Литературная Газета 6311 ( № 6 2011) - Литературка Литературная Газета

Организаторы конкурса памяти французской и волею трагических обстоятельств российской пианистки Веры Лотар благодаря поддержке Фонда Ельцина стараются не терять связи с лауреатами и дипломантами конкурса, устраивают турне, подобно тому, о котором я пишу, проводят фестивали и всячески заботятся о профессиональном росте молодых музыкантов.

С большим успехом прошли выступления лауреатов конкурса в Центре Рудольфа Нуриева в Сент-Женевьев де Буа, в мэрии парижского округа Kремлен-Бисетр в рамках фестиваля Русенко, в церкви Нотр-Дам Суази-сюр-Сен, в зале де Марешо г. Аваллона. На концертах всегда присутствовали преподаватели и студенты французских музыкальных учебных заведений разного уровня, и все считали своим долгом отметить высокий исполнительский уровень российских пианистов.

Продолжает радовать неутомимой деятельностью Музей-квартира А.Б. Гольденвейзера. К столетию Центрального музея музыкальной культуры им. М.И. Глинки и 110-летию со дня рождения В.В. Софроницкого здесь играл профессор Национальной музыкальной академии им. Панчо Владигерова (София) Атанас Куртев со своими студентами. У нас давно уже не было болгарских пианистов. Профессор Куртев перед выступлением заметил, что для него выступление, связанное с именами Скрябина и Софроницкого, имеет особое значение. В молодости он играл дочерям А.Н. Скрябина – Марии Александровне и Елене Александровне, а также сыну Софроницкого – Александру Владимировичу. В память о той встрече звучали Этюды Скрябина. Ученики тоже были интересны, в особенности Светлин Христов, получивший награду на недавно прошедшем конкурсе им. Шопена. Светлин исполнил Прелюдию и фугу соч. 87 № 16 bmoll Шостаковича и Этюд соч. 25 № 10 hmoll Фредерика Шопена. Оставил очень хорошее впечатление.

Хочется, чтобы хоть в одной области жизни – в МУЗЫКЕ – обошлись без власти, интриг, денег, на которые, как утверждают знатоки, даже покупаются места в ещё не состоявшихся конкурсах, без своих «паханов» и «вперёдсмотрящих», а всё бы подчинялось только творческим законам и таланту. Впадаю в идеализм и надеюсь, что он когда-нибудь восторжествует.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,5 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии:

К нам приехал, к нам приехал!

Искусство

К нам приехал, к нам приехал!

ГВОЗДЬ СЕЗОНА

Опера, балет и стрельба по-македонски

Имея две цели: оперу «Замок герцога Синяя Борода» и балетный вечер «Отражения», даже видавший виды рецензент опешил бы, доведись ему попасть в условия скоро-стрельности, оставляющей место уже не разуму, но только рефлексам. Которые, впрочем, спасают не реже, чем интеллект, иногда – вернее, а поэтому доверимся им. Итак…

Выстрел с левой руки

Эзотерики утверждают, что для достижения сверхчеловеческих способностей существуют два пути. Первый путь – отказ от земного ради прибыли в «небесном». Второй – кощунство и преступление ради помощи мира «подземного». Последний, собственно, и носит название «пути левой руки».

Если кто решит, что я левша и стреляю сначала слева, то он ошибётся. Стреляю я одновременно с двух рук, просто премьера Мариинского театра случилась первой, а сторона оперы Белы Бартока – точно неправая.

…Нельзя сказать, чтобы опус, привезённый маэстро Гергиевым в Москву, совсем не был известен столице. Нет, старшее поколение слушателей помнит постановку данной одноактовки в Большом театре хорошо. Те, кто помоложе, её не застали, но могли всё же слышать версию ГАБТ, запечатлённую в виниле студией грамзаписи «Мелодия». Кое-кто прослушал с удовольствием.

Спектакль Мариинского театра, привезённый в Москву в рамках традиционных для фестиваля «Золотая маска» премьер, оказался, как это часто бывает у «петроградцев» последнее время, иноземным чуть менее чем полностью. Музыка: Бела Барток. Либретто: Бела Балаж. Оба – венгры. Литературная основа – Морис Метерлинк (Бельгия). Режиссёр – Даниэль Креймер, Герцог С.Б. – Уиллард Уайт (Английская Национальная опера). И двое наших: Валерий Гергиев и Елена Жидкова. С гордостью отметим, что именно они – самые главные: музыкальный руководитель и исполнительница женской роли.

