Всё возможно, детка - Бен Элтон

Дневник!

Люси вставила в рамку фотографию детеныша гориллы и повесила ее над камином. Когда я поинтересовался, с чего бы это вдруг, она объявила, что мы некоторым образом ее усыновили. Дожили! Честно говоря, я начинаю беспокоиться, оказывает ли неудовлетворенный материнский инстинкт Люси положительное воздействие на ее психику. Но самое интересное даже не в этом. С первого взгляда на этого младенца гориллы (зовут его, кстати, Гертрудой) я ясно понял вот что: эта обезьяна - прямо копия Катберта, сына Джорджа и Мелинды, хотя, может быть, Катберт полохматей будет.

После работы заглянул в клуб-бар нашей корпорации. В последнее время это заведение наводит на меня тоску. Его перепродали какой-то сети кафе и пабов, и теперь оно называется то ли «Трясуны», то ли «Плясуны». А может, «Ползуны». 

По правде говоря, я не в состоянии запомнить это название. Всякий раз, как мне приходит в голову прочесть, что написано на картонках, подкладываемых под пивные кружки, выясняется, что я уже слишком пьян, чтобы разбирать печатный текст. Другое дело - чайный домик, в который превратили бывший бар Первой студии. Чай так чай. И я прекрасно знаю, что называется эта забегаловка «Приют бродячего актера». Ну, да дело не в этом. Захожу я, значит, сегодня в бар и натыкаюсь на Джорджа и Тревора. Они что-то оживленно обсуждали, но, заметив меня, замолчали на полуслове. Ситуация получилась весьма неловкая. Я-то понимаю, к чему все идет. Ясное дела, история о том, в какое дерьмо я вляпался по собственной оплошности с главным редактором-координатором, уже стала всеобщим достоянием. Ждать осталось совсем недолго: скоро этот сюжет (слегка обработанный) выплывет в какой-нибудь передаче в виде комедийной репризы или особо веселой подставы в «Скрытой камере». Для меня, понятно, добром это не кончится.

Остается утешаться тем, что эти прискорбные события заставили меня совершенно забыть о предстоящем анализе спермы.

Дорогая Пенни.

Сэм сегодня явно не в духе. Видно, что он здорово переживает по поводу конфликта с этим выскочкой - главным редактором-координатором канала. (Кто, как не полный кретин, мог потратить семь миллионов государственных денег на экранизацию «Поминок по Финнегану»?[1] «ПОМИНКИ ПО ФИННЕГАНУ»! Представляешь себе, Пенни? Ну, что там экранизировать? Это и читать-то невозможно. В дорожной карте Бирмингема и то проще разобраться. А тут - семь миллионов! По-моему, вышло по миллиону фунтов на каждого потенциального зрителя. Я позволила себе эту шутку на прошлогодней рождественской вечеринке. Джордж хохотал просто до упаду, зато Сэм как в воду глядел: он еще тогда поморщился и незаметно одернул меня, посоветовав думать, прежде чем шутить, а еще лучше - и вовсе прикусить язык.)

Мне действительно очень жаль Сэма. Он явно здорово переживает из-за того, что случилось, но я просто не представляю, как ему помочь. Странный он все-таки человек (как, впрочем, и все мужчины). Судя по его поведению, никакая помощь ему не требуется. Все, что ему нужно, - это чтобы его оставили в покое и не мешали читать газету (черт бы ее побрал!). Случись такое со мной, мне нужно было бы внимание, всяческие проявления сочувствия, настойчивые попытки утешить меня и развеселить. Я вообще считаю, что люди должны относиться друг к другу с большим вниманием и участием. А Сэм, наоборот, не требует никакого сострадания к себе, но и не слишком спешит проявить заботу о других. Иногда это бывает очень неприятно, особенно когда мне действительно нужны помощь и участие. Сегодня я попыталась завести разговор на беспокоящую его тему - хотя бы для того, чтобы дать ему выговориться и, может быть, прийти к каким- нибудь конструктивным выводам. Не тут-то было! Он знай себе потягивал пиво и отпускал идиотские шуточки насчет того, что если у нас все- таки будет ребенок, то ему придется идти работать лет с семи, потому что, видите ли, его семья будет жить в беспросветной нищете. Ха-ха-ха. Очень смешно. А если серьезно, то впечатление такое, будто скоро мы действительно будем не только бездетной парой, но еще и малообеспеченной семьей, нуждающейся в льготах и пособиях. Замечательная перспектива.

Дорогой Сэм.

Ну что ж, дело сделано. Супружеский визит к кулачку можно считать успешно состоявшимся. Прошло все, правда, не так гладко, как можно было бы ожидать, учитывая мой огромный опыт в этой области, но все-таки результат достигнут: искомый образец был получен. Даже как-то смешно думать об этом: мои собственные сперматозоиды находятся сейчас где-то вдалеке от меня и томятся в ожидании какого-то там исследования. Бедненькие! Наверное, совсем сбились с толку в незнакомой обстановке, не понимают, что происходит, и только тычутся в разные стороны, вопросительно изгибая хвостики. Надеюсь, за ними там будут хорошо ухаживать, не дадут перегреться или, наоборот, простудиться насмерть где-нибудь на сквозняке. По-моему, нет ничего особенного в том, что я испытываю своего рода отцовские чувства к этим штучкам, которые еще так недавно были частью меня.

