Пропавшая девушка - Р. Стайн

Папа что-то пробормотал себе под нос. Мама поставила на стол еще одну тарелку с яичницей для меня. Есть мне не сильно хотелось, но еще меньше хотелось вступать в пререкания. Она относится к своей яичнице слишком серьезно. Так что я в одном ботинке уселся за стол и постарался съесть столько, сколько смог.

Занятия начинались в половине девятого, так что из дому я вышел примерно в восемь пятнадцать. Снова поднялась метель. Свежий слой снега уже лежал поверх слежавшегося. Я спустился по подъездной дорожке и повернул в направлении школы. Стоявший на другой стороне улицы внедорожник мистера Нортрапа был укрыт снежным покрывалом толщиной в добрый фут. Двое молодых людей разгребали подъездную дорожку перед домом Миллеров на углу. Скрежет их лопат, да скрип снега под ногами — вот все, что я слышал.

Мишен-Стрит еще не успели расчистить. Разрыхленный снег на проезжей части пересекали ребристые следы шин. Тем не менее, на данный момент я не видел на улице ни одного авто.

Пригибаясь навстречу вьюге, я натянул пониже капюшон пуховика и добрел до Парк-Драйв. Ветер с воем гулял в рощице на углу. Вынужденный пригибать голову, я не замечал фигуру, вышедшую из-за деревьев, пока чуть не столкнулся с ней.

Подняв глаза, я увидел красный пуховик. Потом — крупные снежинки в распущенных черных волосах, обрамлявших знакомое лицо.

— Лиззи! — воскликнул я.

У меня возникло внезапное, странное чувство, что она ненастоящая, что я все еще сплю. Она была красным пятном на фоне снежной завесы. Она стояла с непокрытой головой, волосы рассыпались по спине куртки, а глаза, казавшиеся слишком большими, слишком темными, слишком глубокими, смотрели на меня сквозь сплошную стену снегопада.

— Лиззи?

Она схватила меня за рукав рукой в перчатке. Она была настоящая.

— Майкл, — прошептала она. — Майкл. — И свободной рукой стряхнула снег с волос.

— Лиззи, что ты тут делаешь? Ты идешь в школу? — В стылом удушливом воздухе мой голос звучал приглушенно.

Она держала меня за рукав. Ее дыхание обдавало паром мое лицо.

— Майкл, ты должен мне помочь. — Эти невероятные глаза умоляли меня.

— Помочь тебе? Лиззи, полиция… они тебя ищут…

Она не удостоила вниманием мои слова.

— Это Энджел, Майкл. Ты должен мне помочь. Он не прекратит убивать. Он говорит, что у тебя еще остались друзья. Он не оставит их в живых. Он… он просто больной. Он сказал, что собирается убить меня. — Она прижалась холодной щекой к моей щеке. — Помоги мне. Пожалуйста.

— Я не смогу тебе помочь, — сказал я. — Мне самому страшно. — Я положил руки ей на плечи и чуть отстранил ее. — Лиззи, послушай меня. Ты должна пойти в полицию.

— Я… я не могу, — прошептала она и вытерла со лба тающие снежинки.

— Придется, — настаивал я. — Они приглядят за тобой. Они постараются защитить и тебя, и всех остальных.

Она яростно замотала головой. Лицо ее вспыхнуло гневом.

— Не будь дураком, Майкл. Если я пожалуюсь в полицию, Энджел непременно меня убьет. Я знаю, убьет.

— Ну а я-то что могу сделать? — сказал я. — Ты должна помочь полиции его найти.

— Нет! — крикнула она, снова схватила меня за руку и крепко сжала. — Мы связаны кровью, помнишь? Мы связаны кровью. Ты дал мне свое кольцо, Майкл.

— Так. Минуточку, — произнес я. — Насчет кольца…

Я не смог закончить. Она обхватила мою голову обеими руками и притянула к себе. Она прижалась губами к моим губам и поцеловала, отчаянным, напористым поцелуем. Губы ее оказались на удивление теплыми.

Я пытался отстраниться, но вновь оказался во власти ее чар. Я не мог противиться ей. Я хотел целовать ее. Я хотел целовать ее снова и снова. Когда она вот так прижималась ко мне, я не в силах был мыслить здраво. Это было как потерять разум. Как лишиться рассудка. Как будто неведомая сила вторгалась мне в голову, а сам я воспарял в небесные дали, оставляя реальный мир далеко-далеко внизу.

Она еще сильнее обхватила меня руками и жалась ко мне всем телом. Я поднял руки и запустил пальцы в ее шелковистые темные кудри.

Когда поцелуй, наконец, закончился, мы оба дрожали, тяжело дыша, и наше дыхание поднималось кверху маленькими облачками.

