Белый вереск - Жаклин Рединг

Но отчего? Она же понимала, что между ними ничего не может быть, и их отношения всегда останутся отношениями господина и его подданной. Он был знатным человеком. Герцогом. А она? Всего лишь дочь бедного фермера, жизнь которого полностью зависела от господина. И все ее грезы останутся лишь грезами.

Но все же, все же… Увидев его впервые, Катриона позволила себе понадеяться, что ее мечтания станут явью. Ведь она столько раз говорила с ним, ну, не с ним самим, а с его портретом, разумеется, и вот он живой сидел перед ней. И когда он заговорил с Катрионой, голос его оказался именно таким низким и уверенным, как она себе и представляла.

Да, она мечтала об этом человеке всю жизнь. Девушка полюбила его, даже не зная имени. Придумывала о нем всевозможные истории, а теперь, увидев Хозяина, вынуждена сделать все, чтобы он уехал отсюда. Это больше всего волновало Катриону.

Весь день мысли о герцоге тревожили девушку. Он привлекал ее больше, чем портрет; ее интересовало все, касающееся этого человека — его жизнь, его окружение. Да, ей хотелось узнать, каким все это было на самом деле, а не в ее мечтах. Катриона ничего не могла с собой поделать. Интересно, где он потерял зрение? Может, в той самой ужасной битве, на поле которой запечатлел его художник? Она представила, как он скачет на горячем боевом коне, а его темные волосы развеваются на ветру! Он ведет своих людей к победе!

Но что привело его в Шотландию? Знатные господа, правда, иногда искали уединения на севере, но оно им быстро надоедало, и они уставали от одиночества. Поэтому мало кто из них решался оставить шумный и веселый Лондон ради тоскливой Шотландии. Впрочем, некоторые господа имели земли в этом северном крае, потому что почвы здесь были плодородны и богаты, однако они стремились покупать земельные угодья поближе к границе, чтобы в случае нужды быстро уехать из суровых мест.

Отвернувшись от портрета, девушка опять обратила взор на кресло хозяина. Осторожно опустившись в него, она погладила рукой мягкую ткань. Сиденье еще сохраняло тепло его тела. Наверняка он совсем недавно ушел отсюда, потому что в комнате еще стоял исходящий от него аромат гвоздики и бергамота. Устроившись уютнее, Катриона закрыла глаза, думая о том, что ей вовсе не хочется делать того, что она вынуждена сделать. Не хочется…

Вдруг из коридора раздались громкие голоса. Девушка выпрямилась. Они были совсем близко, так что ей не успеть спрятаться. Катриона сильнее вжалась в кресло, моля Бога о том, чтобы говорящие не вошли в комнату.

— Наконец-то мне удалось перетащить его из этого кресла в кровать, — с сарказмом проговорил мужской голос.

— А что ему еще остается делать? — спросил другой.

В голосе первого человека Катриона узнала Форбса, который прошлым утром заходил к герцогу.

— Он получил ответный удар и теперь расплачивается за содеянное. Слава Господу, существует высшее правосудие, и ему не прошло даром его злодейство.

— Да уж, герцог — конченый человек. Сидит тут себе сиднем весь день и думает о том, что натворил. Думаю, чувство вины гложет его.

— Уверяю тебя, он вовсе не страдает от осознания вины, — фыркнул Форбс. — Его светлости незнакомо чувство сострадания. Жадность сгубила его — он получил то, что хотел, правда, заплатил за это очень высокую цену. А теперь вообразил себе, что, спрятавшись в этом глухом углу Шотландии, сумеет заткнуть рты лондонским сплетникам. Впрочем, некоторые вещи неподвластны человеку… — Голоса становились все тише — видно, говорившие удалялись от библиотеки.

Катриона замерла в кресле, спрашивая себя, что могли означать слова Форбса.

Итак, пожалуй, она была права — герцог приехал в Россмори вовсе не на поиски сокровищ. Он и не знал об их существовании. Он оказался в Шотландии, потому что хотел убежать от чего-то, что преследовало его в Лондоне. Может, он был героем какого-нибудь скандала? Судя по тому, что она слышала, такой вариант возможен. Но что за скандал? Что, если он участвовал на дуэли, защищая свою честь? А может, он встал на защиту чести дамы? Не исключено, что он убил человека, но по какой-то причине не заметил встречного огня. Они толковали о чем-то вроде этого. Но что там еще упоминал Форбс? Чувство сострадания? Жадность? Алчность? Что-то не похоже на герцога. Во всяком случае, он бы не отнесся так беспечно к ее сообщению о том, что она частенько бывала в замке.

Катриона велела себе прекратить раздумывать об этом. Она пришла сюда вовсе не для того, чтобы изучать прошлое и настоящее герцога. Несмотря ни на что, в одном она была уверена: герцог не должен дольше оставаться в Россмори. Катриона должна думать о сокровищах Весельчака Чарлза, секрет которых можно раскрыть лишь в библиотеке замка. Девушка подумала об отце, об опасностях, которым он снова и снова подвергал себя. Полковник прав. Она должна сделать что-то для того, чтобы герцог уехал из замка. Ей надо возобновить поиски утраченной бумаги, а это невозможно сделать, пока он здесь. Девушке очень хотелось, чтобы в его отъезде не было необходимости, но иного выбора не было.

Она должна избавиться от него.

Как избавлялась от остальных…

Роберт даже не понял, что его встревожило — прохладное дуновение, пронесшееся по щеке, или легкое покалывание шеи — это удивительное ощущение всегда появлялось у него в минуты опасности.

— Кто здесь? — спокойно спросил он. К его удивлению, ответа не последовало.

Роберт сидел в библиотеке, потягивая из бокала портер. Прошедший день разочаровал его, потому что таинственная девушка так и не пришла, хотя он ждал ее. Признаться, ему так хотелось, чтобы она снова появилась в библиотеке, что он едва не вздрагивал от каждого шороха.

Роберт подождал. Ничего больше не услышав, он сделал еще один глоток. Минуты бежали. Кроме тиканья часов, в комнате не раздавалось ни звука. Прошло еще несколько мгновений, и Роберт уже было решил, что шорох ему почудился, как вдруг перед его глазами встала неясная тень. Форбс зажег несколько свечей, и Роберт мог хоть что-то различать в их тусклом свете. И тут справа от него раздался какой-то шум — что-то тяжелое явно уронили на пол.

Роберт ждал спокойно. Кто бы там ни был, он желал привлечь его внимание, но никак не получал ожидаемой реакции. Шум раздался вновь — на этот раз еще ближе. И громче. Роберт не шелохнулся. Во всяком случае, до тех пор, пока свечи не оказались потушенными внезапным порывом свежего ветра. — Кто здесь?

Легкое дуновение совсем рядом, и вдруг — тихий загробный шепот:

— Уезжайте… отсюда…

Роберт повернулся в сторону голоса, что-то мягко прикоснулось к его щеке.

— Чего вы хотите? — спросил он.

На этот раз голос раздался у другого уха — он звучал еще более зловеще, чем вначале: