Чертовы котята - Леена Лехтолайнен

Юрия я не видела со времени возвращения из больницы: он скрылся в своей комнате, и свет у него не горел. Сюрьянен отдыхал на диване в гостиной. У Юлии зазвонил телефон, и она ушла разговаривать в спальню. Ханна убиралась на кухне.

— Подойди ко мне, Хилья. — В слабом голосе Сюрьянена звучали приказные нотки. — Я хочу с тобой поговорить. Юлия сказала, ты нашла промазин в ящике моей тумбочки. Зачем ты там рылась?

— Хотела выяснить, чего ты наглотался.

— Ты знакома с этим лекарством?

— По базовому курсу фармакологии. В сочетании с алкоголем промазин очень опасен. Полагаю, ты это знал.

Мне не хотелось слишком сильно давить на него.

— Нет, не знал. Я ошибся с дозировкой. Знаешь, такие промахи и раньше со мной случались, вспомни хотя бы взрыв яхты «I believe». Сату утверждала, что ни о чем понятия не имела, но я не слишком верил. В то время я только ушел от нее, но еще не подал на развод. Если бы со мной тогда что-нибудь случилось, она унаследовала бы все мое состояние. Полиция считает, что объектом нападения был не я, а Васильев, но точно никто ничего не знает.

Я прекрасно знала всю правду о взрыве и была в курсе, что это было покушение на Васильева, но не могла сказать этого Сюрьянену.

— Ты сам покупал это лекарство?

— Нет, мне его дали. — Сюрьянен задумчиво взглянул на меня.

— Кто?

— Юрий. Вы же с ним вроде друзья. Что ты думаешь? Мне кажется, у него не должно быть причин вредить мне.

— Похоже, так. Юрий восхищается тобой и счастлив на тебя работать.

— Я всегда подозревал, что, помимо этой работы, у него есть еще какой-то побочный заработок. Ты его любишь?

Разумеется, я не была обязана открывать Сюрьянену свое сердце и собиралась сказать, что это его не касается, но в последний момент передумала.

— Нет, не люблю. Но отношусь к нему тепло, как к младшему брату.

— По нашей договоренности, ты должна следить, чтобы ни мне, ни Юлии ничего не угрожало. Я не могу приказывать тебе, но просто по-человечески прошу: выясни, пожалуйста, не замыслил ли Юрий чего-нибудь плохого. Я знаю, что его отец занимается полукриминальным бизнесом. Юрий клялся, что не имеет к делам отца никакого отношения и не будет заниматься ничем незаконным. Да мне, честно говоря, и не верится, что он может причинить мне вред. Нет, он не убийца.

Я улыбнулась про себя. Нет, конечно, хотя у Юрия на счету убийство полицейского и похищение финского депутата. Значит, Сюрьянен понятия не имеет о похищении Хелены Лехмусвуо, хотя со многими депутатами на короткой ноге. Похоже, у наших политиков хватает мозгов держать язык за зубами во время совместной охоты на лосей или посиделок в сауне.

— Так он не предупреждал тебя, что нельзя принимать это лекарство одновременно с алкоголем? И почему вообще ты вдруг решил выпить снотворное российского производства? Неужели врачи не выписали тебе какого-нибудь финского аналога, как полагалось? И разве у тебя нет личного врача, которому ты доверяешь?

Сюрьянен вздохнул. Он не любил врачей, как и всех, кто пытался вмешаться в его личную жизнь. На мгновение я даже почувствовала к нему симпатию: мы оба ценили свободу и независимость, — но затем вспомнила, что у нас разные дорожки и он все-таки друг Гезолиана и, следовательно, мой враг. Интересно получается: все враги Давида автоматически становятся и моими…

Я неопределенно пообещала Сюрьянену держать ушки на макушке и внимательно следить за всем, что происходит вокруг. На следующий день все вернулись в Лэнгвик, и мы с Юрием договорились в среду поехать в Коппарняси. Жених и невеста собирались провести целый день дома, под охраной замков, сигнализации и видеокамер. В свободное время я залезла в Интернет и прошлась по новостным ресурсам, но нигде не нашла упоминания, что известному финскому бизнесмену делали промывание желудка. Может, я не права и в мире существуют не только доносчики, сплетники и папарацци, но и честные скромные люди?

Стоял солнечный весенний день, таял снег, на голых ветвях шумели воробьи. У нас были с собой снегоступы, но по сугробам идти оказалось так тяжело, что мы сдались уже на ближайшем подъеме. Вскоре показалась первая башня, почти двухметровая. На самом высоком месте Коппарняси красовалась вторая, превосходящая первую. Камни в их стенах еще не успели покрыться мхом, у основания валялись булыжники, будто их накидали прохожие. Возможно, перед нами стояло творение какого-нибудь современного художника. Мари Хиггинс, например, отовсюду привозила спички и хранила их в медной коробке в спальне. Однажды ночью в пьяном бреду она решила устроить огненное шоу и подожгла весь свой запас. Прежде чем я успела потушить пламя, пожарная сигнализация перебудила пол-улицы.

