Традиционный жизненный цикл русских Водлозерья: обряды, обычаи и конфликты - Константин Логинов

Константин Логинов

Традиционный жизненный цикл русских Водлозерья: обряды, обычаи и конфликты

Исследование выполнено в рамках Программы фундаментальных исследований секции истории Отделения историко-филологических наук РАН «Исторический опыт социальных трансформаций и конфликтов»

Печатается по решению Ученого совета Университета Дмитрия Пожарского

© Логинов К. К., текст, 2010

© Институт языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН, 2010

© Григоренко М. В., 2010

© Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2010

Введение

На монографическом уровне обряды, обычаи и конфликты традиционного жизненного цикла Водлозерья описываются и исследуются впервые. Настоящая работа представляет собой последовательное описание обрядов и обычаев, связанных с зачатием и рождением ребенка, его социализацией в младенчестве, детстве, подростковом и юношеском возрасте, с обычаями и ритуалами в периоды бракосочетания, молодоженства, зрелого возраста, старости, дряхлости и перехода в мир иной. Таким образом, с этнографической точки зрения работа является исследованием, посвященным реконструкции полного традиционного жизненного цикла одной из локальных групп северных русских – водлозёров. Предметом конфликтной части исследования являются конфликты и конфликтные ситуации традиционного жизненного цикла. Попутно подмечались конфликты повседневной, межличностной, внутрисемейной, межсоседской и внутриобщинной коммуникации. Речь в работе идет также о статусно-ролевых конфликтах и конфликтах ценностей. Работа содержит сведения, не только относящиеся к области реальных конфликтов, возникающих от взаимодействия людей, но и о ритуалах магической практики, направленных на избегание или регулирование «конфликтных» ситуаций, складывающихся из-за предполагаемого в традиционной культуре взаимодействия людей с духами низшей мифологии (домовыми, банными, водяными, лешими и т. п.).

Значительное место в работе занимает описание магических ритуалов и разнообразных заговоров, направленных как на «полное осуществление программы мифоритуального сценария (рождение – инициация – брак – смерть)», так и на контроль развития различных конфликтных ситуаций личной, семейной и общественной жизни.

Большой контингент данных, связанных с подробным изложением обрядовых действий и сопровождающих их заговоров и приговоров, в исследование введен сознательно. В контексте монографического исследования обрядности жизненного цикла водлозеров они будут более доступными для этнографов, фольклористов и культурологов, чем если бы это было сделано в отдельных статьях, рассеянных, как правило, в научных сборниках с небольшим тиражом, а потому труднодоступных.

Сведения об обычаях и обрядах русских, связанных с родильно-крестильной, свадебной и похоронно-поминальной обрядностью (называемых часто «семейными обрядами», «обрядами жизненного цикла» или «переходными обрядами»), собирались и изучались в России с формированием этнографии как науки. Реже работы этнографов посвящались молодежной обрядности либо обрядности, связанной с проводами в армию. Однако задачу изучения обрядов и обычаев полного жизненного цикла редко кто перед собой ставил. Возможно, первым наиболее близко к этим проблемам подступил Д. К. Зеленин в своей классической работе «Russische (Ostslavische) Völkerkunde» (Zelenin, 1927), изданной на русском языке только в 1991 г. Помимо разделов, связанных с семейной обрядностью, его труд содержит необходимую информацию также и об «общественной жизни» всех восточных славян (Зеленин, 1991, с. 361–388). Семейная обрядность изложена в монографии «Этнография восточных славян», которая является во многом итоговой для советской историографии (Этнография, 1987). Раздел «Общественная жизнь» в ней, к сожалению, отсутствует. Данный недостаток в известной мере преодолен в фундаментальном труде российских этнографов «Русские», изданной в серии «Народы России» (Русские, 1997), в томах коллективной монографии «Русские: народная культура (история и современность)» (Русские, 2000а; Русские, 2000б) и др. Весьма ценные для нашей работы выводы содержит коллективная монография «Русские: семейный и общественный быт» (Русские, 1989). Особо следует отметить монографию Т. А. Бернштам «Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX – начала XX в.: Половозрастной аспект традиционной культуры» (Бернштам, 1988). Первая глава этой монографии, «Половозрастная стратификация русской общины и периодизация жизненного цикла», имеет для нашей работы неоценимое значение. Важнейшие наблюдения и выводы для нас содержит также монография М. М. Громыко «Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян» (Громыко, 1986). Тем не менее во всех указанных выше работах целостное описание полного жизненного цикла не представлено.

