Всеобщая история. - Полибий

48.Между тем как осажденные настойчиво восстановляли то, что разорял неприятель, и отказались уже от мысли повредить или разрушить сооружения римлян, (2) поднялась буря, с такой силою и стремительностью обратившаяся на передние части машин, что сорвала навесы и опрокинула стоявшие перед навесами и прикрывавшие их башни. (3) Некоторые из эллинских наемников находили этот момент благоприятным для разрушения неприятельских укреплений и сообщили свой план военачальнику. (4) Гимилькон принял совет, быстро изготовил все нужное для приведения замысла в исполнение, затем молодые люди соединились и в трех местах бросили огонь в осадные машины. (5) Сама давность этих построек, казалось, подготовила легкое воспламенение их, к тому же ветер дул прямо против башен и машин; поэтому огонь распространялся быстро и неудержимо, и все меры римлян задержать пламя и защитить постройки оказывались бесполезными и недействительными. (6) Пожар наводил такой ужас на защитников, что они не могли ни видеть, ни понимать того, что творилось. Многие из них, покрываемые налетавшею золою, искрами и густым дымом, падали и погибали прежде, чем подойти к огню и защитить горевшее. (7) Одно и то же обстоятельство делало затруднительным положение противника и благоприятствовало поджигателям. (8) Ибо все, что могло затемнять свет и причинять ушибы, относилось ветром в сторону неприятеля; напротив, все, что бросали и метали карфагеняне в защитников укреплений или в самые укрепления с целью разрушить их, падало по назначению: метающие видели перед собою местность, а сила полета увеличивалась от дуновения ветра. (9) Наконец разрушение охватило все до такой степени, что самые основания башен и наконечники таранов сделались негодными от огня. (10) После этого римляне покинули надежду осадить город с помощью сооружений и кругом обвели его канавою и валом, впереди своей стоянки возвели стену и предоставили все времени. (11) Наоборот, жители Лилибея восстановили разрушенную часть стены и теперь спокойно выдерживали осаду.

49.Когда весть об этом пришла в Рим, а вслед затем стали приходить многие свидетели с извещением о гибели большей части команды при защите сооружений и вообще при осаде [249 г. до н.э.], (2) римляне поспешно набрали моряков и в числе почти десяти тысяч человек отправили их в Сицилию. (3) Когда римляне переправились через пролив, а затем сухим путем прошли в лагерь, консул их Публий Клавдий145 собрал трибунов146 и объявил, что теперь пора идти всем флотом в Дрепаны, (4) ибо, говорил он, вождь карфагенян Атарбал, состоящий в городе начальником, не приготовлен к нападению, ничего не знает о прибытии римской команды и пребывает в том убеждении, что римляне вследствие понесенных при осаде потерь не в силах выйти в море со своим флотом. (5) Так как все одобрили его план, то Публий тотчас посадил на корабли прежнюю и новую команду; в воины выбрал способнейших солдат из всего войска; они шли охотно, потому что поход был недалекий и сулил верную добычу. (6) Снарядив корабли, консул около полуночи выступил в море, не будучи замечен неприятелем. Сначала он шел тихо, оставляя берег по правую руку. (7) На рассвете передовые корабли начали показываться у Дрепан; завидев их неожиданно, Атарбал сначала смутился. (8) Однако он скоро оправился, понял наступательные замыслы неприятеля и решил испробовать все меры, выдержать всякое испытание, лишь бы не даться в осаду, которая подготовлялась столь явно. (9) С этою целью Атарбал поспешно собрал команду на берег и через глашатая вызвал из города наемников. (10) Когда все были в сборе, он краткою речью постарался внушить им надежду на победу, если они отважатся на морскую битву, и, напротив, предсказывал им лишения, сопряженные с осадою, если они не пойдут тотчас навстречу опасности. (11) Собравшиеся жаждали боя и громко требовали вести их в дело немедленно. Атарбал похвалил воинов за усердие и отдал приказ садиться поскорее на корабли, не терять из виду его корабля и следовать за ним. (12) Поспешно распорядившись, Атарбал отчалил первый и отправился в открытое море прямо под скалы не с той стороны гавани, по которой входил неприятель, но с противоположной.

