Александрия - Дмитрий Барчук

Да, денег на модернизацию комбинат так и не получил. Но скажите честно, господа присяжные заседатели, мог бы я один со своими дружками-подельниками провернуть эту сделку без вышестоящего на то благословения. Почему это целых десять лет и на областном, и на московском уровнях всех все устраивало, а потом вдруг перестало устраивать? Если бы директор того комбината, чиновники в Госкомимуществе, в областной администрации не получили от моих людей своей доли, думаете, они бы стали так долго закрывать глаза на нарушение законности? Так почему же их нет сейчас рядом со мной на скамье подсудимых? А в клетке сидим только я и мой тогдашний заместитель по инвестициям.

В Китае почему-то, борясь с коррупцией, в первую очередь сажают чиновников, допустивших воровство казенного имущества, а у нас – предпринимателей. Интересная вещь: тот, кто берет взятки, – не виноват, это ему положено по должности, а тот, кто дает их, – преступник. В клетку его, гада. Ату его, ату, чтоб другим было неповадно.

Но все эти сделки с ваучерами во время «народной» приватизации были всего-навсего репетицией серьезных дел, а они начались после выборов президента в 1996 году.

Ежу было понятно, что шансов у Бориса Николаевича быть избранным во второй раз кот наплакал. Уж слишком зол был простой люд на своего избранника. Вместо обещанного благоденствия и процветания в капиталистическом рае большинство людей получили нищету, войну в Чечне и тотальный страх, что завтра им просто-напросто не на что будет купить кусок хлеба. Да, появились свобода слова, по телику стали показывать порнуху и чернуху. Но что такое свобода, когда жрать нечего? Как верно заметил один юморист, чем больше хочется есть, тем меньше хочется свободы. И народ, похоже, всерьез собирался использовать свое конституционное право и отправить Деда на пенсию. К тому же здоровье у Бориса Николаевича было на тот момент хуже некуда, а преемника на горизонте еще даже не просматривалось. В этой ситуации лидер коммунистов имел все шансы взойти на престол и устроить России очередную кузькину мать.

Надо было во чтобы то ни стало во второй раз протаскивать Деда на царство, а заодно и спасать себя. А для этого предстояло убедить избирателей, что без Ельцина страна просто свалится в хаос безвластия и гражданской войны. Он, конечно, не святой. Но лидер коммунистов – еще хуже. Из двух зол надо все-таки выбирать меньшее.

А это была очень непростая задача. Рейтинг действующего президента едва достигал десяти процентов. Переизбрание его на второй срок казалось фантастикой. И требовало таких же фантастических затрат. И мы, семеро банкиров, в том числе и ваш покорный слуга, взялись отыскать эти деньги.

«Голосуй или проиграешь» – под таким лозунгом проводилась наша предвыборная агитация. На борьбу за голоса избирателей были брошены лучшие головы России: певцы, артисты, музыканты, аналитики… Естественно, всем нужно было платить за работу. И та коробка из-под ксерокса с половиной миллиона долларов, с которой на выходе из Белого дома ретивые охранники задержали двух шоуменов, была лишь малой каплей в море того финансового потока, который обрушился на бедную страну в разгар предвыборной кампании. Надо отдать должное личному мужеству Бориса Николаевича. Он был очень болен тогда, но все равно из последних сил выходил на эстраду и лихо отплясывал с молоденькими танцовщицами перед телекамерами.

И случилось чудо. Наш план, вначале казавшийся фантастическим, сработал. Президент Ельцин был переизбран на второй срок демократическим путем, без всяких там вооруженных переворотов и антиконституционных действий. Мир убедился, что Россия твердо следует демократическому курсу и с ней можно иметь дело.

Это была победа. У ее истоков стояла финансовая группа, метко прозванная журналистами «Семибанкирщиной», в которую входил и я. И мы полагали, что вправе рассчитывать на законное вознаграждение. Золотое правило бизнеса: чем выше риск, тем выше прибыль. В данной операции риск был запредельным, из чего следовала и соответствующая компенсация.

Так появились залоговые аукционы. Власть проводила конкурс среди узкого круга приближенных коммерческих структур на особо лакомые объекты государственной собственности. Аукцион выигрывала фирма, внесшая наибольший залог за выставленный на торги пакет ценных бумаг. Но победители в этих якобы аукционах были известны заранее. Мне досталась нефтяная компания, включавшая в себя добывающие предприятия на Тюменском Севере и несколько нефтеперерабатывающих заводов в Поволжье.