— Уско хочет построить здесь коттеджный поселок, а Гезолиан выступает главным организатором проекта, — рассказывал Юрий по дороге. — Такое впечатление, что он стремится к реваншу за изгнание его семьи с этих земель. Ну, ты же понимаешь, и Гезолиан финансирует его не в порядке благотворительности.

— Но ведь эта территория относится к государственному заповеднику. Интересно, каким образом Сюрьянен собирается ее присвоить?

— Надеется убедить новое правительство, что это разумный шаг и хороший участок на побережье не должен простаивать. У нас в стране, если Путин принимает решение, что где-то необходимо проложить трассу, ее прокладывают без раздумий и не считают, сколько снесут домиков старых бабушек или зальют асфальтом плодородных земель. Так что Сюрьянен, в общем-то, не планирует ничего незаконного, просто лоббирует тех, кто уполномочен принимать по этому вопросу решение. Вам, финнам, нужны деньги, которые российские туристы вкладывают в экономику страны? Так вот, Сюрьянен с помощью Гезолиана и стремится к тому, чтобы это работало.

За спиной у Юрия болтался рюкзак, в котором лежал обличающий холст. Еще он упаковал термос с чаем, бутерброды, колбасу и горчицу. Мы планировали организовать небольшой пикник в каком-нибудь безлюдном месте. Посторонним ни к чему наблюдать за сожжением картины.

— А Мартти Рютконен знал об интересе Гезолиана к Коппарняси?

— Нет. Его задачей было найти Сталя и остатки радиоактивного изотопа. От убитого в Италии Дольфини Гезолиан узнал, что Сталь привез вещество в Финляндию. Рютконену ничего не было известно об этих делах. Это я привел его сюда на смерть.

Чем ближе подходили мы к гостинице Коппарняси, тем серьезнее становился Юрий. На парковке стояло несколько автомобилей, кто-то курил на веранде. Я не хотела даже видеть окна здания, где я однажды чуть не убила Давида, а потом занималась с ним любовью. Я взяла Юрия за руку, он сжал мою ладонь. Наверное, думал, что я пытаюсь его подбодрить, но я лишь хотела избавиться от образа Давида. То, что сейчас со мной шел другой мужчина, казалось мне местью.

Танцпол у веранды сверкал досками, заботливо очищенными от снега. Трудно было поверить, что всего каких-то три месяца назад здесь убили человека. Вдруг сзади раздались громкие звуки музыки. Я оглянулась: из-за веранды вышел мужчина с гармошкой в руках.

— А ну-ка живо танцевать! Такой прекрасный день! Или современная молодежь не умеет танцевать польку?

— Что он говорит? — испуганно спросил Юрий.

— Велит нам танцевать.

— Танцы на могиле, — мрачно произнес Юрий.

Да, тащить его на место убийства было не лучшей идеей. Человек с гармошкой подошел ближе и поинтересовался по-английски, туристы ли мы.

— This very famous Finnish song,[4] — продолжил он, и я молча кивнула.

С какой стати я попросила бы его прекратить? Не произнеся ни слова, мы с Юрием отправились вниз по скалистой тропинке на берег, где стояла ветряная мельница.

Мы все еще держались за руки, из-за чего двигаться в снегоступах было довольно сложно.

— Не забудь про пистолет, — напомнила я, когда мы наконец вышли на дорогу и сняли снегоступы. — Достань его поскорее, а Рейска отнесет Лайтио. Вы с Сюрьяненом, случайно, не собираетесь в ближайшее время в Россию?

— Для этого не обязательно ехать в Россию, у меня есть нужные связи и в Хельсинки. Но кто будет за него платить, я?

— Да. И это небольшая цена за свободу. Раз у тебя есть средства ездить на «ягуаре», то и купить револьвер для тебя не проблема.

— Неужели нет другого пути, кроме как застрелиться? Ведь есть же и другие способы.

— Нет. Умереть от одного выстрела с сигарой в зубах — вот единственная смерть, достойная полицейского.

Лайтио словно почувствовал, что мы говорим о нем. Звякнул телефон: от него пришло сообщение.

«Я подключил своего знакомого. Тот выяснил, что эти ненормальные психиатры решили выпустить твоего отца из тюрьмы, чтобы он попробовал вкус свободы. Так что у него будут настоящие пасхальные каникулы».

11

Я не смогла сдержать тяжелый вздох.