50.Когда римский консул Публий увидел, что неприятель сверх всякого ожидания не уступает и не смущается его появлением, (2) его собственные корабли находятся частью уже в гавани, частью у входа в нее, а третьи приближаются ко входу; он приказал всем кораблям повернуть назад и выйти из гавани. (3) Находившиеся в гавани корабли столкнулись при повороте с теми, что были у входа в нее, а это вызвало невообразимое смятение среди людей; кроме того, сшибающиеся корабли ломали весла. (4) Невзирая на это, корабельные начальники ставили у самого берега в боевую линию каждый выходивший в море корабль и быстро поворачивали их носами против неприятеля. (5) Что касается самого Публия, который вначале следовал позади и замыкал собою весь флот, то теперь он на ходу повернул свой корабль в открытое море и занял левое крыло целого флота. (6) В это самое время Атарбал с пятью боевыми кораблями147 миновал левое крыло неприятеля, свой собственный корабль поставил носом против неприятельского со стороны открытого моря; (7) вместе с тем отправлял через гребцов приказ каждому подходящему кораблю становиться подле него и поступать точно так же, как он. (8) Когда все корабли выстроились в одну линию, он дал условленный сигнал и сначала наступал на врага в боевом порядке, тогда как римляне все еще держались берега в ожидании выходивших из гавани кораблей. (9) Большие неудобства были для римлян от того, что им предстояло сражаться вблизи берега.

51.Когда противники приблизились друг к другу, с обеих сторон на начальнических кораблях даны были сигналы, и последовала схватка. (2) Сначала бой был равный, потому что с обеих сторон сражались лучшие солдаты сухопутного войска. (3) Однако все более и более перевес склонялся на сторону карфагенян, потому что положение их во всем этом деле было гораздо выгоднее неприятельского. (4) Благодаря лучшему устройству кораблей и ловкости гребцов они далеко превосходили неприятеля в быстроте движений; много помогала им и постановка флота их в открытом море. (5) Действительно, были ли корабли их теснимы неприятелем, они быстро и благополучно отступали в открытое место; (6) поворачивали ли они потом свои корабли назад против выступивших вперед неприятельских, они или быстро огибали их, или нападали на них сбоку; в то время, как римские корабли при своей тяжести и неумелости команды поворачивались с трудом, карфагенские наносили им непрерывные удары и многие потопили. (7) Если опасность угрожала какому-либо из собственных кораблей, карфагеняне своевременно являлись на помощь без вреда и опасности для себя, ибо заходили от кормы по открытому морю. (8) В совершенно ином положении были римляне, именно: теснимые корабли не имели возможности отступить, так как римляне сражались у самого берега, а всякий раз, когда судно подвергалось жестокому натиску со стороны стоящего напротив неприятеля, оно или попадало на мель и садилось кормою, или оттеснялось к берегу и разбивалось. (9) При тяжести своих кораблей римляне не могли врываться в середину неприятельских кораблей или нападать с тыла на те корабли, которые уже сражались с другими, — полезнейший прием в морском сражении. (10) Наконец, римские корабли не могли помогать своим, нуждающимся в помощи с кормы, ибо заперты были у берега, и желающие подать помощь не имели даже небольшого свободного пространства для движений. (11) Вообще положение римлян в этой битве было весьма невыгодно. При виде того, как одни корабли садятся на мель, другие выбрасываются на берег, консул решил бежать и с левого фланга пробирался у берега с тридцатью кораблями, которые случайно были подле него. (12) Прочими судами в числе девяноста трех завладели карфагеняне, равно как и всею командою их, за исключением лишь тех людей, которые вместе с кораблями выброшены были на берег и спаслись бегством.

52.Такой исход битвы стяжал Атарбалу славу у карфагенян, ибо успех ее они приписывали его личной проницательности и отваге. (2) Напротив, Публий потерял всякое уважение у римлян и подвергся тяжким укорам за легкомысленное и безрассудное поведение, причинившее Риму столь большие потери. (3) Вот почему даже спустя некоторое время он был предан суду, наказан тяжелой пеней, и ему угрожала еще большая опасность. (4) Однако и после этих неудач римляне до того были преисполнены жаждою всемирного владычества, что изыскивали все средства, какие были в их власти, дабы продолжать борьбу без перерыва. (5) Поэтому, как только наступили выборы, они выбрали новых консулов [248 г. до н.э.] и одного из них, Луция Юния148, немедленно отправили в поход с тем, чтобы он доставил осаждающим Лилибей войскам хлеб вместе с другими жизненными припасами и прочими предметами необходимости; сверх этого снарядили шестьдесят кораблей для прикрытия продовольственных судов. (6) По прибытии в Мессену Юний присоединил к своим те корабли, которые вышли ему навстречу из римской стоянки и из остальной Сицилии, и поспешно переправился к Сиракузам, имея при себе сто двадцать судов и около восьмидесяти ластовых кораблей с продовольствием. (7) Здесь он отпустил квесторов149 с половиною ластовых кораблей и с несколькими длинными кораблями для возможно скорейшей доставки войску жизненных припасов. (8) Сам он остался в Сиракузах, поджидая запоздавшие из Мессены корабли и принимая еще хлеб от материковых союзников.