Белый вереск - Жаклин Рединг

— Ох! — внезапно охнула девушка. — Простите меня, я совсем забыла…

— … о моей слепоте, — договорил за нее Роберт. — Хотел бы и я забыть о ней. — Между ними повисла пауза. — Это все? — наконец спросил он.

— Что? Ах, вы о комнате! — воскликнула девушка. — Нет. Как раз рядом с вашим креслом стоит чучело собаки.

— Прошу прощения, — не понял герцог. — Собаки?

— Да. Это маленький белый спаниель с коричневыми ушами и большими стеклянными глазами.

Чучело спаниеля… Роберт задумался. Конечно… Крампет! Это было замечательное добродушное существо, и отец любил его больше жизни. Собака везде сопровождала отца, ходила с ним на охоту в Ланкашире, а когда он бывал в Лондоне, каталась вместе с ним в ландо, поставив лапы на полированный бок коляски. Отец даже умудрялся брать ее с собой на заседание в палату лордов, устраивая там настоящий переполох. Спаниелиха дожила до шестнадцати лет, и его отец плакал от горя, найдя однажды зимним утром неподвижное тело любимицы у своей огромной герцогской кровати. Герцогиня даже пошутила по этому поводу, что муж вряд ли станет так переживать, когда умрет она.

Роберту пришло на память, как он хотел похоронить собаку в дальней части сада, чтобы избавить отца от лишних переживаний, но тот запретил трогать труп спаниеля, заявив, что знает, как с ним поступить. Теперь-то Роберт понял, что отец имел в виду.

Это место, этот замок, эта комната как нельзя лучше передавали сущность его отца. Как и библиотека в Девонбрук-Хаусе, Россмори служил герцогу своеобразным убежищем, где тот мог укрыться от любых неприятностей. Но что привело его сюда? Какая тайна скрывается в Россмори?

Вдруг Роберт вспомнил, что решил защитить Катриону и в то же время вызнать, что она разыскивает в его библиотеке. Он встал и направился к столу — ожидая Катриону, Роберт за два дня столько раз проделывал этот путь, что теперь пройти его не составило труда. В прежние времена ему и в голову бы не пришло считать такой пустяк чем-то значительным, но сейчас этот поступок стал для него настоящей победой. Он нащупал на столе пачку писем, принесенных Форбсом.

— Вот, мисс Макбрайан. — Роберт протянул ей письма. — Все эти письма адресованы мне. Это частная переписка и несколько деловых бумаг. Я бы хотел, чтобы вы прочли их мне, раз уж я не в состоянии сделать это сам. Разумеется, я заплачу вам, и если в будущем мне понадобятся такие же услуги, то я надеюсь, что смогу обращаться к вам. Иными словами, я хотел бы нанять вас на должность… моих глаз.

Катриона недоуменно смотрела на письма, спрашивая себя, отчего герцог попросил именно ее, незнакомку, а не одного из своих слуг читать ему письма. Наверняка слуга бы больше подошел…

И тут Катриона вспомнила разговор, услышанный ею в ту ночь. Можно не сомневаться: этот Форбс ненавидит своего господина. Не исключено, что полковник прав. Может, герцог приехал в Россмори не только для того, чтобы отдохнуть от Лондона. Полковник велел ей разузнать все как следует. Но получается, что герцог сам предложил ей читать его письма, стало быть, она многое сможет узнать о нем и, не исключено, не лишится возможности заниматься книгами. Если только…

— Я согласна работать вашим секретарем, ваша светлость, только при условии, что вы не будете мне платить, — заявила она.

— Вы не хотите получать вознаграждение за труд?

— Во всяком случае, обычное вознаграждение. Я бы предпочла получать ваше разрешение работать в библиотеке, если вы, конечно, согласны.

— Отлично, — кивнул Роберт. — Но я бы хотел попросить вас еще об одной вещи, мисс Макбрайан.

— Да, ваша светлость?

— Я хочу, чтобы мы с вами перешли на ты и стали бы обращаться друг к другу по именам. Называйте меня просто Роберт.

Катрионе было невдомек, отчего это такой знатный господин хочет, чтобы его звали просто по имени.

— Да, конечно, Роберт, — нерешительно пробормотала она. — А ты называй меня Катриона. — Она взглянула на письма. — Хочешь, чтобы я почитала тебе прямо сейчас?

— Да, я… — Роберт замолчал, услыхав чьи-то шаги в коридоре. — Нет, я хочу сказать, не сейчас. Кажется, к нам кто-то идет. Только, пожалуйста, не уходи на этот раз.

Дверь отворилась без стука. Катриона осталась стоять, где стояла.

— Прошу прощения, — заметив девушку, надменным тоном заговорил Форбс, — но кто вы такая и каким образом вошли сюда?

— Я… — Катриона оробела.

Форбс был высоким, худым и напоминал длинноухую сову с мохнатыми бровями, большими блестящими глазами и крючковатым носом. Прищурившись, он оглядел ее с головы до пят, не пропустив мимо внимания ни ее домотканой юбки, ни простой льняной кофточки. Верхняя губа слуги презрительно скривилась. Девушке еще ни разу не приходилось сталкиваться с такой открытой неприязнью.

— Форбс, — заговорил Роберт, — я хочу представить тебе мисс Катриону Макбрайан.

— Но, ваша светлость… — Форбс наконец-то обратил внимание на своего хозяина.

— Все в порядке, Форбс, — перебил его герцог. — Мисс Макбрайан пришла сюда по моей просьбе. Отныне она часто будет приходить в библиотеку Россмори. Ей дозволено бывать в этих владениях и в самом замке.

Форбс молчал, глядя на девушку с таким видом, словно она была полевой мышкой, которую он хотел съесть, но по какой-то причине не смог этого сделать. Роберт не доверял своему слуге, и теперь Катриона поняла почему.

Форбс бросил взгляд на то место, где прежде лежали письма, а затем покосился на Катриону, догадавшись, куда они делись. Выражение раздражения на его лице сменилось враждебностью.

Катриона не шевельнулась. Поставив на стол поднос с едой, Форбс повернулся и, не сказав больше ни слова, выплыл из комнаты. Подождав, пока его шаги стихнут в коридоре, девушка заговорила:

— Похоже, ваш слуга не очень-то обрадовался, увидев меня здесь. У него был такой вид, словно он наступил на гвоздь.

— Ничего, — улыбнулся Роберт. — Мне кажется, у него всегда такой вид. Форбс — настоящий брюзга.

— Твои письма… Следует ли мне понимать, что ты хотел бы, чтобы я прочла их тебе наедине?

Роберт кивнул:

— Знаешь, даже стены имеют уши, а ведь я не могу читать сам. Я не хочу, чтобы мои дела стали известны кому-то в этом доме. Честно говоря, я уверен, что ты ничего не добавишь от себя к содержанию писем и не станешь читать мне нравоучений — ведь ты меня совсем не знаешь. Есть вещи, о которых тебе ничего не известно; зато некоторые, напротив, считают, что знают слишком много. И если только они прочтут мою корреспонденцию, то уж постараются влезть во все мои дела.

— Что ж, учитывая это, я предлагаю отправиться куда-нибудь, где нас никто не услышит, — вымолвила Катриона. — Пожалуй, лучше всего вообще выйти из замка.