Катынь. Современная история вопроса - Владислав Швед

В последней записке от 8 июня 1943 года Фосс сообщал: «Дополнительно идентифицировано 26 трупов, порядковые № № которых занесены в прежних установках. Следующие 3 польских офицера представлены найденным документы; так как трупы не найдены, они не пронумерованы» (подчеркнуто нами. – В.Ш.).

Для доказательности приведем примеры из немецкого эксгумационного списка, когда в нем вместо трупов фигурируют документы. Указанные слева номера – это номера эксгумационного списка.

38. Brief mit Adresse: .... Kozelsk, Erholungsheim ,,Maxim Górki».

84. Obltn. Anzahl Visitenkarten, Notizbuch (darin sind die beiden Generale Bohaterewicz und Smorawinski erwähnt).

122. Notizbuch mit Adresse: Helena Koniczka, Lissa (Posen), Kirchring 2.

195. Liste mit 53 Namen, mit russischer Schieibmaschine geschrieben.

196. Zettel mit Adresse: Schneider, Tadeusz, Kozelsk. (Подробнее см. http://www.katyn.ru/index.php?go=Pages&in=view&i d=831).

Особенно беспокоило немецких экспертов дублирование имен «идентифицированных». Так, в письме Шпенглера из главного отдела пропаганды правительства Генерал-губернаторства президиуму ГКК от 27 июня 1943 года говорилось: «бумаги приводились в порядок различными ревизиями документов, в результате документы, принадлежащие одному трупу, при упаковывании раскладывались по различным конвертам. Поэтому, например, бумаги офицера оказывались разложенными по 12 различным конвертам» (подчеркнуто нами. – В.Ш.). Вот откуда «двойники» в катынских захоронениях.

В письме Министерства пропаганды в президиум ГКК от 30 августа 1943 г. также указывалось, что подлинные документы убитых в Катыни польских офицеров «при упаковывании в конверты неоднократно перепутывались и частично оказывались положенными в конверты, принадлежащие различным покойникам» (подчеркнуто нами. – В.Ш.). (Ссылки на немецкие документы см. в статье Сахарова «Германские документы об эксгумации и идентификации жертв Катыни (1943 г.)». (http://kprf.ru/rus_law/79589.html).

Обращает внимание тот факт, что ничтожную ценность произведенной в Катыни-Козьих Горах так называемой «идентификации» знали не только нацистские эксперты, но и их польские помощники. Так, на совещании, проведенном 10 июня 1943 г. в Кракове главным управлением пропаганды правительства Генерал-губернаторства с участием представителей Польского Красного Креста (ПКК) было констатировано: «до сих пор предоставленные и опубликованные в польской прессе списки трупов, идентифицированных в Kaтыни, недостоверны, так как только в немногих случаях соответствуют действительности» (подчеркнуто нами. – В.Ш).

В одном из писем ПКК, в частности, говорилось: «Из до сих пор поступавших списков мы лишь в немногих случаях можем считать данные достаточным основанием для информирования родных, так как при таком большом количестве имен отсутствуют личные данные, допускающие несомненное опознание умерших» (подчеркнуто нами. – В.Ш.)

Одним словом, можно с полной уверенностью сделать вывод о том, что в Козьих горах широко практиковалось, по выражению профессора Сахарова, «сводничество» неизвестных трупов со «счастливо обретенными» документами. Мнение, что обнаруженные в Катыни при трупе документы и бумаги являются надежным основанием для его идентификации, на поверку оказалось совершенно несостоятельным.

Даже в тех случаях, когда в списках Фосса фиксировались документы, якобы принадлежавшие убитому, это не могло служить гарантией правильной идентификации трупа, т. к. при нем могли быть документы и (или) бумаги, либо принадлежащие третьим лицам, либо содержавшие информацию о них (письма, открытки, конверты, записные книжки, визитки, фотографии и т.д.).

Фосс также отмечал, что «часть найденных документов, принадлежащих одной и той же личности, находилась в карманах форменной одежды одного трупа, а другие либо в песке могилы, либо при других трупах».

Однако даже присутствие в захоронениях документов, найденных на трупе, не был основанием для идентификации. Вновь обратимся к свидетельству польских судмедэкспертов Ольбрыхту и Сенгалевичу. Они считали, что идентифицировать личность, устанавливать дату и время смерти на основании найденных в катынских захоронениях документов, писем, дневников, следует только после того, как эти артефакты: «пройдут техническую и химическую экспертизы для установления качества бумаги, почерка, печати и для констатации изменений, которым они могли подвергнуться под воздействием разложения трупов и их длительного пребывания в земле, более того, документы эти должны пройти графологическую экспертизу при достаточном количестве сравнительного материала».

