Идентификация - Сьюзен Янг

– Иди сюда, – сказал он одними губами.

Я не знала, идти или нет, но в комнате досуга было тихо и скучно, и я решила выяснить, что он затеял. Релм улыбнулся до ушей, когда я пошла за ним в коридор.

– Подожди, – сказал он, высунув голову из-за угла и глядя в направлении сестринского поста.

– Что там у тебя? – спросила я, пытаясь заглянуть ему между плечом и стеной.

– Эй-эй, дорогая, – осадил он меня взглядом. – Не подглядывать. – Он высунулся из-за угла и сделал странный жест рукой, будто подавая военный сигнал.

– Что? – не поняла я.

– Побежали! – Он бросился по коридору. Мы добежали до двери, ведущей на лестницу, и оказались на площадке. Релм мягко прикрыл дверь. Слегка шокированная, я остановилась.

– Успели, – выдохнул он.

– Что мы тут делаем?

– Прячемся. У меня контрабанда.

– А если нас найдут?

– Не найдут, до обхода еще двадцать минут. Садись, – он показал на ступеньки за моей спиной.

Я уже нарушила правила, придя сюда, поэтому уселась на бетон, скрестив ноги, и посмотрела на Релма.

– Ну, теперь-то ты мне покажешь, что прятал за спиной?

Он широко улыбнулся и вынул белый пакет с логотипом, который я узнаю из тысячи.

– Быть не может!

– Птичка на хвосте принесла, что ты хочешь куриные наггетсы.

– Релм! Как же тебе удалось…

– Ш-ш-ш… – Он взглянул на дверь. – В меню этого нет, увидят – отберут. Ты будешь наггетсы или нет?

Каждую субботу мы с братом умоляли родителей свозить нас в «Макдоналдс». Приходилось убирать свою комнату, мыть посуду и тому подобное. Но вскоре мы начали сачковать, зная, что родители все равно туда отведут – отец подсел на жареную картошку.

И сейчас я как никогда была рада нездоровой пище, от которой веяло домом. Если задуматься, это даже как-то удручающе.

Релм присел рядом, достал из пакета салфетку и расстелил на ступеньке. Потом вынул коробку «Макнаггетсов», откинул крышку и насыпал сверху немного картошки.

Я набросилась на курятину, хотя меня распирали вопросы.

– Как ты это достал? – Наггетсы немного остыли, но все равно были вкуснее протертого картофельного пюре, которым нас здесь пичкают.

– Есть один знакомый, у которого тоже есть знакомый, – улыбнулся Релм, положив в рот ломтик картошки.

– Релм, ты можешь вывести нас отсюда? – спросила я, охваченная вдруг мечтой о спасении. Релм только вытаращил глаза.

– Ты что, – сказал он. – Нет, конечно. Мои чары распространяются максимум на заколдованную дорогу к «МакАвто». Это не то же самое, что сбежать из тюрьмы. Я просто подумал… – Он опустил взгляд. – Черт, Слоун, я думал, это тебя подбодрит.

Мне стало ужасно стыдно за свою неблагодарность.

– Прости, – сказала я, тронув его за руку. – Очень вкусно и действительно меня подбодрило. – Я выдавила широкую, чересчур восторженную улыбку. – Видишь?

Релм мягко усмехнулся, и мы снова начали есть.

– А как ты узнал о куриных наггетсах? – спросила я, подбирая ноги под себя.

– Добрался наконец до твоей карты. Представь мое удивление, когда я читаю запись доктора Фрэнсиса, что ты о них мечтаешь. Ты правда ему это сказала?

– Да! – Я засмеялась и шлепнула его по плечу. – Тебе нельзя читать мою карту!

– Можно. Нехорошо – это да. Ты же на меня не настучишь? Или ты «крыса», Слоун? – Он с подозрением взглянул на меня.

– Я не собираюсь тебя продавать, но ты мне расскажешь, что вычитал.

Он напрягся и поскреб подбородок.

– М-м-м… ну, немного.

К горлу волной поднялась дурнота.

– Лжешь.

Релм посмотрел мне в глаза.

– Кто такой Джеймс?

От его мягкого голоса на глаза навернулись слезы. Как объяснить, кто для меня Джеймс?

– Он был для меня всем, – сказала я. – А теперь он никто. – Я закрыла глаза.

– Сочувствую, – произнес Релм, тронув меня за колено. – Не надо было мне заводить этот разговор.

Я шмыгнула носом и вытерла выступившие слезы.

– Да нет, просто у меня сегодня неудачный день. И…

– Я тебе говорил, что жизнь – дерьмо. Я тебе правда сочувствую.

– Не стóит, – прошептала я. – Джеймс мой парень, но… – Я замолчала, не желая признаваться, что Джеймс меня не помнит. Будто это доказывало, что я не так уж много для него значила.

– Он тоже побывал в Программе, – тихо сказал Релм. – Это есть в твоей карте.

Я кивнула.

