Неукротимое пламя - Джулия Холл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Какое-то время я обдумываю и осознаю эту мысль в голове.
Повернувшись в сторону Эдема, я трогаюсь с места, передвигая руками и ногами так быстро, как только могу. В голове у меня лишь одна мысль: о Стиле.
Но я бегу не к нему.
12. Стил
– В каком смысле она кого-то убила и исчезла?
Мне определенно не послышалось. Я разговаривал с семьей чуть дольше, чем планировал, сначала позвонил родителям, а потом Грею. После этого пришлось выслеживать Динька, чтобы вернуться назад, в Эдем. Но не может же быть, чтобы за несколько часов случилось нечто настолько ужасное.
В центре города собираются кучками Нефы ангельского происхождения. Никиаса и Ширу я нахожу рядом с фонтаном. Игнорируя потомка, что-то упорно гундящего мне в ухо, я направляюсь к ним. Старейшина, заметив мое приближение, извиняется перед теми, с кем говорил, и отходит от них. Шира следует его примеру.
– Стил?
– Что происходит?
– Мы все еще пытаемся разобраться, что происходит, но, похоже, Эмберли сцепилась со Ставросом и…
Кто-то выкрикивает имя Никиаса, не давая ему договорить. Крики раздаются где-то слева от нас, а чуть позже людей расталкивают во все стороны. Перед нами оказывается Аэро, лицо его все красное от злости. Его крылья изогнуты и, похоже, он готов ринуться в бой.
– Где она? – приказным тоном спрашивает он, подойдя к мужчине и остановившись всего лишь в дюйме от его груди.
– Аэро, прошу тебя, успокойся, – говорит Никиас. – Мы еще ничего не знаем наверняка. Все могло быть совершенно не так.
– Мой отец мертв! – рычит Аэро, и на площадь опускается жуткая гробовая тишина. – Местные видели, как он убегала из деревни. Мы уже давно должны были собрать группу и отправиться за ней!
Из толпы раздается несколько одобрительных возгласов, и у меня волосы встают дыбом.
– Следи за словами, – предупреждаю я его. От одной мысли о том, что Эмберли пострадает, хочется ломать все вокруг. Желательно чьи-нибудь кости. Я едва держу себя в руках. Мне нужна информация, и немедленно. Вновь переключившись на Никиаса, я спрашиваю:
– Зачем вообще Ставросу нападать на Эмберли?
– Надо было его слушать, – говорит Аэро еще до того, как Ник успевает открыть рот. – Он говорил мне, что явить на свет достойного наследника – это важно, но она не подходит на роль моей суженой. Убожество, которое не должно было…
Аэро не успевает закончить свою полную ненависти тираду, с его челюстью встречается мой кулак. Под моими костяшками раздается приятный хруст костей. Мерзавец выпал в нокаут с одного удара, звук его падения на землю ласкает мой слух. Шира опускается на колени, чтобы проверить, как он, но мне плевать на его состояние.
– Вот тебе и ответ на вопрос. Очевидно, Ставрос временно забыл о своей ненависти к ней, думая, что она родит ему достойных внуков. Но поняв, что этого не произойдет, видимо, сломался. – Я должен был предвидеть нечто подобное. Этот мужик с самого начала казался мне больным на голову.
– А где были вы, когда все то произошло?
Никиас меняется в лице. Его загорелая кожа становится бледной, губы скривились.
– Мы говорили о том, почему ей пришлось расти в мире смертных. Потом она сказала, что хочет побыть одна.
Я усмехаюсь.
– Вот вам и самое безопасное место на планете.
Мне хочется отчитать Никиаса за то, что не смог защитить ее от своих же людей, но понимаю, что это того не стоит. Сейчас у меня есть дела поважнее, например, выследить свою девушку и надавать ей по шее за то, что сбежала, вместо того чтобы пойти ко мне.
– Куда именно она пошла?
– Стил, прошу тебя, подожди. Нам нужно понять, что конкретно произошло, а потом собрать поисковый отряд.
Я наклоняю голову, подавляя желание трансформироваться.
– Вы делаете то, что должны, но я – не из вашего народа. Я отправляюсь за ней, потому что Эмберли – мой человек. Поэтому повторяю: куда именно она пошла? – с легким рычанием в голосе говорю я. – Не вынуждайте меня спрашивать снова.
У моих ног стонет Аэро, и Шира встает.
– Я отведу тебя.
– Шира, – одергивает ее Никиас.
– Я знаю, ты тоже отправился бы на ее поиски, будь у тебя возможность. Она – член нашей семьи, а семье нужно помогать. Ты сам меня этому учил, – говорит она, пристально глядя на старейшину их ангельской линии. – Ты должен остаться здесь и разобраться в том, что произошло. Позволь поучаствовать. Я хочу помочь.
После долгого молчания Никиас кивает. Шира широко распускает крылья, делает пробный взмах и снова прижимает их к спине. Бинты, наложенные после вчерашней потасовки с нами, исчезли, хотя, кажется, поврежденное место еще не зажило. Но, судя по сжатой челюсти, девчонка не позволит травме помещать ей.
– Вперед. – Она наклоняет голову в сторону. – Она отправилась на север.
13. Эмберли
Я резко подскакиваю, принимая сидячее положение. Мягкий матрас подо мной немного замедляет движения. Осматриваю свое тело, ожидая увидеть алый цвет. Последнее, что я помню – я вся была перепачкана в крови Ставроса, но на белом топе и джинсах, в которые я одета, нет ни пятнышка.
«А где, черт возьми, моя обувь?»
– Ты наконец-то очнулась. Чудесно.
– Боже, – я вздрагиваю, услышав низкий голос Торна. Скатившись с края кровати, я увеличиваю расстояние между нами. Торн развалился на своем месте с другой стороны кровати, будто сидит на троне, а не на обычном деревянном стуле. Широко расставив ноги, он кладет руки на подлокотники и молча наблюдает за мной.
– Ты, – говорю я так, будто одно это местоимение уже и есть само обвинение.
Торн поднимает брови. Челка, которая обычно спадает ему на лицо, сейчас убрана назад, и кожа рядом с его шрамом, проходящим через его бровь к линии роста волос, чуть сморщена.
– Да. Я. – спокойно отвечает он.
– Что ты здесь делаешь? Так, погоди, нет. Что я здесь делаю? – Я осматриваю очередную спартанскую комнату. Это что, очередной замок? Каменная облицовка на стенах не белоснежная, так что мы точно не в Белом Королевстве. Скрытое от всех Серое тогда, что ли? – И где я вообще?
Торн еще больше наклоняет голову, и его брови ползут еще выше.
– Ты не помнишь?
Я пытаюсь вспомнить, где я или как сюда попала, но в голове снова лишь пустота. Даже каких-то размытых воспоминаний нет. Как будто последние несколько часов или даже дней моей жизни были кем-то стерты. Упущенное время пугает меня даже больше, чем пробуждение в чужой постели,