Индиана Джонс и Храм Судьбы - Джеймс Кан

Залим Сингх и его премьер-министр обменялись взглядами, что не укрылось от Джонса. Затем Чаттар Лал, придав лицу бесстрастное выражение, ответил:

— Ах, да... Мы играли там детьми. Отец всегда предупреждал меня, чтобы я не позволял Кали завладеть моей “атман” — душой, как говорят у вас. Но, повзрослев, я не помнил зла. Мне вспоминается лишь счастливая юность и все, что с нею связано, вызывает у меня приятные ассоциации... Все это деревенские сплетни, доктор Джонс. Вы только зря беспокоите ими капитана Бламбертта.

— Нет, что вы, я ничуть не обеспокоен! — запротестовал благодушный англичанин. — Напротив, мне очень интересно.

Коротышка, тщетно попытавшись вникнуть в суть дискуссии, вернулся к играм с мартышкой. Подобные разговоры ему не нравились, и он надеялся, что Хуан Тьен, Верховный повелитель Темного неба, зорко следит за развитием событий.

Уилли же эти разговоры — в придачу к бросающим в дрожь блюдам — совершенно лишили аппетита. Душители, принесение людей в жертву! Она уже подумывала о том, чтобы сжевать цветок, как вдруг слуга, перегнувшись через ее плечо, положил ей на тарелку запеченного черного жука сантиметров пятнадцати в длину... Оцепенев, она наблюдала за тем, как все тот же сидящий слева от нее тучный торговец с готовностью схватил положенное ему такое же отвратительное насекомое, разломил его надвое и жадно принялся высасывать содержимое, от одной мысли о котором ей стало плохо. Девушка сидела белая, как смерть, и огни свечей расплывались у нее перед глазами.

— Но вы же ничего не едите! — встревоженно заметил индиец.

— Я... уже ела жуков... на завтрак, — нашлась Уилли и слабо улыбнулась, памятуя о том, что на званом обеде у махараджи нужно изо всех сил держаться в рамках приличий.

Тем временем напряженный диалог археолога и премьер-министра не умолкал. В настоящий момент говорил Индиана:

— И знаете, жители селения еще пожаловались, что дворец отнял у них некую ценность...

— Доктор Джонс! — голос Чаттара Лала вдруг обрел суровость. — В нашей стране не принято, чтобы гость оскорблял хозяина!

— Прошу прощения, но я полагал, что мы разговариваем о народном искусстве и поверьях... — Индиана вел беседу все тем же наивным светским тоном, однако намеки его были прозрачны и вызывали страх у тех, к кому относились.

— Так что там такое якобы украли? — иным, официальным голосом поинтересовался Бламбертт, ибо, коли речь зашла о краже, это прямо касалось его епархии.

— Священный камень, — ответил Инди.

— Ха! — насмешливо изрек премьер-министр. — Вот вам, пожалуйста, капитан: священный камень!!

Все облегченно рассмеялись. За исключением Уилли, которая не слышала ничего, кроме звука разламываемых гигантских жуков и высасываемой из них жижи. Она наклонилась к Коротышке, который обучал обезьянку азам бейсбола, и прошептала:

— Дай мне твою кепку.

— Зачем? — подозрительно поинтересовался тот.

— Чтобы подставить. Меня сейчас вывернет...

Заметив, что даме плохо, один из слуг поспешил ей на помощь. Однако Уилли из последних сил изобразила на лице улыбку (она ведь, в конце концов, актриса) и попросила:

— Скажите, а нет ли у вас чего-нибудь попроще — ну... супа, что ли, или чего-нибудь в этом роде?

Слуга кивнул, выше и почти тотчас вернулся с кастрюлькой, которую он поставил перед девушкой, и снял крышку. Внутри оказался действительно суп: что-то вроде куриного бульона (во всяком случае, судя по запаху), но с плавающими в нем сваренными глазными яблоками.

— М-м!.. Выглядит аппетитно! — одобрил ее выбор сидящий рядом тучный торговец.

Из глаз Уилли брызнули слезы.

Индиана же не давал передышки Чаттару Лалу:

— Я и сам поначалу не придал этому значения. Но затем все как-то сошлось одно к одному: этот камень и легенда о камне Санкары...

— Доктор Джонс! — взорвался премьер-министр, не в силах больше сдерживаться. — Мы все уязвимы перед злобными слухами. Насколько мне помнится, в Гондурасе вас самого обвинили в грабеже могил, которым вы занимались под видом археологических раскопок.

— Газеты раздули этот инцидент, — пожал плечами Инди.

— А султан Мадагаскара разве не грозил отрубить вам голову, если вы еще раз вздумаете вернуться в его страну?

— Нет... не голову, — пробормотал Индиана, чьи воспоминания о султане были еще слишком живы.

— Тогда, возможно, руки... — судя по блеску глаз премьер-министра, ему было прекрасно известно, какой именно части тела Джонса грозило отсечение.

— Нет, и не руки, а... — стушевавшись, возразил Индиана. — Просто произошло недоразумение!

— В точности как и в этом случае, — с улыбкой победителя подхватил Чаттар Лал, откидываясь на подушку. — Здесь мы тоже имеем дело с недоразумением.

Махараджа вдруг кашлянул и впервые вступил в разговор:

— Мне приходилось слышать жуткие рассказы об этом культе Удушения. — Слова эти повергли всех в такое изумление, точно никому и в голову не приходило, что у принца могут быть свои суждения насчет чего бы то ни было. — Я считал, что истории эти служат лишь для того, чтобы пугать ими детей. Позже мне довелось узнать, что культ этот действительно существовал и последователи его творили неописуемые злодеяния. Мне стыдно за то, что творилось в этих краях много лет назад. Эти предметы — кукол, изваяния — мы храним специально, чтобы они постоянно напоминали нам, что такое больше не должно повториться в моих владениях.

К концу тирады голос принца достиг звенящих высот, а на верхней губе выступили капли пота. Зал притих.

— Если я оскорбил вас, — тихо промолвил Индиана, — то прошу извинить меня.

Участники трапезы вздохнули с облегчением. Слуги начали поспешно менять приборы. За столом возобновился многоголосый разговор. Инди чувствовал себя одновременно и более осведомленным и ничего не понимающим в здешней обстановке.

— Ага! — вдруг радостно воскликнул сосед Уилли. — Десерт!

Обезьянка, игравшая с Коротышкой, вдруг заверещала и кинулась прочь через открытое окно. Уилли зажмурилась, зная, что еще один сюрприз окажется для нее каплей, переполнившей чашу. Слух ее улавливал бряцание посуды и звуки, издаваемые поглощающими что-то людьми. В конце концов любопытство взяло верх, и она легкомысленно открыла глаза. И хотела сейчас же зажмуриться вновь, но было слишком поздно. Этого ей не нужно было видеть. Это оказалось гораздо хуже, чем она ожидала. На тарелках красовались обезьяньи головы. Макушки голов были срублены, наподобие крышек, а сами головы, словно горшочки, были установлены на специальных подставках, с которых свисала вниз белая шерсть животных.

Коротышка был потрясен. Даже Индиана и капитан Бламбертт, казалось, не ожидали такого.