Барток написал произведение про кровавого феодала в 1911 году, но тогда, как и годом позже, опера была отвергнута «экспертным сообществом». Её премьера состоялась лишь в 1918-м, когда началась иная эпоха в истории Европы: постимперская, деструктивная до поры более, чем созидательная.

Немудрено: сама история музыкального «триллера» пронизана пафосом разрушения, а его «живая ткань» сплетена по законам, скорее, геометрии Лобачевского-Римана, нежели Евклида. В ней – время, в ней – квинтэссенция ХХ века с его квантовой физикой и преобразованиями Лоренца.

Главной задачей современного исполнителя может видеться сохранение этого духа, способность донести его до слушателя. Пусть на рефлекторном уровне, но сидящий в зале должен ощутить шаткость и зыбкость мира.

Я не стану пересказывать сюжет. Я не стану раскрывать символику. Скажу лишь, что герцогу Синяя Борода – демиургу, построившему свой мир на насилии и крови, противопоставлено иное насилие: насилие не столько любопытства его новой жены Юдит, сколько жажды разрушения того мира, который женщине кажется несправедливым. Ибо его оборотной стороной являются мрак и ужас. Сразу скажем, что новой избраннице герцога не удаётся затеянное, и мир мужчин оказывается непоколебимым.

Текст развивается так: герцог вводит свою даму в замок и показывает ей вереницу чертогов наслаждения в обители боли. То есть показывает, что радость мира заключена в плен горечи. Взгляд манихейский, за приверженность ему катаров вырезали во Франции так, как не резали даже неверных в Крестовых походах. Откуда такая свирепость?

От здоровых инстинктов, укреплявшихся бодрящей инквизицией. И остановимся в толкованиях, чтобы подобраться к геометрии.

С очевидностью становилось ясно, что построение замка Метерлинка–Балажа–Бартока не могло быть основано на планиметрии и классической механике. Значит, несущие конструкции музыкальных потоков должны развиваться не по законам сопромата. И подобной им должна быть сценография.

Это было достигнуто скупыми и изящными средствами: где двигающейся дорожкой, где – простым снятием покрывала-занавеса с очередной маски реальности. Я считаю, что данный минимализм – заслуга британского режиссёра: он не стал настаивать на том, что реальный мир страшнее, чем сценический Замок, он ясно сказал: «Наш мир и есть Замок».

Да и Гергиев, не сгущая жути венгерской оперы, точно отмечал все моменты, когда мир тяжко дышит в невыносимом гнёте своего несовершенства, а когда готов рассмеяться… не мешай ему в этом мрак бытия.

Спектакль, на мой взгляд, удался. По причине того, что меня, например, заставил думать о мнимо-постороннем через преодоление нелёгкой музыки, во-первых. И о том, что бороться с миром герцога Синяя Борода необходимо даже тогда, когда ставки на победу минимальны, во-вторых.

Странно, но вправо меня привёл Барток «путём левой руки»…

Выстрел с правой руки

Когда я решаю получить удовольствие, то помешать мне в этом вряд ли кто способен: воля на волю! Поэтому от премьерного вечера «Отражения» в Большом театре я получил наслаждение в химически чистом виде – за ним шёл!

Что, правда, не мешает мне отнестись к самому балетному вечеру немного скептически. Ну бывает. Однако необходима вводная. Докладываю.

Первое отделение. Начо Дуато.

Второе отделение. Разное. От Баланчина до Йормы Эло.

Третье отделение. Мауро Бигонцетти.

По слову людей сведущих, Бигонцетти сейчас – самый востребованный хореограф. Тогда как Начо Дуато – самый дорогой. Привлечение этих двоих говорит о том, что продюсер проекта Сергей Данилян рассматривает вечер в нормальных координатах окупаемости и прибыли. Я только за подобный подход, для меня звание «коммерческий» для театрального продукта не есть синоним «низкопробный», поэтому и разбирать его стану с точки зрения окупаемости.

Начо: пять баллов из пяти. Нам предложили «расширенную» версию виденного в «Королях танца» (опять Данилян!) мужского балета. Который хорош был необычайно. Добавкой к нему «женской» первой части Дуато несколько огрубил ту составляющую, которая в испанской романсовой лирике ХХ века связана с именем Федерико Гарсии Лорки, что снизило «эстетизм», зато повысило «ликвидность» балета.