Готическая коллекция - Татьяна Степанова

Я подумал: наверное, она сейчас локти кусает, что обошлась так со мной. И решил ехать прямо в гостиницу, чтобы встретить ее там, помириться, я ведь тоже виноват был.

— И почему же ты не приехал в тот же день, а появился только на следующее утро?

— Я заблудился, — ответил Чайкин.

— Что? Я не ослышался?

— Я заблудился. Она названия отеля не сказала, сказала только, что частный и где-то на косе. Название поселка говорила, но я в горячке перепутал. Поехал на автобусе сначала в Рыбачий, а там никаких гостиниц, только турбазы. Оттуда я поехал в Лесное, там искал по всей округе — тоже облом полный. А тут вечер. Автобус последний на Морское ушел. На такси у меня денег не было. Я решил пешком. Думал, тут недалеко по шоссе. А оказалось, черт-те сколько топать.

Устал, жрать хочется, а тут еще ливень хлынул как из ведра. Там, на шоссе, стоянка для шоферов под навесом. Я туда. Измотался за день так, что не заметил, как заснул. Проснулся на рассвете от холода. Дождь перестал, и я пошел. Сюда, в Морское, пришел где-то в шестом часу. Гостиницу сразу же увидел, вывеска яркая.

Только вот не знал — одна она на поселок и частная ли. Ну, ломиться спозаранку, справки наводить про Ирину не стал, решил подождать. На море пошел купаться.

— Как Сусанин прямо, — восхитился Катюшин.

— А иди ты.., если б не сам я был виноват, стал бы я…

— Видимо, все же Ирина Преториус была вам очень дорога, раз, Несмотря на все ваши разногласия, вы так стремились к примирению с ней, терпели такие лишения, неудобства, — посочувствовала Катя.

Чайкин поднял на нее свои синие глаза. «А иди и ты тоже», — прочла в них Катя.

— Это все. Больше мне сказать вам нечего, — буркнул Чайкин.

— Значит, примерно с двенадцати часов дня и до двух находился ты на дороге между Зеленоградском и Лесным, искал гостиницу? — уточнил Катюшин.

— Да, но там везде по побережью только турбазы.

— А ты на эти турбазы заходил?

— Нет, зачем? Я ж говорю — я искал частный отель.

У местных по дороге спрашивал, есть ли такие в поселках.

— Но кто-нибудь точно может подтвердить, что ты действительно там был? Алиби-то твое кто-то может подтвердить?

— Ну, я не знаю. А кому надо-то? Да я и не помню толком, у кого спрашивал — так, прохожие. То у старика, помнится, на автобусной остановке, то у кассирши в чебуречной. Я их теперь даже, наверное, и не узнаю.

— И ты хочешь, чтобы я тебе верил? — спросил Катюшин. — Мол, это все святая правда насчет того, что ты взял и заблудился?

— Да я же объясняю! Я тут, на косе, и не был-то толком никогда. Мы дальше Кранца не ездили с друзьями. Откуда я знаю, что тут — Лесное, Морское, Рыбачье, черт его знает еще какое… И потом… Ну для чего бы я в гостиницу полез, если бы действительно Ирку убил, ну? — Чайкин явно начал терять самообладание. — Ну где логика-то в моих поступках, а? Ну, если бы это я был убийцей, я бы в этот же день ноги сделал, а вечером бы у себя в клубе выступал. Зачем бы я тут у вас околачивался еще целые сутки?

Катюшин глубокомысленно созерцал сейф.

— Про мужа своего Ирина Преториус ничего больше не говорила, не намекала ни на что? — спросил он наконец.

— Кроме того, что это страшный человек, не намекала ни на что. По-моему, больше и говорить-то ничего не нужно.

— Может, дорогой упоминала, что планирует тут на косе с кем-то встретиться? Ты вон в прошлый раз что-то про какие-то деловые переговоры плел, когда себя за ее шофера выдавал?

— Врал, выдумывал. — Чайкин поморщился. — Ну" а что мне делать-то было? Вы меня прямо как мешком по башке трахнули — убита. Я и… Нет, ни о каких встречах она не говорила. Упоминала, правда, что здесь ее знакомая какая-то живет еще по Калининграду. Но я имени ее даже сейчас не вспомню.

— Значит, — сказала Катя, — когда вы так резко хлопнули дверью авто там, посреди дороги, у вас при всем этом не возникло впечатления, что это полный разрыв отношений?

— Да нет же, ну я же говорю, — Чайкин покачал головой, — мы оба просто вспылили, так уже бывало.

Я знал, что она скоро отойдет. Она вообще не могла на меня долго злиться. Такой уж характер был. Порох!

Поэтому я и решил пешком топать и искать эту проклятую гостиницу. Знал бы, что нарвусь на вас с вашими вопросами, — в жизни бы не стал. Пешком бы до Калининграда топал!

Допрос, видимо, подошел к концу. Это ясно почувствовали все. Катюшин что-то мурлыкал себе под нос.

Катя прислушалась.