– За мной пришли через неделю после его возвращения.

– Он тебя узнал? – с тревогой спросил Релм.

– Нет.

Сказать это – все равно что получить удар в грудь.

Релм не стал утешать – дескать, это ничего, а Джеймс меня обязательно вспомнит. Он указал на последний наггетс.

– Будешь?

Я уставилась на него.

– Довел меня до слез и еще на мой наггетс нацелился?

Он пожал плечами.

– Я только спросил, будешь или нет.

Я засмеялась, отодвигая коробку к Релму.

– Забирай, а то меня стошнит, я слишком быстро все уплела.

Он перестал жевать:

– Спасибо, Слоун, за излишнюю откровенность.

Однако он все равно доел наггетс, и мы принялись за картошку. Собирая салфетки жирными пальцами, я испытывала почти облегчение: в этом корпусе я чувствовала себя чересчур отмытой и асептической.

– Держи, – сказал Релм, подавая мне пакет. Приоткрыв дверь, он поглядел в щелку. – Никого.

Он жестом пригласил меня вперед. Незаметно выйдя в коридор, мы, хихикая, припустили бегом и почти вернулись в комнату досуга, когда из-за угла показалась медсестра Келл.

Релм выхватил у меня пакет «Макдоналдса» и швырнул его в пустую палату под кровать.

– Где вы были? – спросила Келл.

– Я показывал ей корпус, – ответил Релм, обнимая меня за плечи, будто лучшего друга. Я вдруг поняла, что он и есть мой лучший друг, по крайней мере, здесь. Секунду медсестра Келл сверлила нас взглядом, после чего кивнула на комнату досуга.

– Ну, ладно. Майкл, мальчики тебя искали, они собираются играть в карты.

Релм поблагодарил, и мы двинулись дальше, но Келл меня остановила.

– Это тебе, – сказала она, протягивая мне картонную чашку с ярко-желтой таблеткой.

– Зачем? Я прекрасно себя чувствую.

– Доктор велел, дорогая, – она подала мне чашку с водой, и я приняла таблетку, чувствуя, как во мне поднимается возмущение.

– Мне казалось, он уменьшит дозу лекарств, – резко сказала я. – Значит, я ошиблась?

– Возвращайся к друзьям, Слоун, – улыбнулась медсестра Келл и поправила мне волосы, небрежно упавшие на плечо. Оттолкнув ее руку, я пошла в комнату досуга.

– Куда тебя водили? – спросил Релм, когда я присела за стол. Карты на меня уже раздали, оставалось взять и посмотреть.

– Медсестра Келл подстраховалась, чтобы я оставалась послушной, – ответила я.

– Мне это нравится, – сказал Дерек, и они с Шепом захохотали. Релм озабоченно взглянул на меня.

– Эй! – раздался пронзительный голос. Сзади незаметно подошла Табита. Волосы были скручены в небрежный узел на макушке. – Релм, ты же сказал, что не принимаешь в игру четвертого!

Он вздохнул, но посмотрел на нее приветливо.

– Привет, Табита. Извини, но мест за столом не осталось.

– А почему вы ее взяли? Это нечестно! Релм, ты же обещал!

– В другой раз, ладно? – улыбнулся он. Табита с ненавистью посмотрела на меня, нехотя кивнула и неуверенной походкой отошла от стола.

На этот раз игроки обошлись без шуток: парни начали игру. Только вчера Табита уже заводила этот разговор и вот подошла снова. Значит, ее мозг действительно частично поврежден. Она выпила «Быструю смерть». Если бы Миллер выжил, то…

Глубокое горе, сковывающее горло, охватило меня при мысли о бедняге Миллере, одиноком и отчаявшемся, хоть мы и были рядом. Я его никогда не увижу.

Я ощутила легкое прикосновение к запястью.

– Ты плачешь, – прошептал Релм. Вздрогнув, я посмотрела на него. Он незаметно поглядывал вокруг, проверяя, не видят ли медсестры. Рукавом рубашки он вытер мне щеку и громко сказал «жулик!», ни к кому в особенности не обращаясь. Парни захохотали, перебирая карты, а я с благодарностью посмотрела на Релма. Мы вернулись к игре, но с каждой минутой реакция у меня замедлялась, и скоро они уже орали на меня, что я сбросила не ту карту. Сказав, что я пас, я поднялась.

Релм тоже встал.

– Ты неважно выглядишь.

– Я устала. Медсестра Келл дала мне таблетку, и…

– Погоди, это что, сейчас, в холле? Почему сейчас?

– Я не знаю.

Релм схватил меня за локоть и прижал к себе, пока меня не перестало шатать. Я не возражала. На меня накатила странная растерянность. Предстоящее возвращение в палату показалось невозможным.

– Пацаны, я сейчас, – сказал Релм, бросив карты. Ребята проворчали что-то неразборчивое. Релм осторожно убрал руки. – Можно проводить тебя домой? – в шутку спросил он.