Деньги, девки, криминал. Как компромат управляет Россией - Александр Беззубцев-Кондаков

Расчет делается на то, что, приняв подарок, чиновник вряд ли сможет отказать дарителю в услуге. Принял дар — и ты уже на крючке.

Когда разразился «сексуальный скандал» и началась травля Скуратова, стало понятно, что дело «Мабетекс» будет положено под сукно. Так в конце концов и случилось — в конце 2000 года Генеральная прокуратура заявила, что дело, в котором к тому времени накопилось сто двадцать два тома объемом по двести пятьдесят страниц каждый, закрыто «за отсутствием в действиях состава преступления». Многостраничное дело теперь можно было отправлять в макулатуру… Но уже не так-то просто было остановить европейское правосудие. И в январе 2001 года Павел Павлович Бородин, занявший к тому моменту пост государственного секретаря Союзного государства России и Белоруссии, был арестован по запросу швейцарских правоохранительных органов в США. Бородин просидел два месяца в тюрьмах США и Швейцарии и был выпущен под залог в 2,9 миллиона долларов. Приговор по делу Бородина вынесли в марте 2002 года — его признали виновным в отмывании тридцати миллионов долларов и приговорили к штрафу в сто восемьдесят тысяч долларов. Сам Павел Павлович утверждал, что все предъявленные ему обвинения являлись политической манипуляцией, целью которой было дискредитировать лично президента России Бориса Ельцина. «Основная задача “дела «Мабетекса”» сводилась к тому, чтобы свалить Ельцина», — считает Бородин.[127]

Председатель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов в 2008 году говорил в интервью газете «Версия»: «“Мабетекс” стал первым опытом по-настоящему серьезного журналистского антикоррупционного расследования. Он показал, что в обществе есть здоровые силы, готовые к решительным действиям. Финал этой истории оказался несколько смазанным. Перипетии этого дела продемонстрировали, что бюрократическая система способна выстроить эффективную систему противодействия и защитить себя. Благодаря этому мы увидели истинную силу государственного аппарата.

Сейчас про дело “Мабетекс” помнят лишь специалисты, что является скверным знаком, характеризующим нынешнее состояние российского общества. Тогда скандал освещали практически все средства массовой информации. Сейчас я не уверен, что мы готовы проводить столь масштабные расследования коррупции в высших эшелонах власти. Я также сомневаюсь в готовности общества эту информацию принять. Но я надеюсь, что наши сограждане начнут интересоваться и задавать неудобные вопросы представителям власти. Если этого не произойдет, это будет иметь гораздо более печальные последствия, чем дело “Мабетекс” для России».[128] Действительно, одно из двух: либо в России к 2011 году полностью побеждена коррупция, либо журналисты перестали всерьез интересоваться этой темой…

Прокурор, похожий на человека

Борис Ельцин в мемуарах упрекал Скуратова в том, что ему «удалось втянуть и меня, и Совет Федерации, и страну в свой мелкий, грязный скандал».[129] По словам Ельцина, первым о скандальной пленке узнал руководитель Администрации президента Николай Николаевич Бордюжа. И якобы именно он предложил Скуратову добровольно уйти в отставку. В прошлом офицер Комитета государственный безопасности, Николай Бордюжа не мог не видеть заказной характер появившегося компромата, не мог не понимать, что доказать подлинность пленки крайне трудно, как трудно и однозначно утверждать, будто на ней запечатлен именно Скуратов. Но Бордюжа, очевидно, выполнял данное ему Ельциным приказание — нужно было сломить сопротивление генерального прокурора, если нужно — даже прибегнув к шантажу. Ситуация сама по себе кажется совершенно фантастической. В руках руководителя администрации президента оказалась пленка, добытая преступным путем. И высокопоставленный кремлевский чиновник фактически шантажирует генерального прокурора этой видеокассетой, имеющей криминальное происхождение. Понятно, что главным шантажистом в данном случае выступает сам Ельцин. Дескать, уйдешь по-тихому, никто этих позорных кадров не увидит, а начнешь артачиться — пеняй, брат, на себя… Спрашивается, о какой законности может идти речь в стране, если сам президент лично занимается шантажом?.. В марте 1999 года все здравомыслящие люди имели веские основания размышлять о том, что «в любом уважающем себя государстве государственное СМИ никогда не посмеет выпускать в эфир столь сомнительный материал, полученный к тому же антизаконным путем. Но в России все иначе. Материал, компрометирующий крупнейшего государственного чиновника, был показан именно по государственному телеканалу».[130]

