Реформация. История европейской цивилизации от Виклифа до Кальвина: 1300—1564 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец наступил момент ее триумфа, когда Нортумберленд не смог найти ни одного человека, который бы сражался против нее, а те, кто пришел с оружием в руках поддержать ее дело, не просили платы, но принесли свои собственные припасы и предложили свои личные состояния для финансирования кампании. Когда она въехала в Лондон в качестве королевы (3 августа 1553 года), даже этот полупротестантский город почти единодушно поднялся, чтобы приветствовать ее. Принцесса Елизавета неуверенно вышла навстречу ей у городских ворот, гадая, не будет ли Мария возлагать на нее обиды, нанесенные именем Елизаветы; но Мария встретила ее теплыми объятиями и расцеловала всех дам в свите своей сводной сестры. Англия была так же счастлива, как и тогда, когда Генрих VIII, молодой, красивый и великодушный, взошел на трон.
Мэри было уже тридцать семь, и бессердечное время уже успело начертать на ее лице предзнаменования упадка сил. Нечасто ей доводилось прожить целый год без серьезных заболеваний. Ее мучили водянка, несварение желудка, изматывающие головные боли; ей делали многократные кровопускания, от которых она становилась нервной и бледной. Рецидивирующая аменорея временами ввергала ее в истерическое горе от страха, что она никогда не сможет выносить ребенка.27 Теперь ее тело было худым и хрупким, лоб изборожден морщинами, в рыжеватых волосах пробивалась седина, глаза были настолько слабыми, что она могла читать, только прижимая страницу к лицу. Черты лица у нее были простые, почти мужские; голос глубокий, как у мужчины; жизнь наделила ее всеми слабостями и ни одной прелестью женственности. У нее были кое-какие женские способности: она терпеливо вязала, искусно вышивала и играла на лютне; к этому добавилось знание испанского, латыни, итальянского и французского языков. Из нее получилась бы хорошая женщина, если бы ее не прокляли теологическая уверенность и королевская власть. Она была честна до простодушия, неспособна к дипломатии и очень хотела любить и быть любимой. Она была вспыльчива и строптива. Она была упряма, но не горда; она признавала ограниченность своих умственных способностей и смиренно слушала советы. Она была непреклонна только там, где дело касалось ее веры; в остальном она была мягкой и сострадательной, либеральной к несчастным и стремящейся исправить ошибки закона. Часто она инкогнито посещала дома бедняков, сидела и беседовала с хозяйками, записывала нужды и обиды и оказывала посильную помощь.28 Она вернула университетам средства, похищенные у них ее предшественниками.
Лучшие стороны ее характера проявились в относительной терпимости в начале ее правления. Она не только освободила Гардинера, Боннера и других, кто был заключен в тюрьму за отказ принять протестантизм, но и помиловала почти всех, кто пытался удержать ее на троне. Однако некоторых из них, например герцога Саффолка, она заставила заплатить в казну большие штрафы; затем, получив такую помощь, она значительно снизила налоги. Питеру Мученику и другим протестантам-иностранцам было разрешено покинуть страну на конспиративных квартирах. Совет королевы устроил поспешный суд над Нортумберлендом и шестью другими людьми, участвовавшими в заговоре с целью ареста Марии и короны Джейн Грей; все семеро были приговорены к смерти. Мария хотела помиловать даже Нортумберленда, но Саймон Ренар, теперь уже императорский посол, отговорил ее. Все трое непрощенных в последнюю минуту приняли римско-католическую веру. Джейн Грей назвала приговор справедливым, а признания - трусливыми.29 Мария предложила освободить ее, но уступила своим советникам настолько, что приказала держать ее в свободном заключении на территории Тауэра.30
13 августа королева опубликовала официальное заявление о том, что она не будет "принуждать или ограничивать совесть" в вопросах религиозных убеждений;31 Это было одно из первых заявлений о религиозной терпимости, сделанных современным правительством. Невинно надеясь обратить протестантов с помощью аргументов, она организовала публичные дебаты между противоборствующими теологами, но они угасли в ожесточенном и безрезультатном споре. Вскоре после этого в капеллана епископа Боннера бросили кинжал из толпы, возмущенной его католической проповедью; от смерти его спасли два протестантских прорицателя.32 Испугавшись своей терпимости, Мария приказала (18 августа 1553 г.), чтобы до тех пор, пока парламент не соберется и не рассмотрит проблемы, возникшие из-за конфликта верований, никаких доктринальных проповедей не произносилось, кроме как в университетах. Кранмеру, все еще архиепископу, было велено оставаться в своем Ламбетском дворце; в ответ он обрушился на Мессу как на "отвратительное богохульство"; он и Латимер были заключены в Тауэр (сентябрь 1553 года). За два месяца до этого в Тауэр отправился епископ Ридли из Лондона, который заклеймил и Марию, и Елизавету как бастардов. В целом поведение Марии в эти первые месяцы ее правления превосходило по снисходительности и терпимости поведение других крупных правителей ее времени.
Проблемы, с которыми она столкнулась, могли бы ошеломить человека, намного превосходящего ее по уму и такту. Она была потрясена неразберихой и коррупцией, царившими в администрации. Она приказала остановить коррупцию, но та спрятала голову и продолжила. Она подала хороший пример, сократив расходы на королевский дом, пообещав стабильную валюту и оставив парламентские выборы свободными от королевского влияния; новые выборы были "самыми справедливыми за многие годы". 33 Но в результате снижения налогов доходы правительства оказались ниже расходов; чтобы компенсировать разницу, она ввела экспортную пошлину на ткани и импортную пошлину на французские вина; эти меры, которые, как ожидалось, должны были помочь бедным, вызвали коммерческий спад. Она пыталась остановить рост капитализма, ограничив количество ткацких станков, которыми мог владеть каждый человек, одним или двумя. Она осуждала "богатых суконщиков" за низкую заработную плату и запретила выплачивать зарплату натурой.34 Но она не смогла найти в своем окружении людей, обладающих силой и честностью, необходимыми для осуществления ее доброй воли, и экономические законы перечеркнули ее цели.
Даже в религии она столкнулась с серьезными экономическими препятствиями. Вряд ли в Англии была влиятельная семья, которая не владела бы имуществом,
