Звезда Аделаида - 2 - GrayOwl
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Молю, жених мой превосходный, ликом прелестный, словно девица, скажи мне одной на ушко. Видишь же, знаешь теперь, что братья мои возлюбляют пиры более ме… Ох, нет, что же сие говорю я, поклёп излишний возводя на высокорожденное семейство своё. Теперь готова я живую, склизкую, бородавчатую лягушку проглотить от любопытства, - прошептала внезапно вновь, как с гуся вода, будто и не краснела никогда, спавшая с лица, побелевшая игрунья-резвунья.
Снейп не мог потерпеть такого надругательства над англиской фауной - назвать миленькую лягушечку «бородавчатой», словно жабу какую-то, и он не преминул заметить, сведя всё к полу-серьёзной невинной шутке:
- Ну уж нет! Никаких лягушечек! Они же невкусные, их едят только франки оголодавшие, находя в созданиях сих и, скорее, в мясе лапок нижних их сходство с цыплячьим, столь редким на Альбионе средь ромеев просвещённых. Не завести ли и нам побольше курочек для моего, отбивающего стражу за стражей, но почти одинокого петушка? Одним словом, глупые варвары. Посмотри получше на моего важного сто …- Не стесняйся, ничего зазорного для тебя брат твой родной не сказал, да и я не развратен в помыслах, поверь же мне, о чистая, аки голубица, прелестная невеста моя. А быть нам с тобою супругами, значит, согревать ты будешь ложе мужа своего, сиречь, моё. Но брат-то твой прямой роднёй приходится тебе, о моя наречённая, превосходная, целомудренная невеста, либо от матерей разных уродились вы? Ибо не схожи вы ни обликом, ни волос цветом, ни… телосложением.
Но оставим выяснение родства до времён ближайших - пира на следующий день после свадебного, после нашей брачной ночи, когда по воле своей, непогрешимой, богами милостивыми и справедливыми одобренной, отдашь ты мне девичью честь свою.
Поверь же, Адриана! Или это я сказал что-то малопристойное для твоих прелестных ушек? О, они такие маленькие и розово-красноватые… но… не буду говорить ничего сверх того, а то вгоню я в краску тебя ещё пуще. Сие не пригодно и для меня, и для глаз братко… братьев твоих, предположим, что родных, хоть я в сие и верю, но уж более вы непохо…
Северус оборвал в конце ненужное, не подходящее сейчас, такое трудное, проглатывающееся против воли, к тому же, уже произнесённое безо всякого внимания со стороны всех представленных Сабиниусов, слово. Будь здесь и сейчас Верелий… Уж он-то нашёлся бы что промямлить неразумное, но напыщенное, хоть и наклюкавшись более сыновей своих. Этому медоядоточивому только дай слово… и не обрадуешься уже минут через пять, когда он закончит свою первую реплику.
- Молю, жених мой превосходный, ликом прелестный, словно девица, скажи мне одной на ушко. Видишь же, знаешь теперь, что братья мои возлюбляют пиры более ме… Ох, нет, что же сие говорю я, поклёп излишний возводя на высокорожденное семейство своё. Теперь готова я живую, склизкую, бородавчатую лягушку проглотить от любопытства, - прошептала внезапно вновь, как с гуся вода, будто и не краснела никогда, спавшая с лица, побелевшая игрунья-резвунья.
Снейп не мог потерпеть такого надругательства над англиской фауной - назвать миленькую лягушечку «бородавчатой», словно жабу какую-то, и он не преминул заметить, сведя всё к полу-серьёзной невинной шутке:
- Ну уж нет! Никаких лягушечек! Они же невкусные, их едят только франки оголодавшие, находя в созданиях сих и, скорее, в мясе лапок нижних их сходство с цыплячьим, столь редким на Альбионе средь ромеев просвещённых. Не завести ли и нам побольше курочек для моего, отбивающего стражу за стражей, но почти одинокого петушка? Одним словом, глупые варвары. Посмотри получше на моего важного столоначальника, коий уж вскоре тебе подчиняться будет - подавальщика яств, по имени его варварскому Выфху. Он, хоть и умён, и расторопен вельми, но уже, кажется, проглотил именно, что бородавчатую и именно, что жабу, а не лягушечку махонькую, целиком, и заметь, что сие вовсе не пошло внешности его на пользу, - полу-шутя, полу-серьёзно ответил спустивший на время пары, подобревший даже на йоту профессор.
Девица столь громко, деланно рассмеялась, что это доказывало только, что в отрочестве обучали её лишь единой науке - обольщать потенциальных женихов. Вот и дообучались…
А сам Выфху, коли разговор пошёл о нём… Выфху внешне даже ухом не повёл, хоть и слышал всё сказанное, и не только о нём, но и во время отсутствия Господина дома во время знакомства сего мужеложца, с братом сводным - да по отцу высокорожденному! - развратом неведомым, но уж точно, что грязным, даже с помешавшимся после попытки руки на себя наложить, с восторгом неприкрытым и стонами и вскриками похотливыми занимавшемуся, а теперь и бабой с этой, высокорожденной шлюхой - уж он-то разглядел за пышными телесами Адрианы истинное, сокровенное, женитьбу затеяв. Раб - столоначальтник слышал все словеса упившихся высокорожденных патрициев, по всему видно, родственничков бабы сей, озлобившие Выфху отныне более на Сабиниусов, чем на своего Господина дома. Но он так и продолжал стоять, как стойкий оловянный солдатик, молчаливый, с непередаваемым, невыразимым, вредоносным выражением злобы на весь мир и омерзения от всего живого на лице, хотя был, как говорил надсмотрщик над рабами Таррва, душевнейшим человеком, то есть, говорящим скотом-без-души, всегда оговаривался он даже при «заумном» Фунне, хоть и брату по крови, но каким-то неправильно умным и… до неприличия воздержанным до баб. На хренометрии, видно, Фунна помешался, вот и ладит с ним, почти, как с равным, сам Господин дома - колдун.
- Ищщо и не то говаривали и потешалися надо мною, насмихались, как могли Господа мои пречестные, ибо люблю я Господ старых токмо, щитай, при них вырос да кормился. А уж какими похабниками да розвратнегами были, да што праделывали при мне, как при твари какой, а не услужливом рабом сваём, всигда гатовам преказать кухонным рабам смердящим чиво пофкуснее падать, да што вытворяли! Аж смотреть было смутительно и тошно, хоть глаза закрывай на енти их «горгии». Вот, даже слово для бизабразия сего придумали ромеи енти высакароженые. Но мне уйти никак было и да и остаётся не можно и потом, ведь я - кострат, ну, тот-который-без-яичек. Потому должно быть мне всё ровно. Вапше ничево чуйствовать не должон был! Ан нет, всё же неприятнасть и ниудопство большие чуйствовал я, где-то что-то валнавалась в сердце и низу живота, там, где уж всё далжно быть спакойным, да вот ищо - валнение-то было, кокке, ведаю я, стаяком зовётся, вриминами дюже сильное, да биз стаяка самого. Право дело, аж самому смишно и как-то щикотно станавилась. Я ж молодой ещё, хоть и ущербный, но так хочится с женщиною побыть хотя бы в адной из тех розвратных апоз, каких я новедался-насматрелся столь многа, што и на деситирых Выфху хвотило бы па самую макавку.