Получение материала для анализа потребовало от меня не только физических усилий, но и некоторого нервного напряжения. Дело в том, что сначала мы с Люси решили, что она будет присутствовать при сеансе мастурбации. Может, даже протянет мне руку помощи (фигурально выражаясь). Придумала все это, конечно, она сама. Ей, видите ли, ужасно не понравилась мысль, что я буду заниматься сексом без нее - пусть даже и с самим собой. Она была твердо убеждена, что за все это время я ни разу не вспомню о ней и направлю все свои эротические фантазии на кого- нибудь другого - скорее всего, на Вайнону Рай- дер. Вот блин, она ведь абсолютно права! Именно так все и обстоит. Не пойму только, что в этом плохого или непонятного. Переспать с Люси я могу каждую ночь, а вот заняться сексом с Вайноной мне позволено только в том единственном случае, когда нужно сдать сперму на анализ. Я попытался объяснить все это своей супруге, добавив, что психологи давно уже устаиовили бесспорный факт: разнообразные и не подавляемые эротические фантазии представляют собой абсолютно нормальную часть здоровых моногамных сексуальных отношений. Разумеется, обсуждать это с Люси оказалось гиблым делом. Кончилось все тем, что она не на шутку на меня обиделась. По- моему, это просто полная чушь.

Вот ведь женщины! Ну что ты с ними будешь делать! Они на самом деле могут вообразить, что человек может изменить жене, даже занимаясь онанизмом в полном одиночестве! Это просто какая-то раннехристианская нетерпимость и прямолинейность в толковании заповедей. Слава богу, у меня хватило ума лишний раз не доставать Люси и не сообщать ей, что я собирался пригласить на эту виртуальную «групповуху» Тиффани из «Жителей Ист-Энда», Коррс и еще Эмму - Бэби Спайс.

Впрочем, несмотря на все свои обиды, Люси, как я уже упоминал, решила, что ее участие в данном мероприятии будет иметь ключевое значение. Проснувшись сегодня утром, я пошел в гостиную и взял с каминной полки баночку для анализа. Я вручил Люси драгоценный сосуд, а сам, снова завалившись на кровать, взялся за свое подозреваемое в некоторой ущербности мужское достоинство, а Люси открыла баночку и сразу же выставила ее в предполагаемый сектор обстрела. Она явно полагала, что извержение вулкана произойдет прямо в ближайшие секунды.

Так вот: спешу сообщить всем тем, кому это может быть интересно, что занятия мастурбацией на публике (особенно когда эта самая публика опаздывает на работу и проявляет всяческое нетерпение по поводу того, что еще не завтракала) - совсем не такое уж легкое дело. Нет, конечно, мы с Люси когда-то пробовали развлекаться таким образом - и одновременно, и по очереди, - но это делалось, так сказать, в режиме отдыха, в виде одной из сексуальных игр, и уж конечно, абсолютно спонтанно, а не по заранее утвержденному сценарию. Мы могли просто захотеть этого и исполнить свой эротический каприз. Но чтобы мастурбировать с какими-то утилитарными целями - нет уж, извините. Знаешь что, дорогой дневник, я тебе честно скажу: занимаясь этим делом, я сегодня просто охренел (в прямом и переносном смысле слова). Чего стоило само по себе это зрелище! Я стою на коленях на кровати, Люси - передо мной с баночкой в руках: ни дать ни взять - нищенка, клянчащая подаяние. Но самое главное, что при этом ничего, абсолютно ничего не происходит. Люси, надо отдать ей должное, быстро просекла, что что-то не так, и честно постаралась по мере сил исправить дело: она старательно отработала свое, сначала постонав и поохав, принимая при этом передо мной эротические позы, потом стала гладить себя по груди и другим аппетитным местам, и наконец, плюнув на все, сама взялась за дело двумя руками. По правде говоря, даже не знаю, кто из нас двоих чувствовал себя в это время большим идиотом. Не прошло и полминуты, как я почувствовал, что Люси все это надоело и она думает только о том, чтобы успеть позавтракать и накраситься перед уходом на работу. Я ценю ее такт и самообладание. Судя по всему, ей стоило огромных усилий не смотреть без конца на часы. В общем, довольно скоро мне стало ясно, что так у нас с ней ничего не получится. Я, конечно, люблю ее, и больше того - она меня по-прежнему возбуждает, но даже после десяти лет совместной жизни не каждый сможет преодолеть неловкость и смущение в такой ситуации. Ну, не получалось у меня ничего, хоть ты тресни, и в конце концов я перебазировался в другую комнату, чтобы подбодрить своего бедного старого зверька в одиночестве.