Наследник для бандита (СИ) - Серж Олли

— А этот Миша, — Марта выразительно стреляет глазами в строну комнаты и понижает голос до шепота, — Он кто? Ты не подумай, что я любопытная, — достаёт из пакета коробку с новым сервизом и распаковывает, — Просто, кто в наше время людям посторонним что-то бесплатно отдаёт? Да ещё вон, — разводит руками, — Столько всего сверху покупает. Так неудобно…

— Миша… — несколько секунд раздумываю, как правильно обозначить его деятельность, не посвящая женщину в подробности, — Он — очень обеспеченный человек. У него несколько гостиниц и ещё есть другой бизнес. А квартира эта его маме принадлежала. Много лет стояла пустая. Я очень рада, что Миша решил расстаться с этим прошлым, — перевожу взгляд на большие мусорные мешки в коридоре.

Под предлогом того, что ребёнку вредна пыль, в них собрали все. Старые вазы, накидки, посуду, вещи. И теперь они ждут Роберта, чтобы найти своё последнее пристанище на ближайшей мусорке.

— А Михаил не будет против, что мы с тобой так резко все упаковали на выброс? Может быть, он что-то оставить хочет… На память.

— Марта, — я с выдохом на улыбке прерываю ее, — С памятью у него и так все отлично. А вот от старья нужно избавиться именно так. Не перевозить на дачу или в гараж, а нести сразу на мусорку. Особенно, если прошло двадцать лет.

— Здесь никто не жил двадцать лет? — удивленно вскидывает брови женщина.

— Угу, — киваю стаскивая кусочек колбасной нарезки из пачки, — Я поэтому и предложила ему «оживить» территорию.

— Ты не представляешь, как мы рады, спасибо, — проникновенно благодарит Марта.

За ее спиной звенит духовка, и женщина достаёт из неё красивый, румяный и горячий рыбный пирог.

— Ай! — она плюхает его на решётку, — Ну вот, вроде и без микроволновки обошлись. Разогрели. Сейчас чайку попьём.

— Карамелька! — на кухню веселым вихрем залетает Пашка, — Дядя Миша просил принести мокрую тряпку.

— Что вы там творите? — я достаю из пачки новую вискозную салфетку, мочу под краном и подаю ребёнку.

— Мы коробки большие из шкафа достали! — восторженно захлебывается парень, — Там столько оружия! И арбалеты, и мечи, и даже лук есть!

— Здорово! — треплю ребёнка по голове, и он сбегает.

— Павлик, ты только не надоедай, — беспокойно добавляет в след сыну Марта.

— Не переживай, — я хихикаю, — Миша Буров — не тот человек, который будет терпеть то, что ему не нравится.

— Это заметно… — двусмысленно роняет женщина, — А как вы познакомились?

— Он был моим пациентом.

— Разве такие мужчины вызывают себе скорую помощь?

— Ну, — хмыкаю, — В крайних случаях им приходится.

— Боюсь себе представить этот «крайний» случай… — тихонько отзывается Марта и начинает разрезать пирог.

Спустя пять минут мне становится зверски интересно, что такого делает с ребёнком Буров, что обычно активный Пашка не виден и не слышен. Тихонько прохожу коридор и останавливаюсь в дверном проёме комнаты, зависая глазами на умилительной картине. Миша с Пашкой сидят посередине зала на полу, обложившись со всех сторон старыми желтыми коробками, и поочередно потрошат содержимое каждой.

— О, смотри какой крутой корабль, — Буров достаёт игрушку и крутит ее в руках, — Даже краска на месте, — удивленно качает головой.

— Крутой, — кивает ребёнок, — Только это не корабль.

— А что же? — удивляется Миша.

— Судно почтовое, — небрежно-авторитетно выдвигает ребёнок свою версию, — Многие путают. Но на самом деле, между кораблем и судном есть большая разница. К кораблям относятся крейсеры, фрегаты, эсминцы, катера, — парень загибает пальцы, — Они обязательно имеют закрытую палубу и личную символику, — тыкает пальцем на корпус игрушки, что-то показывая Мише, — Ну и, конечно, корабли, в основном, выполняют военную функцию, а судна — гражданскую, — закончив монолог, ребёнок откладывает игрушку в сторону, а сам лезет в следующую коробку.

Буров провожает шокированным взглядом его действия.

Не выдержав, я приваливаюсь спиной к дверному косяку и начинаю смеяться в голос.

Миша зыркает на меня сердитым взглядом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я не понял, — возвращает внимание ребёнку, — Откуда ты все это знаешь?

— Из книжек, конечно, — кивает Павел.

