Традиционный жизненный цикл русских Водлозерья: обряды, обычаи и конфликты - Константин Логинов

При приготовлении воды с помощью распятия его трижды погружали в воду или же оставляли в сосуде с водой на ночь либо на сутки. Приготовление воды с помощью иконы осуществлялось обычным обмыванием иконы водой, которую собирали в сосуд и далее использовали по назначению. Верили, что сила такой воды многократно возрастает, если икону обмывали в Великий праздник, особенно на Пасху (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 626, л. 4, 7). Иногда приготовление воды с помощью иконы требовало знания некоторых тонкостей. На икону воду струйкой сливали из чашки так, чтобы при стекании воды струйка образовала на иконе косой крест, вершинами которого становились четыре угла иконы. Икону для этого держали в правой руке и поочередно наклоняли, чтобы струйка текла в нужном направлении (Там же, д. 628, л. 62, 59). Сливание воды со стола (оно производилось сразу же, как только уберут еду и снимут скатерть) в Водлозерье имело свои особенности. В целом в Обонежье было принято лить воду на стол четыре раза, каждый раз наклонять стол, чтобы вода стекала через один из его углов (при этом следили, чтобы она протекала по диагонали с угла на угол стола и образовывала косой крест). Водлозеры воду лили на стол только один раз – на его центральную часть. Стол не наклоняли, воду сгоняли к углу ладошкой, а под угол ставили чашку или миску. Затем ту же воду снова лили на центр стола и гнали ее ладошкой по диагонали стола в обратную сторону. Так повторяли еще два раза, пока не получится косой крест (Там же, л. 59, 106). Далее поступали, как обычно, – вливали три глотка этой воды младенцу в рот и остатками умывали лицо.

В старину действенным средством успокаивания на ночь считалось троекратное прочтение над уже уложенным в зыбку младенцем апокрифической молитвы «Сон Пресвятой Богородицы». Приведем два водлозерских варианта этой молитвы.

Сон Пресвятой Богородицы, или Богородицын сон (первый вариант)

«Матушка Мария, матушка Мария, возлюбленная ты Дева Пресвятая. Ай, же ты, матушка Мария, возлюбленная Дева Непорочная. Где ты спала, ночевала? Спала я, ночевала, во городе во Вифлиеме, под святой горой Ернемий (так в тексте – прим. автора). Видела я сон про Тебя, свята истинного Христа, Сына Божьего. Был ты в великой погибели, жидами пойманный, приведен ты к индету (так в тексте) кипаричному, выдано тебе 666 кровавых ран. Как были быстры ручки, ноженьки гвоздями пригвоздивши, тела Твоего бок копьем прободавши. Как от дуба кора отстается, как быстры реки промываются, так Твоя святая кровь проливается. Кто этот сон прочитает, прослушает, при смерти своей тому рабу прощенному ничто не пристанет. Прилетают ангелы с небес, вынут душу из телес, снесут душу на небеса к архангелу Господню, к Отцу Святому. Кто этот сон прочитает, прослушает, на весь день, на всю ночь Господню прощен. От того раба прощенного нечистый дух прочь отстанет. (В лес кто пойдет, лесом не нашутит, деревом не убьет, на море водой не зальет). Господи на весь день Господний, на всю ночь Господнюю. Амин» (НАКНЦ, ф. 1., оп. 6, д. 404, л. 185–186).

Слова, заключенные в скобки (так было и в рукописном водлозерском тексте), при укладывании детей на ночь не читались. Они были значимы для лесорубов, охотников и путников, которые эту часть текста зачитывали, отправляясь в путь или на промысел.

Сон Пресвятой Богородицы (второй вариант)

«Заснула, было, Матерь Божья на горе Вифлиемской. Пришел к ней Иисус Христос и спросил: «Мать, ты спишь?» «Заснула, было», – ответила Мария. «Только ты, дорогой мой сыну, разбудил меня. Видела я тебя огранцу (так в тексте – прим. автора) раздетого. Вели койфаши (так в тексте) до Пилата и от Пилата. До впереди провожатого. Там на твое лицо святое плевали, из терна на твою голову корону одевали. Потом тебя суды судили, привязали до столба и цепями били твое святое тело, потом до креста тебя прибили, бок перекололи, из которого вытекли воды и крови. Святое твое мертвое тело на моих руках положили, сын». А тот матери ответил: «Мама моя дорогая, кто Божия сына будет просить, носить или читать и служить мне, и в судный день никогда наглой смертью не умрет. А кто будет что-либо просить тебя или меня, всегда получит. А кто эту молитву будет читать или слушать, тот не пропадет ни в дороге, ни на войне. А в котором доме эта молитва будет, там ни огня, никакой беды не будет. Аминь» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 1., колл. 199/1).

