Элита. На дне класса - Абриль Замора

Ей часто снилось, что она подпрыгивает и несется по воздуху, отрываясь от земли максимум на метр, но все-таки это был полет. А езда на велосипеде оказалась неплохой альтернативой…

Когда Мелена перестала крутить педали и велосипед помчался очень быстро, она почувствовала ветер на своем лице, и это почти напоминало полет. Ей уже не нужно ничего делать, можно только наслаждаться скоростью. Полет…

Она глубоко вздохнула и жестом показала Горке, что им следует остановиться в парке Сан-Хусто. Улицы были пустынны, уже начинало темнеть, а здесь было лишь несколько человек, которые выгуливали собак.

Подростки, не раздумывая, рухнули на траву и намочили спины, потому что полчаса назад газоны полили из автоматических разбрызгивателей. Мелене было очень приятно лежать на мокрой траве: ей стало совершенно все равно, что подумает мир и конкретные люди, когда увидят ее испачканной в зелени. Это вообще ее не волновало.

Горка настаивал на своем: он хотел знать, почему ее глаза налиты кровью, но ей не хотелось распространяться о домашних скандалах (кроме того, Горка уже был более-менее в курсе), поэтому она предпочла сменить тему.

– Я не собираюсь ничего рассказывать… Лучше послушаю тебя.

– А что ты хочешь услышать? – спросил он, отряхивая намокшую одежду.

– Мне все равно, что-нибудь.

– Я переспал с Паулой в субботу, – начал он наконец. – Не говори ей, пожалуйста… я знаю, ты и не собираешься, но… я… мне… ну, она мне нравится, – выпалил он, как будто ему нужно было оправдываться. – Да, она мне нравится уже давно, но я никак не решался ей признаться и долго молчал. А потом просто подошел к ней на вечеринке у Самуэля, посмотрел очень пристально и поцеловал, как в кино, а она не сопротивлялась. Получилось странно и одновременно поразительно, потому что мы ничего не сказали друг другу. Мы взялись за руки, я отвел ее домой, и мы сделали это. Секс был потрясающим. Она оказалась девственницей, но было совершенно не похоже, что она неопытная, она такая… отвязная.

– Избавь меня от подробностей, ладно?

– Хорошо, – фыркнул Горка. – Но сейчас, между нами, все так чертовски непонятно, хотя я ни о чем не жалею, и она тоже не жалеет: утром она была немного более…

– Веселее, чем обычно.

– Ага. Она не была такой застенчивой, она шла с высоко поднятой головой.

– Конечно, Горка, она потеряла девственность. Это как-то меняет тебя, хватает за живое.

– Да. Но вот еще что – сегодня она действительно казалась другой. Но она избегает меня, не в плохом смысле, но избегает – и все.

Мелена задумалась. Существует ли способ избегать других «по-хорошему» и «по-плохому»?

Так или иначе, но получается, что Паула шарахается от Горки, и Мелена не собиралась начинать спор, она устала и просто хотела, чтобы земля разверзлась и поглотила ее.

– Можно я переночую у тебя, Горка?

– Конечно. Блин, мама подумает, что я Казанова. Казанова или Козанова? Черт, я никогда не знал.

– Без понятия, давай поищу…

Она достала мобильный и уткнулась в него. И объяснила Горке, что правильно говорить «Казанова». Затем стала смотреть видео, на которых все падали, а потом видео с девушкой, которая насадила кукурузный початок на сверло дрели, и, когда включила дрель, чтобы было удобнее есть крутящуюся кукурузу, волосы у нее навертелись на сверло, и бедняге вырвало целый клок.

Они смотрели вдвоем на всякие глупости и смеялись во весь голос.

Горка попросил Мелену найти пародию на трейлер «Сумерек», который заставлял его хохотать каждый раз, и так, переходя от одного видео к другому, они встретили закат и начало ночи. Часы пролетели настолько незаметно, что Мелена забыла о матери, о разбитом зеркале, о сложной жизни впереди, о наркотиках… она забыла все и смеялась так, как не смеялась уже давно, просто глазела на ерунду со своим лучшим другом, которого была рада вернуть.

Как она могла оказаться настолько глупой, чтобы забить на него на каникулах? Ну и дура же она. Он такой милый и… чистый. В Горке не имелось ничего плохого, поэтому было так приятно часами валяться рядом с ним.

* * *

Подростки, как правило, стремятся оставаться незамеченными во время уроков. Поэтому голос директрисы, вызывающей вас по громкоговорителю, чтобы вы зашли в ее кабинет, вряд ли кому-то понравится. Жанин предпочла бы, чтобы об этом никто не узнал, потому что понимала: когда она вернется в класс, все будут взбудоражены и начнут спрашивать, зачем ее вызвали. Она могла бы много чего сказать, чтобы привлечь к себе внимание, но факт оставался фактом: вызов был на грани унижения. Все верно – вот вам очередное мини-унижение в спокойной повседневной жизни Жанин.

– О чем ты думала, когда рисовала граффити на своем шкафчике? – недовольно спросила директриса. – Отвечай, я жду.

Жанин не представляла, что сказать. Очевидно, что надпись «Жирная сучка», замаскированная ее прекрасный рисунком в стиле манга, – дело рук ее дорогого второгодника Марио, которому мало было плевка ей в лицо.

Но что ей оставалось делать?

Просто обвинить его? У нее нет доказательств, но они ей и не нужны. Было много людей, которые шипели: «Жирная», – когда она проходила мимо, или шептались о ее заднице, руках и так далее, но только тупой Марио мог быть настолько безмозглым идиотом, чтобы написать ругательство на шкафчике. А то, что он красив, ничего не значило, это же данность. Если бы Жанин сказала правду, гнев Марио вырвался бы наружу, и она закончила бы этот год очень плохо, но правосудие бы восторжествовало. Проблема заключалась в том, что Жанин, начитавшаяся школьного сёдзё[25], совсем не верила в божественную справедливость учителей, поэтому начала импровизировать и придумывать какую-то ерунду.

– Да, я поступила нехорошо, не знаю, о чем я думала, мне очень жаль. Если вы позволите мне купить растворитель, я обещаю все отмыть до идеального состояния. Я не могу не рисовать, это такой глупый возраст, энергия просто бурлит и рвется наружу… Я рисую везде, таков мой способ самовыражения, и когда я увидела одинаковые шкафчики, то подумала, что было бы неплохо придать немного индивидуальности своему. Сначала я нарисовала сердечко, крошечное, но в итоге ситуация вышла из-под контроля. Простите меня, я идиотка, простите меня.

Директриса не очень-то поверила в эту историю, но надо сказать, что у нее имелись дела поважнее, а Жанин всегда была прилежной ученицей, поэтому Асусена велела ей остаться после уроков, чтобы отмыть дверцу шкафчика, и не уходить домой, пока рисунок не исчезнет целиком и полностью. Она могла бы (в качестве публичного наказания) «исключить» Жанин на пару дней из школы или могла