, где мясо и вино, торт и цветы. Все самое вкусное и красивое — сейчас. У нас, с нами, с теми, кому 39, 44 и 48. Но все равно ощущение повисания в пустоте. И сказанешь что-нибудь — вроде смешно всем должно быть, а в итоге смешно и интересно только нам. Как будто ты в утлой лодке, зацепился за чахлый островок посреди реки, и ты кинул трос на один берег — но его на том краю не поймали. И на другом — тоже не поймали. Плыви дальше. Куда-нибудь да вынесет.
Забавная деталь. Среди прочего надо было ради всеобщего знакомства встать и сказать — меня зовут так то, я люблю то-то (на первую букву своего имени) и ненавижу то-то (на ту же букву). Меня зовут катя, я люблю креатив, ненавижу корнишоны. Так вот, когда очередь дошла до именинников, они отзеркалили друг друга. Аня — я очень люблю Алешу и терпеть не могу его же. Алеша — алаверды. Если абстрагироваться от того, что они брат и сестра — очень яркий символ взаимоотношений М и Ж.
Мы за длинным столом, и мы в центре. Нам еще ни к тому краю и уже ни к другому. Женщины 40–50 лет. В самом цвету и соку и понимании собственных сил и возможностей, собственных слабых и сильных сторон. Что нужно подчеркнуть, а что скрыть.
…..
Если твоя биография чуть более прихотлива, чем один с юности и на всю жизнь долго и счастливо — то ты уже скорее всего будешь подвергнута порицанию. Если ты сидишь, к примеру, пьешь кофе в малознакомом женском кругу, оттопырив мизинец, и говоришь — у меня был первый очень ранний брак, потом развод, потом я пахала как лошадь, зарабатывая на жизнь себе и двоим детям, а потом наконец встретила ЕГО. И теперь я во втором прекрасном браке, и мы все живем счастливо до конца наших дней — это один образ. Идеально, если первый пил, бил, гулял и другие особенности. Тогда это все вместе социально приемлемо и одобряемо. А если ты скажешь, что ты очень рано вышла замуж за человека вдвое старше себя, потому что ты совершенно не имела никаких о жизни представлений, но очень хотела ими обзавестись и заодно уйти из родительского дома (где, кстати сказать, все было внешне вполне благополучно, но душевно холодно и неприкаянно) и вляпалась в нее, в жизнь, с размаху и с разбегу, не боясь запачкаться, а потом, родив двоих детей, приняла решение разойтись и настояла на этом, несмотря на всеобщее негодование — просто потому, что тебе до судороги тоскливо жить с нелюбимым, стареющим, скупым, вечно слушающим только себя и всех поучающим человеком — тебя уже на этой стадии сильно осудят. Но потом ты добавишь, что в последующие 12 лет ты многое неоднократно сходилась и расходилась с мужчинами тогда и так, как душе твоей было угодно. И если не было между вами близости душевной и физической — до свидания, следующий. Тут твои гипотетические слушательницы с остывающим кофе в чашечках отодвинутся от тебе еле заметно и взгляд их примет стальной оттенок. Но потом, продолжаешь ты, я встретила наконец человека, как мне казалось, близкого мне по духу и настроению, моего ровесника, с хорошим кругом общения, внешне привлекательного, и подумала, что вот он, наконец-то, до конца моих дней я буду жить счастливо во взаимопонимании, не считая мелких нюансов. Взгляды слушательниц заметно теплеют. Но в душе у тебя поскребывает. И слабый голос говорит — а что, спать отныне и навсегда будем только вот с ним? И ты душишь и топчешь этот голос. Научу, направлю, подскажу, подкорректирую, думаешь ты. Но постепенно устаешь работать суфлером. Тем более, что актеры все равно каждый раз забывают слова этих прекрасных пьес, суфлер охрип. И вот ты трахаешься с ним уже по инерции. Тебе все тоскливее. И ты постепенно разрушаешь свой брак. Вынимая из стен по кирпичику. А может быть и он разрушает его тоже. Хотя если сейчас с ножом к горлу пристать к нему — он не сможет ответить. Просто не поймет, о чем ты вообще. Так вот. В один прекрасный день вы расходитесь. И отныне перед тобой прекрасная пустыня. Только небо, только ветер, только кошки впереди. Сорок штук, ибо тепла тебе требуется ровно столько же, сколько может дать 80 — 100 килограммовый мужик. Тебе сорок, ты молода и прекрасна, тебе уже не нужна семья и новые дети, ты сама себе купишь платье, какое захочешь, и сама себя свозишь отдохнуть и развлечься, куда захочешь. Но тебе нужен близкий человек. Тебе необходимо как воздух быть выслушанной и выебанной (в идеале одним и тем же человеком). Именно тогда и так, как ты этого захочешь. Чтобы он не кидался решать твои проблемы. Не выдавал рецептов и диагнозов. Не показывал свой интеллект и жизненный опыт. Которые у него конечно же есть, иначе с чего бы ты вдруг его к себе близко подпустила. Просто слушай, понимай и принимай. Вот все что от тебя, дорогой мужчина, требуется. Нет, если у тебя есть деньги и ты готов их на меня тратить — я конечно же тоже их с удовольствием приму. Но это совершенно не обязательно.
Вот теперь уже дамы оскорбились окончательно, встали и демонстративно пересели за соседний столик. Ты не рукопожатна отныне. Разве что для немногих отчаянных, говорящих с тобой на одном языке.
Если предположить примерно такую же ситуацию, но с мужской
