Красный сад - Элис Хоффман

— Я, наверное, выгляжу как идиот, — пробормотал он в смятении.

Она кивнула, снова засмеялась и сказала:

— Да. Будьте осторожны. Тут тина глубокая.

Она встала и направилась к нему.

Бен Левий почувствовал, что его действительно затягивает, словно он стоит на зыбучем песке. Пытаясь вытащить ногу, он утопал глубже. У него изо рта вырвались проклятия, а бледная кожа стала красной от напряжения. Женщина снова засмеялась, подошла к самому краю берега и протянула ему руку. Бен посмотрел на нее озадаченно. После всего, что он слышал о жене рыбака, он колебался.

— Я не кусаюсь, — сказала она.

Бен Левий удивился силе, с которой она потянула его и вытянула на безопасную твердую почву. Он был скользкий от ила, нелепый дурак, смехотворное зрелище. Но она больше не смеялась. Тут он разглядел, как она прекрасна, и понял, почему Кален Джейкоб принял ее за существо из сказки, когда увидел обнаженную в воде. Бен тут же позавидовал Калену и захотел оказаться на его месте.

— А я как раз вас ищу, — сказал он.

— Напрасно. Я замужем. — Жена рыбака улыбнулась, но совсем чуть-чуть.

— Я — писатель, — пояснил Бен. — Собираю фольклор, местные легенды, разные истории.

— Вот, значит, чем вы занимались в реке?

Оба расхохотались. Она отвернулась, пока он разбирал одежду и одевался. Он предложил ей разделить с ним трапезу, и она, присев, взяла один из сэндвичей, приготовленных Рут Карсон, но ела только хлеб. Он стал задавать ей вопросы, те, которые обычно задавал людям во время бесед. Обычные вопросы из анкеты — где и когда родились, когда приехали в Блэкуэлл, когда вступили в брак.

— Я не люблю говорить о себе, — прервала она.

Он боялся ее обидеть и не хотел, чтобы она ушла, поэтому они стали говорить на другие темы, преимущественно о Бене. Вдруг он поймал себя на том, что рассказывает ей о своем брате. Наконец, он добрался в своем рассказе до того момента, когда брат кричал от боли, а Бен спрятался в туалете, чтобы не слышать этого крика. У него перехватило горло, он вынужден был отвернуться. По другую сторону этой истории начинались его отчаяние и одиночество. Может, потому, что эта женщина застала его почти голым, ему казалось, что она видит его насквозь, и он смог наконец открыть самое тайное в себе. День заканчивался, и женщина занервничала, когда начала сгущаться темнота. Он попросил ее сказать что-нибудь о себе, только одну вещь, и она сдалась и назвала свое имя. Ее звали Сьюзен. Засмеявшись, она добавила:

— Только не говорите никому. Это секрет.

Он кивнул, но она потребовала клятвы, и Бен поклялся.

Той ночью он не мог заснуть. Он вспоминал, как брат мечется в постели в лихорадке, теряя сознание. Он вспоминал прекрасную женщину у реки и то, каким живым ощутил себя в ее присутствии. Утром он вновь отправился на ее поиски. Он нашел ее, и они сидели рядом на берегу реки. Ее присутствие ощущалось с невероятной остротой, и в то же время она была недоступной. Она была одновременно рядом и далеко. Она опять не ответила ни на один из его вопросов. День был слишком короток, они и не заметили, как наступил вечер. Внезапно она заявила, что ему пора уходить. С наступлением темноты она опять изменилась, стала взволнованной. Бен должен поторопиться, повторяла она. Нужно успеть вернуться к миссис Карсон, пока никто здесь не появился. И впрямь в гаснущем свете Бен заметил, что к берегу приближается лодка.

— Это ваш муж? — спросил он. Это действительно был старина Келли — на расстоянии не более трехсот ярдов от берега, на носу лодки укреплен фонарь.

— Это его вы считаете моим мужем? — Сьюзен рассмеялась и спровадила его.

Вечером Бен отправился в таверну Джека Строу. Он нуждался в компании.

— Ну, нашли персонажей? — спросил у него Джошуа Келли.

— Кое-кого.

— А ее видели? Дядину жену? — непременно хотел знать Джошуа.

— Она говорит, что она ему не жена, — признался Бен.

Он размышлял: может, он должен сделать что-то, чтобы освободить Сьюзен? Он все время думал о ней. Хотя он никогда не воображал себя героем, любой мужчина, имей он хоть половинку души, непременно стал бы мечтать о том, чтобы вызволить ее и сделать своей.

— Так и говорит? — Джошуа поставил перед Беном выпивку за счет заведения, так как все равно готовился объявить себя банкротом. — Вот что значит привезти жену из сумасшедшего дома в Браттлборо, штат Вермонт.