Я сглотнул. Я до сих пор ощущал вкус ее губ.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал, Лиззи? — Слова вырывались у меня изо рта, словно и не принадлежали мне. — Чего ты хочешь? Я сделаю для тебя всё.

Она сурово посмотрела мне в глаза.

— Я хочу, чтобы ты убил Энджела. Я хочу, чтобы ты убил его завтра ночью.

— С тобой все хорошо? — Пеппер, сузив глаза, разглядывала меня.

— Да, кажется. А что? — спросил я.

— Разве тебе не положено находиться в читальном зале? Чего ты слоняешься по коридору?

Я моргнул. Никак не мог сосредоточить взгляд на ее лице. Длинный коридор, простиравшийся передо мной, серые шкафчики по обе его стороны, двери классов — закрытые, поскольку звонок уже прозвенел… какие-то ребята, стоя на лестнице, прикрепляют к потолку бордово-серый плакат… Все как в тумане.

Все утро я проходил сам не свой. Словно в прострации.

Пеппер стояла передо мной, подбоченясь, и ждала ответа.

— Я… не знаю, — выдал я.

— Чего ты не знаешь? Ты не знаешь, почему шляешься по коридору?

Пеппер сегодня впервые пришла в школу после нападения. На ее голову была натянута все та же голубая шапочка. Я знал: Пеппер боялась, что ребята будут над ней смеяться, если увидят ее истерзанную лысую голову. Но, разумеется, она была неправа. Все относились к ней с огромным сочувствием. Вся школа была в курсе, что на Пеппер напали, что она пережила страшное потрясение. Над подобным никто насмехаться не станет.

Даже Диего, любивший резать правду-матку в лицо и обладавший поистине слоновьим чувством юмора. Сегодня утром Диего подвозил Пеппер до школы и по дороге уверял, что в шапочке она смотрится потрясающе. Пеппер предположила, что тело Диего могли захватить марсиане. Такое поведение совершенно не в его духе.

— Я просто как-то странно себя чувствую, — сказал я. — Витаю в облаках. Наверное, по дороге в школу я отморозил себе мозги.

Лиззи сказала, что раздобыла пистолет.

Я сказал: согласен. Неужели я действительно сказал, что согласен?

Как я МОГ?

Она сказала, что даст мне пистолет, и я сказал, что согласен.

Я сказал, что убью Энджела завтра ночью.

У меня возникло сильное желание все рассказать Пеппер. Я знал, что она меня остановит. Я знал, что она позаботится обо мне. Я знал, что Пеппер будет… в ужасе.

Я открыл рот, чтобы рассказать ей о том, как встретил Лиззи во время метели. Но не смог произнести ни слова. Лишь издал сдавленный звук.

Пеппер еще пристальнее уставилась на меня. Она схватила меня за руку.

— Майкл? Может, тебе нужно к медсестре? Выглядишь так странно. Ты что, заболел?

Лиззи сказала, что раздобыла пистолет.

Она назначила мне место встречи.

— Нет. Я в порядке. Правда. — Я показал на дверь, за которой находилась парковка для учащихся. — Может, подышу воздухом…

— Снег еще идет, Майкл. Не выходи без куртки.

Я кивнул:

— Спасибо, мамуля.

— Ты идиот, — сказала она.

Я сказал, что убью Энджела завтра ночью.

— Если я идиот, чего ж ты торчишь в коридоре, пропуская урок, и общаешься со мной?

Она пожала плечами.

— Без понятия. — Она развернулась и пошла прочь, поправляя на голове шапочку. Ее кроссовки пищали по полу. Она обернулась. — Мы еще будем встречаться после уроков для работы над ежегодником?

Я кивнул:

— Само собой.

Она покачала головой.

— Не броди по коридорам, как неприкаянный. Не сходи с ума, ладно? Нам и так проблем хватает, еще ты умом тронешься.

— Хорошо, — сказал я. Я смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом. Я повернулся и аж подскочил от неожиданности, обнаружив, что надо мной нависает директор школы мистер Олифант. Ростом больше двух метров, и массивный, как центральный полузащитник. Собственно, мне доводилось слышать, что он действительно выступал полузащитником, играя за университет Говарда. Темно-синие костюмы, которые он постоянно носит, всегда растянуты на груди и плечах.

Олифант — первый чернокожий директор Шейдисайдской школы, и все согласны, что он мировой мужик. Дружелюбный, всегда спокоен, никогда ни на кого не орет, его всегда можно встретить в коридоре и поговорить по душам.

— Не хотел к тебе так подкрадываться, Майкл, — сказал он. Свет отражался в стеклах его очков, и я не мог видеть его глаза. От здоровяка вроде Олифанта ожидаешь громоподобного рычания. Однако он всегда разговаривает мягким, спокойным голосом.

— Я… мне нужно в читальный зал, — выпалил я.