Как известно, команда доктора Бутца этого не осуществляла. В этой связи заявление немецких и польских экспертов об идентификации 2815 личностей в катынских захоронениях является спорным.

На основании вышеизложенного профессор Сахаров сделал вполне обоснованный вывод о том, что находившиеся в руках немецких экспертов документы, бумаги и даже предметы, использовались ими, во-первых, в качестве заменителей реально не существующих трупов и, во-вторых, для «идентификации» трупов, изначально фигурировавших, как «неопознанные». Уже только это основательно подрывает доверие к спискам Фосса и соответственно к немецкому официальному эксгумационному списку в целом.

К сказанному выше следует добавить информацию о том, как нацисты устанавливали фамилии некоторых катынских жертв. Об этом в 2006 году в своих «воспоминаниях и размышлениях» », изданных в Варшаве в 2006 году, рассказал известный польский юрист профессор Ремигиуш Бежанек (Bierzanek, Remigjusz, 1912—1993). Он числился в списках катынских жертв под № 1105, но после войны прожил в Польше долгую жизнь.

Бежанек писал, что весной 1943 года в польской печати появились сообщения о находке массовых польских захоронений в Катыни и были названы фамилии первых эксгумированных жертв. Польские семьи, у которых родственники попали в советский плен, стали обращаться в отделения Польского Красного Креста (ПКК) с просьбой выяснить, нет ли сведений об этих родственниках.

Вскоре польские подпольщики заметили странную особенность. В ряде случаев, после обращения в Польский Красный Крест, фамилия искомого человека через какое-то время появлялась в списке катынских жертв. Подпольщики решили проверить это предположение. Они направились в местное отделение ПКК и сообщили там фамилию Бежанека, как военнопленного, находящегося в СССР. В итоге фамилия Р.Бежанека вскоре появилась в списках катынских жертв. После этого Бежанеку пришлось срочно переменить место жительства, иначе он не дожил бы до наших дней.

О том, как нацисты расправлялись со свидетелями их фальсификаций, рассказал Эдвард Потканьский. У него был брат, друживший с польским офицером Марьяном Рудковским. В 1942 году немцы арестовали Рудковского и отправили в концлагерь Освенцим. Через полтора месяца его жена получила из концлагеря одежду мужа и извещение об его смерти. Кроме того, Рудковской предложили, если она хочет иметь пепел своего мужа, выслать по указанному адресу 500 злотых.

Однако весной 1943 г., когда немцы «раскручивали» Катынское дело, жена Рудковского обнаружила имя мужа в списках польских офицеров, «замученных большевиками в Катыни». Тогда она отправилась в гестапо с тем, чтобы узнать, где же в самом деле погиб ее муж? Оттуда она так и не вернулась (ВИЖ. № 11. 1990 г. http://katynbooks.narod.ru/ vizh/1990—12_01.html). Впоследствии эта история превратилась в слух и тайком передавалась поляками друг другу, как предупреждение о необдуманных поступках.

Невероятным высоким является процент опознания останков при эксгумации в Козьих Горах в 1943 г. (по немецким данным 67,9%, а именно – 2.815 опознанных из 4.143 эксгумированных). В то же время в белорусских Куропатах в 1988 г. удалось из 6,5 тысяч эксгумированных. трупов опознать лишь 4 жертвы (0,06%). Из расстрелянных «врагов народа» на полигоне в подмосковном Бутово не удалось опознать никого. Даже в братских могилах времен войны, когда было известно, солдаты какого воинского соединения здесь захоронены, процент опознанных всегда был невелик. «Достижение» немецких эксгуматоров в части опознания катынских жертв пока не удалось повторить никому.

Несомненно одно, при тех нарушениях, которые постоянно совершали нацистские эксперты, столь массовая идентификация эксгумированных трупов могла быть обеспечена только целенаправленной фальсификацией. Еще нагляднее проведенную немцами фальсификацию доказывает выявленное «инвертированное» совпадение фамилий польских офицеров из списков-предписаний НКВД и немецкого эксгумационного списка (т.е. люди, ехавшие более ранними этапами, эксгумировались из верхних слоев могил, а ехавшие более поздними – из нижних, хотя в реальности должно было быть наоборот).