Она была не лучшая и не худшая, не самая большая и не самая мелкая в отечественной нефтяной отрасли. Обыкновенная. Если бы у меня на тот момент было больше возможностей выбора, то я бы скорее предпочел какой-нибудь заводик, выплавляющий цветные металлы: медь, алюминий, никель. Цены на эти позиции на Лондонской бирже были сравнительно устойчивыми, не то что на нефть. Рынок «черного золота» все еще оставался непредсказуемым. И хотя даже дураку было понятно, что в мире ограниченных природных ресурсов цены на углеводородное сырье обречены на неуклонный рост, но когда они, наконец, начнут расти, этого не мог предсказать никто.

Страны Персидского залива продолжали выбрасывать на мировой рынок столько дешевой нефти, что остальным добывающим странам приходилось только кусать локти и поставлять собственную, более дорогую, нефть за бесценок. Особенно туго приходилось России, где себестоимость добычи была одной из самых высоких. Одно дело пробурить скважину на небольшую глубину в знойной пустыне рядом с берегом моря, и совсем другое – тащить оборудование и трубу за тысячи километров вглубь сурового континента по непролазной тайге и топким болотам до самой тундры, содержать в экстремальных климатических условиях целые города. Это совсем другая экономика.

А если еще к этому добавить грандиозное по своим масштабам воровство бывших «красных» директоров, дорвавшихся до бесхозной кормушки и перекачивающих на свои швейцарские счета чуть ли не всю валютную выручку, то картина получается далеко не безоблачной. А ведь у этих постсоветских нефтяных баронов тоже были свои покровители, в том числе и в Кремле, и в Белом доме, и на Лубянке, и они просто так, без боя, сдаваться не собирались.

Неклюдову работы добавилось. Для установления реального контроля над финансовыми потоками пришлось заплатить немалые суммы отступных. И, преодолевая невероятные трудности и в столице, и на местах, спустя полгода нам удалось-таки очистить свое новое приобретение от излишнего балласта в виде облепивших компанию фирм-однодневок, которые высасывали из нее всю кровь. На меня опять готовилось покушение, но вновь Бог миловал. Мина под моим бронированным «мерседесом» взорвалась за несколько секунд до моего выхода из офиса. Погибли два охранника и шофер.

Нефтяная компания требовала таких средств на восстановление разграбленной производственной базы, что мне приходилось каждый месяц летать в Швейцарию и переводить все новые и новые суммы в Россию. Сколько раз я зарекался, что эта поездка будет последней, нужно оставить хоть какой-то неприкосновенный запас на черный день. Но в действительности все получалось наоборот.

К началу девяносто восьмого года деньги на счетах в цюрихском банке иссякли.

– Неужели все? – не поверил своим глазам Леонид Петрович, когда я показал ему выписки с нулевым сальдо по всем счетам, но быстро нашелся и спросил заговорщицким тоном: – Но у тебя же еще кое-что осталось?

Я ему ничего не ответил на этот счет, лишь обратил внимание, что отныне нам придется жить исключительно за счет кредитных ресурсов. Благо государство настолько сильно раздуло пирамиду ГКО, что проблем с привлечением иностранных инвестиций не возникало. Нерезиденты, почуяв баснословные барыши, гарантируемые государством, слетались как мухи на мед, боясь опоздать к большой раздаче слонов. Сколько их потом погорело на этой русской панаме! Но перед стами процентами годового дохода в свободно конвертируемой валюте мало кто мог тогда устоять. Государство намеренно держало низким курс рубля по отношению к доллару и все занимало, занимало, выплачивая бешеные проценты. Думающим людям было понятно, что так долго продолжаться не может, когда-нибудь этой пирамиде все равно придет конец, и последние вкладчики непременно пострадают. Но ведь за такую прибыль можно и рискнуть! Это же ни в какие-то там жалкие акции какой-нибудь компании, а государственные краткосрочные облигации. Если не верить правительствам крупных стран, то кому же тогда можно верить в этом мире? Наивные, как же они просчитались!

В России политические обострения обычно случаются ближе к осени. В 91‑м путч подняли в августе, в 93‑м парламент штурмовали в октябре. В сентябре 94‑го, в «черный вторник», девальвировали рубль на 70 процентов, но та инфляция оказалась всего-навсего репетицией куда более масштабных событий.