Родильно-крестильную, свадебную, рекрутскую и похоронно-поминальную обрядность в этнографии принято относить к так называемым обрядам перехода, или переходным обрядам, в соответствии с «теорией перехода», разработанной Арнольдом ван Геннепом в начале XX в. Отечественным этнографам эта теория больше известна по книге Виктора Тернера «Символ и ритуал» (Тернер, 1983), поскольку на русском языке она вышла раньше труда ван Геннепа (Геннеп, 2000). Применительно к восточнославянскому материалу идеи ван Геннепа основательно проработал А. К. Байбурин, который пришел к выводу, что ритуал функционирует «как наиболее действенный (по сути – единственно возможный) способ переживания человеком критических жизненных ситуаций» (Байбурин, 1993, с. 3). Согласно «теории перехода», любое реализованное переходное состояние характеризуют три стадии или фазы: 1) «Отделения» (в ней происходит открепление от прежних «состояний» или «обстоятельств»); 2) «Грань» (собственно «переход» в новое состояние); 3) «Восстановление» (в ней происходит «восстановление» уже «в новом качестве»). В этом контексте теория ван Геннепа является удобным инструментом анализа представлений людей о ритуальных переходных состояниях человеческой жизни.

Так же давно, как и семейные и общественные обряды русских, в оте чественной этнографии фиксируются и рассматриваются характерные для семейной и общественной жизни русских крестьян конфликты и конфликтные ситуации. Конфликтность в русской крестьянской среде изучалась нашими предшественниками также весьма пристально. Краткие и достаточно развернутые замечания на этот счет можно найти во всех выше указанных работах.

Профессионально различные типы конфликтов исследует наука конфликтология – одна из самых молодых общественных наук. Ее постулаты и выводы оказали серьезное влияние на ряд исторических дисциплин, в том числе на этнографию. Раздел «Природа этнических конфликтов и способы их разрешения» вошел в программу обучения новых поколений этнографов, он присутствует в современных учебниках этнологии (Садохин, Грушевицкая, 2000, 2001; Этнология, 2005 и др.). В рамках этнологии и культурологи в последние десятилетия активно изучается феномен кулачного и палочного боя, а также праздничной и бытовой драки у русских (Базлов, 2002; Горбунов, 1977, 1996; Морозов, Слепцова, 2004; Щепанская, 1998 и др.). В Карелии по материалам «Олонецких епархиальных ведомостей» историком М. В. Пулькиным написана обобщающая статья о крестьянских драках в бывшей Олонецкой губернии (Пулькин, 2008). Ссору, именуемую иногда «бытовым антагонизмом», в качестве специфического проявления конфликтности у русских крестьян вполне успешно изучает в наши дни исследовательница из Петербурга А. Н. Кушкова (Кушкова, 2001, 2004). В 2003 г. на тему ссоры в русской крестьянской среде ею была защищена кандидатская диссертация (Кушкова, 2003, 2003а). Кушкова впервые предложила модель описания повседневной деревенской ссоры в «жизненном цикле крестьянской семьи» и сельской общины, определила периоды повышенной конфликтности в жизненном цикле, осветила наиболее распространенные варианты супружеских и соседских ссор и практик примирения, т. е. выхода из конфликта. Тем не менее и исследования Кушковой – лишь очередной шаг, решительный и продуктивный, в изучении конфликтности русских крестьян.

Проблем несовместимости методологий этнографической и конфликтологической наук, на взгляд автора, не существует. Этнографическая часть исследования для конфликтологов представляет ту среду, в которой, как правило, циклично возникали ситуации, время от времени перераставшие в конфликты разной степени остроты и направленности. Конфликтологическая же часть раскрывает этнографам конкретное содержание традиционных конфликтов крестьянской среды, разворачивающихся в течение жизни человека от обрядов, предшествующих зачатию ребенка, вплоть до физической смерти человека и ритуалов его поминовения. С точки зрения военных конфликтологов географический район, именуемый Водлозерьем, можно было бы охарактеризовать как территорию конфликтов. Именно конфликтов, поскольку конкретные конфликтные ситуации разворачивались в доме, бесёдной избе, на деревенской улице, на кладбище, на промысловых территориях и т. д. Хотя в работе исследуется локальная территория Русского Севера, наши наблюдения и выводы имеют, наверное, в какой-то степени отношение и ко всему русскому крестьянству. Так или иначе, а традиционная крестьянская среда в XIX – первой трети XX в. охватывала большую часть России, и водлозерская действительность по многим параметрам совпадала с российской действительностью в целом.