Реформация. История европейской цивилизации от Виклифа до Кальвина: 1300—1564 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В материальном смысле они ничего не выиграли. Они платили церковную десятину, как и раньше , но чистый излишек шел государству. Многие крестьяне теперь обрабатывали свои земельные наделы в пользу "мачех", более безжалостных, чем аббаты, которых Карлайл идеализировал в "Прошлом и настоящем". Уильям Коббетт считал, что "если рассматривать английскую Реформацию только в ее социальном аспекте, то на самом деле она была восстанием богатых против бедных". 50 Записи о ценах и зарплатах показывают, что сельскохозяйственные и городские рабочие были лучше обеспечены при воцарении Генриха, чем после его смерти.51
Моральные аспекты правления были плохими. Король подавал нации деморализующий пример своей сексуальной невоздержанности, бессердечного перехода за несколько дней от казни одной жены к постели другой, спокойной жестокости, фискальной нечестности и материальной жадности. Высшие классы разлагали двор и правительство коррупционными интригами; дворяне, подражая Генриху, прибирали к рукам богатства церкви; промышленники наживались на своих рабочих и наживались на короле. Упадок благотворительности не завершал картину, оставалось лишь унизительное рабство запуганного народа перед эгоистичным самодержцем. Лишь мужество протестантских и католических мучеников искупало эту картину, а Фишер и Мор, самые благородные из них, в свою очередь, подверглись гонениям.
В большой перспективе даже те горькие годы принесли хорошие плоды. Реформация должна была состояться, и мы должны постоянно напоминать себе об этом, пока записываем разрушения века, давшего ей начало. Разрыв с прошлым был жестоким и болезненным, но только жестокий удар мог ослабить его хватку на умах людей. Когда этот инкуб был снят, дух национализма, который поначалу допускал деспотизм, стал народным энтузиазмом и созидательной силой. Устранение папства из английских дел на какое-то время оставило народ на милость государства; но в долгосрочной перспективе оно заставило его полагаться на себя, чтобы проверять своих правителей и требовать, десятилетие за десятилетием, меру свободы, соразмерную его интеллекту. Правительство не всегда было таким могущественным, как при Генрихе Грозном; оно было слабым при больном сыне и озлобленной дочери; затем, при колеблющейся, но торжествующей королеве, нация поднималась в порыве освобожденной энергии и возносилась в лидеры европейского разума. Возможно, Елизаветы и Шекспира не было бы, если бы Англию не освободил ее худший и сильнейший король.
ГЛАВА XXVI. Эдуард VI и Мария Тюдор 1547-58
I. ПРОТЕКТОРАТ СОМЕРСЕТ: 1547-49 ГГ.
Десятилетний мальчик, вступивший на престол Англии под именем Эдуарда VI, был нарисован Гольбейном за четыре года до этого на одном из самых привлекательных портретов: берет из перьев, рыжие волосы, горностаевая мантия, лицо такой нежности и тоскливой деликатности, что мы должны были бы представить его Джейн Сеймур, ничего от Генриха VIII. Возможно, он унаследовал физическую слабость, которая сделала ее жизнь его выкупом; он так и не обрел силу, чтобы править. Тем не менее он с благородной серьезностью относился к обязанностям, выпадавшим на его долю как принца или короля: ревностно изучал языки, географию, управление и войну; внимательно следил за всеми государственными делами, которые были допущены в его поле зрения; и проявлял ко всем, за исключением католиков-неофитов, столько доброты и благожелательности, что Англия решила, что похоронила людоеда, чтобы короновать его как святого. Воспитанный Кранмером, он стал ярым протестантом. Он не одобрял никаких суровых наказаний за ересь, но не желал позволять своей сводной сестре-католичке Марии слушать мессу, поскольку искренне считал мессу самым кощунственным идолопоклонством. Он с радостью принял решение Королевского совета, выбравшего регентом при нем своего дядю Эдуарда Сеймура, ставшего впоследствии герцогом Сомерсетом, который выступал за протестантскую политику.
Сомерсет был человеком умным, смелым и честным, но в свое время выдающимся. Красивый, обходительный, щедрый, он своей жизнью посрамил трусливую и корыстную аристократию, которая могла простить ему все, кроме сочувствия к бедным. Обладая почти абсолютной властью, он покончил с абсолютизмом, установленным Генрихом VII и VIII, предоставил гораздо большую свободу слова, сократил число деяний, ранее причислявшихся к измене или преступлению, требовал более веских доказательств для осуждения, возвращал вдовам осужденных их приданое и отменил более деспотичные законы предыдущего царствования, касающиеся религии. Король оставался главой английской церкви, и непочтительное отношение к Евхаристии по-прежнему считалось наказуемым преступлением; но тот же самый статут предписывал совершать таинство в обоих видах, предписывал английский язык в качестве языка богослужения и отрицал чистилище и мессы за умерших. Английские протестанты , бежавшие из Англии, вернулись с пыльцой Лютера, Цвингли и Кальвина; а иностранные реформаторы, почуяв запах новой свободы, принесли на беспокойный остров свои разнообразные евангелия. Петр Мученик Вермигли и Мартин Буцер прибыли из Страсбурга, Бернардино Очино - из Аугсбурга, Ян Ласки - из Эмдена. Анабаптисты и унитарии пересекли Ла-Манш, чтобы проповедовать в Англии ересь, которая шокировала протестантов не меньше, чем католиков. Толпы иконоборцев в Лондоне удаляли из церквей распятия, картины и статуи; Николас Ридли, директор Пембрук-колледжа в Кембридже, мощно проповедовал против религиозных изображений и святой воды; и, в довершение всего, архиепископ Кранмер "открыто ел мясо в Великий пост, чего никогда не было с тех пор, как Англия стала христианской страной".1 Королевский совет посчитал, что это заходит слишком далеко, но Сомерсет отменил его решение и дал реформе ход. Под его руководством парламент (1547 г.) постановил, что каждое изображение на церковной стене или окне, посвященное пророку, апостолу или святому, должно быть уничтожено, "чтобы не осталось никакой памяти о нем". Большая часть витражей в церквях была уничтожена, большинство статуй разбито, распятия заменены королевскими гербами, побеленные стены и нержавеющие окна убрали цвет из религии Англии. В каждом населенном пункте началась всеобщая скупка церковного серебра и золота, а в 1551 году правительство присвоило все, что осталось. Великолепных средневековых соборов почти не осталось.
Главным духом этих изменений был архиепископ Кранмер; их главными противниками были Эдмунд Боннер, епископ Лондона, и Стивен Гардинер, епископ Винчестера; Кранмер отправил их на флот.* Тем временем архиепископ уже много лет работал над попыткой создать в одной книге замену миссалу и бревиарию побежденной церкви. Питер Мученик и другие ученые помогали ему;