— «Летела пу-улят! чье-то сердце повстречала…» — Он достал из кармана кителя ключи. — «Спросила пуля: отчего ты так стучишь?» Мда… Ладно, хоть и туманно. В Кениг наш родной тебе, Чайкин, возвращаться сегодня я бы не советовал. И завтра тоже. И про стрип-шоу твое тоже, видно, забыть придется до тех пор, пока с муженьком, что рогами тебе ветвистыми обязан, все как-нибудь само собой не рассосется.

— Только не говори, что ты его посадишь, — презрительно хмыкнул Чайкин, — посадил один такой…

Он с тобой и говорить-то не стал. Не счел даже нужным.

— Пусть Преториус с прокурором о грехах своей жены калякает, если хочет. — Катюшин протянул Чайкину ключи. — А тебе надо пока отсидеться, а то и правда отправит тебя бравая преториусовская гвардия на корм рыбам. Держи.

— Что это? — спросил Чайкин, беря ключи.

— Что-что, ключи от квартиры, от хатки моей родной. Эх, «летела пу-уля и чье-то сердце повстречала…»

Найдешь легко — четвертый дом по улице Баграмяна — сразу от площади будет переулок, дом такой двухэтажный с синим забором. Хозяйке скажешь, что ты мой школьный приятель, а то нипочем в комнату не пустит. Поживешь эти дни у меня, раз тебя камера наша так насекомыми пугает.

Чайкин недоверчиво смотрел на ключи.

— Что, не по вкусу такая программа защиты свидетеля? — спросил Катюшин насмешливо. — Ну, дело твое. Я не настаиваю. Топай, Боря, в Кениг пешочком. Не рискуешь? Ну ладно. Вот что значит умный человек. В холодильнике что-нибудь поесть отыщешь.

Чувствуй себя у меня как дома. Да, еще.., если мой сосед по квартире, Дергачев, раньше меня явится, счеты с ним за вчерашнее не вздумай сводить. Во-первых, там у меня вся мебель хозяйкина, а во-вторых, Ваня все равно сильнее тебя.

Чайкин все еще колебался. На его лице Катя читала: «Эх, это ж надо так опуститься. Мне, самому Борису Чайкину!» Но выхода не было. И топать пешком в город на расправу местной мафии, видно, тоже не хотелось. Чайкин забрал ключи окончательно и бесповоротно.

— Ну и компашка у вас там сегодня к ночи соберется, — заметила Катя, когда Чайкин ушел.

— Сегодня футбол по российскому каналу показывают: «Спартак» — «Зенит». — Катюшин закурил. — А мы тут, на далекой западной границе, москвичей не сильно-то любим, детка. На этом, думаю, сегодня вечером за футболом все и поладим.

— И долго ты намереваешься его прятать?

— Пока прокуратура не решит, кому обвинение предъявлять в ее убийстве — мужу или любовнику. Ну зачем, скажи, мне этот Чайкин в бегах, в федеральном розыске? Нет уж, дудки, пусть он тут у меня под боком коптится, под моим присмотром, на моем участке.

Поближе посадишь, радость моя, скорее возьмешь.

— А с допросом Преториуса, что, радость моя, ничего не вышло? — съязвила Катя.

Катюшин сразу поник.

— Я с ним как с человеком сначала хотел; то-се, примите наши соболезнования. А он сразу бульдозером попер — сунул мне в зубы разрешение от прокуратуры теле из морга забрать и машину. Я ему говорю:

«Погодите, уважаемый, мне вас надо еще допросить, выяснить кое-какие детали. Вот, для начала, с молодым человеком ознакомьтесь, который с вашей женой был, говорит — ваш личный шофер». Как Преториус «чайку» эту нашу увидал — ты, Катя, не поверишь, — аж глаза у него на лоб полезли. Позеленел весь прямо.

И мне так нагло: «Вы допрашивать меня тут не имеете никакого права, вы не следователь. Я только с прокурором говорить буду». Ну и все. Что, я его силой, что ли, должен был принуждать? А тут охрана его еще поднаперла. Барбосы! Я прям за «чайку» нашу даже испугался: замочат еще у меня в кабинете. Отвечай потом за него.

— А хвалился-то вчера, — поддела Катя. — Я да я, да я им очную ставку, да мужу в его честные глаза гляну… Что, поглядел? Так-то, не хвались, — она вздохнула. — И теперь, конечно, у нас нет никакой возможности проверить, где находился Преториус в момент убийства. Кстати, а что ваш патологоанатом говорит?

Установил он точное время смерти Ирины Преториус?

— По заключению смерть наступила в промежутке между половиной первого и половиной третьего.

— Но это слишком расплывчатое определение.

— А других нет. Мы ее как раз с тобой в полтретьего и обнаружили. А зачем тебе такая точность до минуты?

Катя помолчала секунду, собираясь с мыслями.

— Тебе не кажется, Клим, — сказала она, — что версия, изложенная Чайкиным, во многом расходится с версией Марты и ее жениха?

— Конечно, расходится. А как же? Так и должно быть. Где ты видела свидетелей, чтобы тютелька в тютельку все показывали одинаково? А что ты конкретно имеешь в виду?