Безрассудная принцесса (ЛП) - Лоррейн Трейси

12

ТОБИ

Я лежал с Джоди, заключенный в моих объятиях, очень долго, но каждый раз, когда мои веки опускаются, все, что я вижу, это эту гребаную пизду с его руками на моей девушке, его пальцы сжимают пояс ее леггинсов за секунды до того, как он—

Я заставляю себя перестать думать об этом еще раз и вместо этого уступаю своей потребности двигаться, мерить шагами, делать все, что могу, кроме как трахать ее до беспамятства, чтобы опустошить свою голову.

— Черт, — почти беззвучно шиплю я, убирая руки с ее мягкого, теплого тела и скатываясь с кровати, не разбудив ее.

Зная, что Джоанна все еще внизу, я иду в ванную отлить и направляюсь вниз. Каждый мой мускул напряжен, когда я спускаюсь по лестнице. Что мне действительно нужно прямо сейчас, так это выпустить пар в спортзале, но я сильно сомневаюсь, что они прячут его здесь в секретном подвале — хотя, зная человека, которому принадлежало это место, я предполагаю, что вероятность того, что у него есть подвал, не исключена.

— Тоби, — выдыхает Джоанна, когда я выхожу на кухню и нахожу ее уставившейся в то, что, как я могу только предположить, является пустой кружкой. — Как она?

— Спит.

Она кивает, довольная этим ответом.

— Могу я предложить тебе выпить? Кофе или что-нибудь еще…

— Что-нибудь покрепче кофе, если у вас есть, — отвечаю я за нее.

Она на мгновение задумывается. — У меня есть как раз то, что нужно.

Я остаюсь стоять в дверях, когда она проносится мимо меня и направляется в гостиную.

Предполагая, что мне не суждено было следовать за ней, я выдвигаю стул и сажусь. Мне хватает двух секунд, прежде чем я вспоминаю, почему мне вообще захотелось встать с кровати и пошевелиться, и когда Джоан возвращается, она застает меня расхаживающим взад-вперед между кухней и столовой, мои кулаки сжимаются и разжимаются по бокам, пока я молча сражаюсь с монстром, который всегда живет внутри меня.

Я мог бы убить этого ублюдка. Но этого было недостаточно.

Он прикасался к ней. Он, блядь, прикасался к ней и собирался—

Я вздрагиваю, когда чья-то рука опускается мне на плечо. Когда я поворачиваюсь, я нахожу мягкую, поддерживающую улыбку, смотрящую на меня в ответ. В эти несколько мгновений она так сильно напоминает мне маму, что я почти протягиваю руку и заключаю ее в свои объятия. Но я не могу.

— Вот, — говорит она, показывая одну очень дорогую бутылку виски.

Мои брови сходятся на переносице, а желудок болезненно сжимается, когда я предполагаю, кому принадлежит эта бутылка.

— Он берег ее. Это кажется правильным, что ты будешь тем, кто его выпьет.

Она подталкивает меня к этому ближе, не оставляя мне иного выбора, кроме как принять это.

— Выбрось это на ветер, если ты этого не хочешь. Но это кажется правильным.

Не в силах спорить, я откручиваю крышку и подношу бутылку к губам.

Я немного расслабляюсь в ту секунду, когда насыщенный, пряный вкус попадает на мой язык.

Я выпиваю глоток за глотком, позволяя крепости алкоголя обжечь горло, прежде чем он согреет мой желудок.

Наконец, я отрываюсь от него и облизываю нижнюю губу.

— За уничтожение монстра, — говорю я, опрокидывая бутылку в дурацком салюте небу.

У Джоан перехватывает дыхание от моих слов, но я не реагирую.

Взяв стакан и приготовив себе напиток, она делает глоток и поворачивается ко мне.

— Что на самом деле произошло сегодня вечером, Тоби?

Глубоко вздохнув, я решаю рассказать ей правду, раскрывая, где Джоди на самом деле устроилась на работу и как на самом деле закончилась ее первая ночь.

Она все это время стоит с открытым ртом, а стакан в ее руке дрожит.

— Т-ты застрелил его, когда Джоди была всего в футе от него, — говорит она, ее глаза расширены от страха. — Но если бы ты промахнулся—

— Я бы не промахнулся. Я бы и волоска не тронул с ее головы.

— Но, черт возьми, Тоби. Ты убил его.

Я пожимаю плечами. Для меня в этом нет ничего нового.

