Всеобщая история. - Полибий

Насильственная смерть Арсинои. Птолемей Эпифан. Агафокл.

...Три или четыре дня спустя Агафокл и Сосибий соорудили в обширнейшем портике царского дворца подмостки, созвали туда гипаспистов и прислугу и с ними вместе начальников пехоты и конницы. Когда весь этот народ собрался, Агафокл и Сосибий взошли на подмостки, объявили о смерти царя и царицы7* и возвестили народу установленный обычаем траур. После этого они возложили венец на отрока8* и провозгласили его царем, тут же прочитали подложное завещание, в котором значилось, что царь оставляет Агафокла и Сосибия опекунами сына. Начальников войска они убеждали блюсти верность царственному младенцу и оберегать власть его, потом велели внести две серебряных урны: одна была как бы с останками царя, другая Арсинои. На самом деле в одной урне находились останки царя, а другая была с благовониями. Вслед за сим было приступлено к погребению. Теперь для всех было ясно, что сталось с Арсиноей. Как только смерть Арсинои была оглашена, начались расспросы о том, какою смертью погибла царица, и когда нельзя было придумать никакой иной причины ее гибели, кроме той, какую называла молва, хотя кое-кто еще оспаривал ее, в сознании каждого происшествие рисовалось в том самом виде, как оно совершилось в действительности, и толпа была сильно возмущена. О царе не было речи вовсе; напротив, судьба Арсинои до того волновала и печалила всех, что город был полон стенаний, слез и бесконечных жалоб: одни вспоминали ее сиротство, другие — те обиды и оскорбления, какие она вынесла в нежнейшем возрасте, и ее злосчастную кончину. Однако понимающий свидетель мог ясно видеть, что все это было выражением не столько любви к Арсиное, сколько злобы против Агафокла. Между тем, поставив урны в царских покоях, Агафокл приказал снять траурные одежды, а затем выдать войскам двухмесячное жалование в том убеждении, что ненависть толпы можно смирить участием к народным нуждам, потом взял с присутствующих клятву, какая обыкновенно дается народом при вступлении царя на престол. Засим Агафокл удалил из города Филаммона, руководившего умерщвлением Арсинои, назначив его ливиархом Кирены, а ребенка передал на попечение Ойнанфе и Агафоклии9*. Вслед за тем он отправил в Азию к царю Антиоху Пелопа, сына Пелопова, с просьбою оставаться верным дружбе и не нарушать договора, заключенного с родителем ребенка; Птолемея, сына Сосибиева, послал к Филиппу для заключения брачного договора и получения помощи в случае, если Антиох вздумает окончательно порвать договор. Кроме того, он выбрал в послы к римлянам Птолемея, сына Агесарха, в надежде, что тот не будет спешить с посольством и долго останется в Элладе у тамошних друзей своих и родственников. Ему желательно было удалить из Египта всех выдающихся людей. Этолийца Скопаса Агафокл отправил в Элладу для набора воинов, выдав ему большую сумму денег на задатки. Тут он преследовал двойную цель, желая, во-первых, воспользоваться набранными на чужбине войсками для войны с Антиохом, во-вторых, выслать в укрепления внутрь страны и в поселения наличные наемные войска, которые набраны были раньше; напротив, царскую прислугу и стражу при дворе, как и во всем городе, пополнить и обновить новобранцами в том предположении, что набранные им самим и оплачиваемые наемники будут относиться к прошлому безучастно по неведению, а так как расчеты их на благополучие и преуспеяние будут зависеть только от него, то и в новых наемниках он найдет усердных пособников себе и покорных исполнителей своей воли.

Хотя это случилось до переговоров с Филиппом, как мы сказали выше, но по ходу рассказа нам необходимо было говорить об этих предметах раньше; посему мы должны были так построить наше повествование, чтобы прием послов и речи их излагались раньше, чем их избрание и снаряжение в путь.

Преступления Агафокла.

Так Агафокл устранил с дороги знатнейших граждан и выдачею жалованья смирил раздражение значительнейшей части войска, а вслед за сим возвратился к прежнему образу жизни. Освободившиеся места друзей при дворе он предоставлял беспутнейшим и наглейшим людям, которых извлекал из среды прислуги и иной челяди, а сам большую часть дня и ночи проводил в пьянстве и сопутствующем ему разврате, причем не щадил ни одной красивой женщины, ни невесты, ни девушки, и все это делал с отвратительным бесстыдством.

Недовольство народа. Во главе недовольных — Тлеполем.