Скуратов, рассказывает Ельцин, сначала согласился было уйти по-тихому, даже заявление об отставке написал, но потом решил бороться за свое прокурорское кресло до последнего. Биограф Юрия Скуратова А.В. Тиваненко пишет: «…когда Борис Ельцин в присутствии Евгения Примакова и Владимира Путина стучал карандашом по кассете с пленкой, Скуратов даже не поинтересовался, в каком виде и с кем он на ней запечатлен, точно так же, как глазом не повел в сторону пододвинутой стопки фотографий (распечатки). Равнодушны к компромату только те, кто не чувствует за собой никакой вины — оправдываться не в чем. Заявление об отставке написал, но не по причине “действительности” события, запечатленного на скандальной пленке. Скуратов видел состояние Бориса Ельцина: в минуты прострации невменяем, ему бесполезно что-либо доказывать».[131]

Одним из главных виновников появления компромата на Скуратова называли управляющего делами Генеральной прокуратуры Назира Хапсирокова, которого Юрий Ильич называет «завхозом». В прокуратуре этого предприимчивого человека также величали Хапсом. Скуратов вспоминает, как в январе 1999 года Хапсироков пришел к нему с конфиденциальным разговором. «Юрий Ильич, наш разговор — под секретом, — сказал “завхоз”. — У меня есть точная информация: на вас собран большой компромат, поэтому вам надо из генпрокуратуры уходить».[132] Скуратова возмутил не столько сам факт сбора компромата (к чему он был морально готов), сколько поведение «завхоза», который предложил генеральному прокурору уйти «по-хорошему». Юрию Ильичу стало понятно, что Хапсироков начал этот разговор не по собственной инициативе, а был кем-то подослан. Скуратов тогда еще не знал, что близким другом Хапсирокова является банкир Ашот Егиазарян, которого называют организатором скандальной видеозаписи, запечатлевшей «человека, похожего на генерального прокурора», в постели с проститутками. Не исключено, что Хапсироков принимал личное участие в изготовлении компромата на Скуратова, то есть был соавтором «художественного произведения», попавшего на стол руководителю администрации президента Николаю Бордюже.

В прессе был даже назван точный адрес, где якобы проходили регулярные встречи генерального прокурора с девочками по вызову — дом 3/9 по улице Большая Полянка. Эта квартира была приобретена «Уникомбанком» для Сурена Егиазаряна, брата банкира Ашота Егиазаряна. В разгар расследования Генеральной прокуратурой громких дел фирма «Конус», которая охраняла Национальный резервный банк Александра Лебедева, начала слежку за членами семьи генпрокурора Скуратова — кто где бывает, с кем встречается… Банкир Лебедев был многим обязан главе Центробанка Сергею Дубинину, и враг у них был сейчас общий — прокурор Скуратов, который обложил руководителя главного банка страны со всех сторон. Однако ничего криминального и порочащего в жизни прокурорской семьи выявлено не было. Но результаты наружного наблюдения просочились в Интернет. Юрий Ильич Скуратов обратился в Министерство внутренних дел, и милиция быстро вышла на фирму «Конус». Прямых улик о том, что именно Лебедев пытался найти компромат на Скуратова, найдено так и не было. Об участии Александра Лебедева в кампании по дискредитации Скуратова убежденно говорил банкир Ашот Егиазарян: «По моим сведениям, Юрия Ильича поставили в известность, кто автор этой пленки и кто ей помог попасть на телевидение. Об этом уже написали многие газеты. Кстати, в материалах уголовного дела, возбужденного Главной военной прокуратурой по фактам вмешательства в личную жизнь генпрокурора, есть данные о том, что глава НРБ Александр Лебедев не раз обещал Юрию Скуратову представить на него компромат, если тот будет слишком усердствовать в расследовании дела НРБ. Если вы помните, первые неприятности у НРБ начались летом 1997 года. Когда Генпрокуратура провела обыски в офисе банка и на квартирах его руководителей. И аккурат тогда же в прессу попала пленка, запечатлевшая банные развлечения тогдашнего министра юстиции Валентина Ковалева с девочками… Обыск по уголовному делу Скуратова был проведен именно в помещении службы безопасности НРБ. Наконец, первая публикация о “прегрешении” Скуратова появилась в подконтрольной НРБ “Новой газете”. В статье содержались такие подробности, которые не были известны даже расследующим это дело работникам Генпрокуратуры».[133] В своей книге «Исповедь бунтаря» Борис Немцов не называет имя Александра Лебедева, одного из организаторов скандальной съемки. Но пишет, очевидно, именно о нем: «Прокурор так достал предпринимателя своими просьбами и оргиями с молодыми девочками, что тот решил искать защиты у президента».[134]