— Вообще, — я захожу в комнату, — Роберт — учитель истории. И пока Паша лежал в больнице, в ход для чтения шла разная литература. Иногда даже вполне себе научная.

— Ну ты это… Молодец! — растеряно хвалит Миша мальчика.

— Карамелька! — с радостной улыбкой замечает меня ребёнок, — Иди к нам. Представляешь, мне дядя Миша ещё коллекцию машинок железных подарил.

— Здорово! — я присаживаюсь рядом с ними на корточки, и неожиданно мы встречаемся с Мишей глазами.

Буров тягуче прожигает меня своими. Сердце, отзываясь, начинает колотиться в груди. И я ловлю его эмоцию. Да, мне теперь тоже кажется, что мы — одна семья, а Пашка — наш сын.

Во рту становится сухо. Я незаметно несколько раз сглатываю слюну. Меня окатывает жаром.

— Дядя Миша, у вас телефон звонит! — разрушает наш безмолвный диалог ребёнок.

Буров, часто моргая, отворачивается и берет со стола вибрирующий телефон. Внимательно смотрит на экран и, нахмурившись, отвечает на звонок.

— Слушаю.

Делает динамик тише, но я успеваю узнать голос звонящего. Это Мишин дед. Почему-то от звонка мне резко становится неспокойно. Хоть я и не слышу содержания монолога звонящего.

— Я понял, — каменеет лицо Бурова, — Мы будем.

Он обменивается с родственником ещё несколькими только им понятными фразами и отключает вызов.

— Миш… — тут же спрашиваю, с беспокойством вглядываясь в лицо, — Все нормально?

— Ммм… да, — кивает Миша, но я вижу, что он сейчас усиленно думает, — В общем, нам с тобой завтра нужно нанести визит вежливости в один из клубов Тимура. Старшие хотят видеть, как мы с ним соблюдаем перемирие.

— О… — удивительно вздрагиваю, — Мне тоже нужно идти?

— Обязательно! — зло хмыкает мужчина, — Ты же у нас — основное яблоко раздора.

— Но у меня совсем нечего надеть, — начинаю я беспокоиться и искать повод подвод отказаться, — Кто там будет?

— Я представляю тебе тех, кого сочту нужным, — строго сдвигает брови, — Я прошу тебя пойти. Это важно. И с платьем я вопрос решу завтра утром.

В прихожей слышится стук захлопывающийся двери.

— Папа вернулся, — комментирует ребёнок, — Я пойду ему розовую машину покажу! — смывается в коридор.

— Машунь… — Миша подходит ко мне вплотную, — Я понимаю, что тебе неприятно. Но тут даже не дед решает. Считай, что это мероприятие ради общего покоя.

— А ты разрешишь мне Валю навестить? — выдвигаю свои условия, — Тоже ради общего покоя. Я хочу сама с ней поговорить.

— Черт, да! — оскаливается Буров, — Ты ещё и шантажистка оказывается…

— С кем поведёшься, — отбриваю я его колкость.

Он берет меня за талию, притягивает к своей груди и с заботой вглядывается в глаза.

— Спасибо. Не переживай, пожалуйста… — вкрадчиво понижает голос.

— Хорошо… — так же тихо отвечаю ему, — Пойдём? Там Марта стол накрывает… — я делаю шаг в сторону кухни, но тут же оказываюсь возвращённой в тесные объятия Бурова.

— Роди мне сына, Маш, — шепчет, обжигая дыханием кожу за ушком. Мои колени начинают подгибаться, — Хочу такого же парня, как Пашка этот. Или дочь…

— Ооо, — от неожиданной просьбы я цепенею, а в груди расцветает едкое чувство вины.

— Ты не хочешь? — напрягается Миша, улавливая мою реакцию.

Я мотаю головой и облизываю губы.

— Скажи, а если потом, — перевожу дыхание, — Ну так получится, что мы с тобой поймём, что не подходит друг другу и решим жить раздельно…

— С чего мы так решим? — агрессивно перебивает Миша.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ну допустим, — говорю с нажимом, — Вдруг ты полюбишь другую женщину, и я стану «неважной». Ты разрешишь мне уйти с ребёнком?

— Нет! — гортанно клокочет Буров и стискивает мои плечи, — Вы оба станете моей семьей навсегда. А вот если ты захочешь уйти, то ОДНА можешь это сделать в любой момент. И ровно тогда станешь «неважной», просто исчезнешь для меня и для ребёнка, — заканчивает зло и уверенно. Не оставляя мне ни малейшего повода сомневаться в том, что все будет так, а не иначе.