Бен Левий возвращался домой глубокой ночью, совершенно сбитый с толку. Он не понимал, почему не может выбросить из головы женщину, которую не знает совсем нисколько. Сентябрь уже стоял на пороге, и после захода солнца становилось холодно. Бен дошел до дома Рут Карсон, прошагал мимо и пошел дальше через лес и заросли кустарника к реке. Он утратил власть над собой, как человек, погрузившийся в сон. О том, чтобы проснуться, не могло быть и речи. Теперь он понял, что влюбился, рухнул в любовь, как камень, брошенный в реку. До сих пор он не знал, что такое чувства. Он пришел на то место, где повстречался с ней, а вскоре пришла и она, села рядом. Они сидели в темноте, держась за руки. Она сказала ему, что у нее есть муж.

— Ты можешь поехать со мной в Нью-Йорк, — сказал Бен. — Там никто не знает, что у тебя есть муж.

— Но я-то знаю, — ответила Сьюзен.

Она встала, сняла с себя одежду. Черное пальто, черные ботинки, черное платье. Она легла на землю, не обращая внимания ни на грязь, ни на холод. Он чувствовал себя как человек, который тонет: захлебывался, задыхался, погружался все глубже. Когда все кончилось, она отстранилась и сказала:

— Если бы я была с тобой, ты отпустил бы меня на волю.

Она велела никогда больше не искать встречи с ней и никому не называть ее имени. Не успел он возразить, как она соскользнула с берега в воду, оставив одежду на берегу, и поплыла. Бен бежал за ней, звал, но она нырнула и, скрывшись под водой, быстро уплыла. Бен помчался через лес, но, добравшись до хижины рыбака, увидел возле двери старика Келли с фонарем в руках. Ничего не оставалось, как вернуться в город.

Утром завтрак, который Рут приготовила для Бена, не полез ему в рот. В этот день он планировал совершить путешествие по другим городкам Беркшира, но вместо этого весь день просидел в раздумьях на крыльце. Его сводили с ума и стрекот сверчков, и влажноватый воздух. Он убеждал себя, что должен вернуться туда, где родился, добраться до Олбани или Амхерста и сесть там на ближайший поезд. В сумерках он снова пошел к реке. Там рыбак, Гораций Келли, чистил форель и забрасывал рыбу в коптильню.

— Потеряли что-нибудь, мистер? — спросил Гораций, завидев Бена Левия в дорогих туфлях, в рубашке, застегнутой на все пуговицы, и с заранее приготовленным выражением на лице. — Боюсь, вы свернули с Уолл-стрит не в ту сторону.

— Я хотел поговорить с вами насчет Сьюзен. — Бен вовсе не хотел говорить с рыбаком о Сьюзен, само с языка сорвалось, и ее имя тоже.

— Насчет Сьюзен? — переспросил Гораций Келли. — Значит, она сказала вам свое имя. Да вон она, там.

Бен оглянулся. Там никого не было.

— Да вот же. — Рыбак указал на веревку, протянутую между деревьями. На ней висел джутовый мешок и раскачивался из стороны в сторону, словно под порывами сильного ветра. Но никого ветра не было. Вечер выдался тихий.

— Ну же, смелее, — расхохотался рыбак. — Скажи ей, что хочешь забрать ее с собой. Ты ведь за этим пришел, так ведь?

— Не понимаю, что тут смешного, — ответил Бен Левий.

— Ясное дело, не понимаешь. Еще бы ты понимал.

Бен заметил в куче тряпья возле коптильни черное пальто и ботинки Сьюзен. Он посмотрел на рыбака, который снова занялся разделкой своего улова. Бен подошел к джутовому мешку и открыл его. Внутри извивался большой черный угорь, пытаясь вырваться на свободу. Бен захлопнул мешок.

— Это она, — сказал рыбак. — Все еще хочешь ее?

Бен присел на стул рядом с рыбаком.

— Я поймал ее как-то ночью и оставил у себя, — проговорил Гораций.

Бен догадался, что с ним рядом сумасшедший. Он подумал — еще неизвестно, кто сидел в сумасшедшем доме в Браттлборо, рыбак или его жена.

— Она была так прекрасна, что я не смог отпустить ее, — продолжал рыбак. — Хотя она умоляла меня. Твердила, что у нее есть муж, что он ждет ее, что она должна быть с ним. Я переловил тысячи угрей, но его так и не поймал. Я каждую ночь хожу ловить, потому что знаю — он крутится где-то поблизости, поджидает ее. Я видел, как они разговаривали. И не только разговаривали.

В голове Бена Левия промелькнула мысль о Джером-авеню, о деревьях одного-единственного вида, которые растут там. Он вспомнил мать, спящую на кушетке, похороны брата, тот вечер, когда он прекратил писать роман, множество бутылок, выпитых по дороге в Олбани. У него заболело сердце.

— Что до меня, то с меня довольно, — сказал рыбак. — Я хотел зажарить ее сегодня. Или положить в коптильню. Но тут как раз пришел ты. Что ты дашь мне в обмен на Сьюзен?