Эти апокрифические молитвы, переписанные на бумагу, могли даже не читать над ребенком, а просто подложить под его изголовье. В этом случае они служили еще и дополнительным оберегом от козней домашних духов. На воду эти молитвы троекратно начитывали только в тех случаях, когда младенец действительно болел, а не просто плохо засыпал или страдал бессонницей. Водой с начитанными на нее словами «Сна Пресвятой Богородицы» умывали больного ребенка с головы до ног перед тем, как уложить его спать, не вытирая насухо (Там же, д. 404, л. 184–185).

Иногда причину ночного крика и беспокойного сна младенца водлозеры усматривали в том, что его внесли в дом без совершения обряда прикладывания к порогам. В таком случае этот обряд производила специально вызванная знахарка. Некоторые утверждают, что исполненный не вовремя обряд имеет, так сказать, побочные последствия. Младенец перестает не только беспокоиться по ночам, но и вырастает исключительным молчуном, из которого «слова клещами не вытянешь» (Там же, д. 490, л. 65). Тот же эффект наступал, когда использовался заговор чрезмерной магической силы. Однажды его применила А. И. Левина, приехав погостить к подруге В. А. Куроптевой, тоже знахарке, не нашедшей в своем магическом арсенале средства успокоить собственного ребенка. В настоящее время данным заговором владеет директор Куганаволоцкой школы, не являющаяся уроженцем Водлозерья. Она только раз использовала магическое знание и после этого долго пребывала в шоке от полученного результата. Случилось это зимой 2010 г. во время поездки в Петрозаводск. Среди пассажиров легковой машины оказалась пятилетняя девочка, которая при выезде за околицу деревни начала биться, как в припадке. Директриса, остановив машину, вспомнила древнее «знание» и попросила всех оставаться в салоне, кроме девочки и ее матери. Затем велела маме повторять за ней слова. Ребенок сначала перестал биться в судорогах, затем внимательно и странно посмотрел на женщин, после чего совершенно успокоился. Заговор был повторен трижды, как и принято в таких случаях. Больше с транспортировкой ребенка в город и обратно проблем не возникало (Там же, д. 723, л. 43–46). Слова заговора нынешняя его владелица решила пока не разглашать.

Опасаясь проникновения в дом зловредных духов низшей мифологии, дверь на крючок закрывали, благословясь, ставили на порог избы веник для подметания мусора комлем вверх. Веник могли заменить ножом или топором, обращенным лезвием к двери. Предметы эти ставили у того косяка двери, на котором прибита петля для дверного крючка. Эти предосторожности нынешними мамами соблюдаются и в наши дни. Никто не хочет, чтобы младенец в доме кричал каждую ночь.

Наличие трудно поддающихся перечету способов защиты спокойного сна младенцев позволяет сделать вывод, что взаимное сосуществование мира людей и мира духов низшей мифологии мыслилось крестьянам как сосуществование на грани конфликта.

В распоряжении автора имеются записи о том, что духи низшей мифологии иногда подходили к младенцам просто поиграть или покачать его зыбку, без намерения вызвать детский крик. Приведем один рассказ на эту тему. События рассказа, как утверждают информанты, имели место в начале 1990-х гг. в деревне Пелгосторов (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 489, л. 37–38; д. 628, л. 30). В семье местных фермеров младшая дочь, которая уже все понимала, но еще не умела говорить, однажды ночью подняла страшный крик. Она выглядела столь испуганной, что ее мать заподозрила неладное. Отец по приказанию матери схватил кочергу и начал ею бить крест-накрест в подпечке и по углам избы, а сама мать в это время читала вслух «Отче наш». Действо мать закончила обращением к домовым: «Хозяин батюшка, хозяйка матушка, не надо больше пугать нас». Когда девочка научилась говорить, она рассказала, что ночью увидела за печью большие светящиеся глаза, а потом все существо целиком. Ростом с годовалого ребенка, оно имело большую голову и глаза, как блюдца, а также хвост, и было покрыто шерстью, но рога отсутствовали. Это существо приблизилось к детской кроватке и заявило, что пришло поиграть с девочкой. Та испугалась и подняла крик. Когда родители в соседней комнате проснулись, существо попросило ее не рассказывать никому о нем полгода, после чего исчезло за печью.

Водлозеры считают, что домовые выглядят точно так же, как и хозяева дома: «большак» похож на хозяина, «большуха» – на хозяйку и т. д. (Там же, д. 628, л. 26). Но из данного рассказа можно сделать вывод, что детеныш домового мог иметь и иной внешний вид. Подтверждение тому автору довелось получить еще раз от юноши, который, будучи подростком, якобы лично видел в подвале одного из домов Куганаволока детеныша домового с точно такой же внешностью, но еще не умевшего ходить, передвигавшегося на четвереньках, словно ребенок ползункового возраста (Там же, д. 626, л. 1).