— Мне было девять, когда я убил своего первого человека, Джоан. Мужчина, с которым ты строила дом, стоял рядом со мной, когда я это делал. Я помню, как сильно дрожала моя рука, но я знал, что не смогу избавиться от этого. Я был в ужасе. Мужчина, привязанный к стулу, был в ужасе. Меня не волновало, насколько он был плох, насколько он мог это заслужить. Я был ребенком.

— Но Джонас встал рядом со мной и сказал мне, что я бесполезный член Семьи, если не могу этого сделать, и что я мог бы с таким же успехом сидеть в этом кресле, если не могу проявить мужество и показать свою ценность.

— Ты был всего лишь ребенком, — шепчет Джоанна, ее глаза полны непролитых слез.

— По годам, да. Но я никогда не был по-настоящему ребенком, Джоанна. Никто из нас не был. Нас готовили к такой жизни с момента нашего рождения. Это была наша судьба. Защищать, служить, завоевывать. Я сделал так много плохих вещей, в основном плохим людям, — добавляю я. — И я знаю, что то, что я сделал с Джоди, непростительно, но—

— Тебе не нужно мне это объяснять, — говорит она, протягивая руку, чтобы положить ее на мое предплечье.

— Я знаю. Я— У меня вырвался болезненный вздох. — Мне нужно, чтобы ты знала, что я никогда больше не причиню ей боли. Я не мог заглянуть за пределы своего гнева, своей жажды мести, чтобы понять, что я на самом деле чувствовал. Что, она действительно заставляла меня чувствовать.

— И что это? — Спрашивает Джоанна, наконец, делая еще один глоток своего напитка.

— Я люблю ее, — заявляю я, и слова кажутся такими правильными, когда они слетают с моего языка. — Я не могу представить свою жизнь без нее.

Она кивает, на ее губах играет легкая улыбка.

— Я знаю, ты не хочешь это слышать. Но я была на твоем месте. Я так сильно и быстро влюбилась в Джонаса, клянусь, я до сих пор чувствую боль от этого. Я просто очень надеюсь, что он не причинил слишком много вреда твоей душе, потому что я хочу для Джоди гораздо большего, чем жизнь, которую этот человек дал мне.

— Я не собираюсь лгать, Джоанна. Я чертовски поврежден.

— Мы все такие, — говорит она, ее глаза фокусируются на чем-то за моим плечом. — Но действительно важно то, как мы с этим справляемся, как мы пытаемся исцелиться.

Я киваю, не в силах ничего сделать, кроме как согласиться с ней.

— И моей Джоди нужно будет выяснить, как это сделать, и я знаю, что это больно, но тебе, возможно, просто придется смириться с тем, что ей нужно делать это вдали от тебя.

— Я знаю, — говорю я с грустью. — Но я не позволю ей уйти.

— Ты хороший мальчик, Тоби. Я знаю все плохое. Я сама боролась со всем этим на протяжении многих лет. Я помню, как он пришел домой весь в крови, костяшки его пальцев были разбиты, когда он разбрасывал по столешнице оружие, которое, как я думала, я увижу только по телевизору.

— Но это не мне тебе нужно что-то доказывать.

— Я знаю, я работаю над этим, — говорю я с грустным смехом.

Она поднимает руку, бросая взгляд на часы.

— Уже поздно. Тебе следует немного поспать.

Я киваю, делая еще один глоток виски. Я уже знаю, что ни за что не смогу уснуть после событий этой ночи, но я не могу отрицать, что девушка, спящая наверху, не зовет меня.

Когда с меня хватит, я переворачиваю бутылку над раковиной и смотрю, как остатки драгоценного виски Джонаса стекают в канализацию, не в силах сдержать ухмылку на лице.

— Ты заслуживал лучшего, чем он, — тихо говорит Джоанна позади меня.

— У меня была моя мама. Она невероятная.

— Я рада. Я бы тоже очень хотела однажды с ней встретиться, если это не слишком странно.

— Я думаю, она, вероятно, согласилась бы на это, — говорю я, отставляя бутылку в сторону и направляясь к двери, которая приведет меня обратно к моей девушке.

Джоанна ничего не говорит, когда я ухожу, но я останавливаюсь, прежде чем исчезнуть, и оборачиваюсь.

— Спасибо тебе, — говорю я искренне. — Спасибо, что увидела правду. За то, что доверила мне Джоди.