Сильное повсеместное недовольство вызвано было этим поведением, и так как ничего не делалось для смягчения недовольства и для умиротворения граждан, скорее прибавлялись все новые и новые случаи наглости, насилия и необузданности, то в народе снова вспыхнула прежняя вражда, и все вспоминали бедствия, какие раньше те же люди навлекли на государство. Однако недовольные не имели в своей среде человека, который мог бы стать во главе их и на которого можно было бы опереться им в борьбе против Агафокла и Агафоклии; поэтому недовольные держались спокойно. Единственною надеждою их, человеком, к которому обращались их помыслы, был Тлеполем. Пока жил царь, Тлеполем занимался только своими частными делами; но как скоро царь умер, он сумел быстро расположить народ в свою пользу и снова сделан был начальником Пелусия. На первых порах Тлеполем во всех своих действиях сообразовался только с выгодами царя в том убеждении, что будет учрежден совет, который соединит в себе и опеку над ребенком, и управление государством. Но лишь только он увидел, как отстраняются от дела люди, способные быть опекунами, с какой наглостью Агафокл себе одному присвоил управление государством, Тлеполем принял другое решение: при существовавшей между ними вражде, он угадывал грозящую опасность и потому стал собирать около себя войска и старался добыть денег, чтобы сделать себя неуязвимым для врагов. Вместе с тем Тлеполем не терял надежды, что к нему перейдут и опека над ребенком, и все управление государством, ибо он и сам себя считал более годным на это, чем Агафокла, и знал, кроме того, что войска, находящиеся под его начальством, и те, что были в Александрии, питают надежду, что он положит конец бесчинствам Агафокла. Питаемые Тлеполемом замыслы только разжигали вражду при участии обеих сторон. Так, с целью привязать к себе начальников, таксиархов и им подчиненных распорядителей Тлеполем старательно собирал их42 у себя и здесь на сходках, частью по внушению льстецов, частью по собственному почину, — человек он был молодой, и беседы происходили за вином, — высказывался неодобрительно о родне Агафокла в выражениях сначала загадочных, потом двусмысленных, наконец совершенно ясных, злых и насмешливых. Тлеполем, например, предлагал пить за маляра43, за музыкантшу, за бритву, также за мальчугана, который в детстве был кравчим царя, сам «делал все и другим позволял все делать с собою». Так как соучастники пирушек смеялись всякой такой шутке и еще от себя прибавляли что-либо к издевательствам, то вскоре слухи дошли и до Агафокла, и вражда теперь была открытая. Тогда Агафокл старался взвести на Тлеполема обвинение в том, что он изменяет царю и зовет Антиоха на царство. В подтверждение этого он приводил многие правдоподобные доказательства, частью заимствуя их в извращенном виде из действительности, частью целиком выдумывая и сочиняя. Агафокл делал это с целью восстановить народ против Тлеполема, но достигал обратного: народ давно уже возлагал упования свои на Тлеполема, и теперь с радостью следил за тем, как возгорается распря между ним и Агафоклом.

Возмущение народа.

Что касается начала народного возмущения, то вот каковы приблизительно были поводы к нему: родственник Агафокла Никон еще при жизни царя назначен был командовать флотом; но теперь... (О заговорах, О добродетелях и пороках).

26a. ...Динона, сына Динонова, умертвил Агафокл — из неправедных дел его, как гласит поговорка, самое справедливое. В то самое время, как Динон получил письмо касательно убийства Арсинои и имел возможность открыть козни и тем спасти царство, он перешел на сторону Филаммона и учинил все последующие подлости. Однако по исполнении убийства Динон при воспоминании о нем многим выражал сожаление о случившемся и раскаяние в том, что не воспользовался столь удобным случаем10*. Это стало известно Агафоклу, и Динон был казнен, понесши заслуженную кару (Сокращение ватиканское).

26. ...Прежде всего44 Агафокл созвал македонян и вместе с царем и Агафоклией вошел в середину их. Сначала он делал вид, будто обильно льющиеся слезы не дают ему говорить; потом, много раз утершись плащом, перестал наконец плакать и, держа высоко ребенка на руках, сказал: «Возьмите дитя, которое отец перед смертью отдал на руки ей, — при этом показал на сестру, — и доверил вам, македоняне! Если для благополучия младенца значит что-нибудь любовь этой женщины, то теперь судьба его в вас и в ваших руках. Всякий здравомыслящий человек видит давно уже, что Тлеполем жаждет власти, ему неподобающей, а теперь назначил даже день и час, когда желает возложить на себя царский венец». И Агафокл просил слушателей верить не ему, но людям знающим, что делается. С этими словами Агафокл ввел Критолая, который уверял, что видел сам, как сооружались алтари и заготовлялись войском жертвенные животные к празднеству венчания на царство. Однако македоняне, слушая эти речи, не сочувствовали нисколько горю Агафокла, напротив: не обращая ровно никакого внимания на его слова, они разразились такими шутками, сопровождая их оскорбительными телодвижениями и ропотом, что Агафокл не знал даже, как он уцелел в собрании. То же самое повторилось и на прочих собраниях других частей войска. Тем временем прибыли сюда на кораблях в большом числе солдаты из войск верхних областей и убеждали родственников и друзей покончить с тогдашним положением и не терпеть над собою наглого издевательства негодяев. Однако народ возбуждала к восстанию на правителей больше всего мысль о том, что медлительностью он повредит себе, так как доставку припасов в Александрию Тлеполем держал в своих руках.