Золотая стрела - Елизавета Абаринова-Кожухова

Комната оказалась не запертой. Уже на первый взгляд можно было констатировать, что личность нового постояльца оказала неизгладимое влияние на обстановку — в комнате стояла вонь, как на конюшне, повсюду были разбросаны всяческие нужные и ненужные вещи.

— Ну и где же ваши сокровища? — невольно зажав нос, спросил Каширский.

— Под кроватью, где ж еще! — презрительно бросила Анна Сергеевна и нырнула под небрежно застланную койку.

— Погодите, Анна Сергеевна, — проговорил Каширский, — что это вы там говорили насчет княжны? Для чего ее нужно, э-э-э, убрать?

— A ну ее к бесу, — донесся из-под кровати приглушенный голос Анны Сергеевны. — Успеется!

В этом ответе сказалась одна из черт характера госпожи Глухаревой, о которой не знал барон Альберт, но благодаря коей Анна Сергеевна в последнее время проваливала чуть ли не все «мокрые» и прочие дела. Для того чтобы кого-то убить со стопроцентной гарантией, ей нужно было ненавидеть этого человека всеми фибрами своей мятежной души. К примеру, если бы ей теперь под руку попался Дубов, то она готова была бы его сначала отравить, потом повесить, потом сжечь, а вдобавок на пепелище станцевать ламбаду. Когда же Анне Сергеевна «заказывали» людей лично ей малознакомых или к которым она не испытывала персональной вражды, то такое задание она зачастую выполняла спустя рукава, как бы нехотя. Особенно если попутно подворачивалось какое-нибудь интересное дельце вроде поиска сокровищ. Так произошло в случае с убийством владельца Покровских Ворот, к чему-то подобному, похоже, дело шло и теперь. Блеск сокровищ Херклаффа и королевской казны совершенно затмили в сознании Анны Сергеевны какую-то неведомую ей княжну Марфу.

Вскоре Анна Сергеевна, вся перепачканная в пыли, вынырнула из-под кровати с дурно пахнущим узелком, внутри которого что-то соблазнительно позвякивало.

— Давайте сюда, я понесу, — предложил Каширский.

— Еще чего! — с подозрением хмыкнула Анна Сергеевна. — Знаю я ваши фокусы. — И она отважно сунула узелок под юбку.

Несколько минут спустя, запершись в комнате Каширского, искатели чужих сокровищ развязали узелок, но обнаружили в нем лишь два ржавых кухонных ножа — память Петровича о прошлой жизни, когда он был лихим Соловьем-разбойником, грозой густых лесов и больших дорог.

— Все ясно, — угрожающе двинулся Каширский в сторону Анны Сергеевны. Подменили!

— Чего подменили?! — взвилась госпожа Глухарева, на всякий случай схватив один из трофейных ножей. — Отойдите от меня, иначе я за себя не отвечаю!

— Под юбкой подменили, — не унимался Каширский.

— Можете проверить! — высокомерно бросила Анна Сергеевна и задрала подол черного платья, под которым красовалось черное же белье. Сказочных сокровищ Херклаффа, увы, не было. — A может, и под бельишко глянете? — насмешливо процедила Анна Сергеевна.

— Нет уж, спасибо, — пробурчал Каширский. — И, встряхнув головой, будто вытряхивая из себя всю отрицательную энергию, заговорил уже совсем по-деловому: — Ну ладно, вечером отправимся в подвал. A эти ножики надо бы вернуть в комнату хозяина. Нам-то они ни к чему.

— Вам ни к чему, — уточнила Анна Сергеевна, — а мне еще пригодятся. — И Глухарева, завернув ножи в смрадную тряпицу, небрежно сунула их обратно под платье.

Обширный, хотя и изрядно запущенный двор перед Беовульфовым замком стремительно наполнялся каретами, телегами и просто верховыми лошадьми это съезжались славные рыцари Ново-Ютландского королевства. Правда, многих из них трудно было бы принять за рыцарей — столь скромно и даже нище были они одеты. Но тем не менее все они являлись самыми настоящими рыцарями, и горе тому, кто усомнился бы в их знатности и доблести!

Сам хозяин замка, в парадном камзоле, ради такого случая извлеченном из пыльного сундука, монументально высился на полуразвалившемся каменном крыльце и приветствовал гостей:

— O, это вы, славный Арчибальд! Как здоровье вашей дражайшей матушки? A что супруга? Да-да, милости прошу в главную залу… O, рад вас видеть, почтеннейший Фома! Как ваша милейшая дочка, еще не замужем?.. Как же, столько женихов кругом. A, да вот вам и жених — граф Сигизмунд. Особо вам рад, почтеннейший Сигизмунд! ет-нет, о делах после, когда соберутся все, а пока — прошу в залу. Винца испейте, у меня настоящее, а не всякое заморское пойло! O, дорогой мой дон Альфонсо, тысячу лет вас не видел!..

Нужно заметить, что со многими из гостей, в том числе и с доном Альфонсо, отношения у Беовульфа были, мягко говоря, натянутыми. Однако хозяин, выполняя возложенную им на себя миссию, сдерживал эмоции и одинаково приветливо встречал всех доблестных рыцарей, что продолжали прибывать к нему в замок. Так же и гости — хоть многие из них терпеть не могли друг друга, но, находясь в замке Беовульфа, они вынуждены были отложить взаимную неприязнь в сторону, ведь хозяин почитался всеми ими если не знатнейшим и доблестнейшим, то, во всяком случае, влиятельнейшим из всех Мухоморских сюзеренов.

Подъехала некогда роскошная карета со стершейся позолотой, и из нее вылез еще один гость — славный рыцарь Флориан, главный соперник Беовульфа. Хозяин слегка поморщился, но законы гостеприимства брали свое:

— O дорогой мой Флориан! Вот уж не ожидал, что и вы откликнетесь на мое приглашение…

— Зачем же тогда приглашали? — сухо промолвил Флориан, не спеша поднимаясь на крыльцо.

— Дело касается всех нас, — понизил голос Грендель. — И не только нас, но и всего государства. Наберитесь терпения, скоро все узнаете.

— Надеюсь, до вечера я домой успею? — глядя куда-то мимо Беовульфа, спросил гость. — У меня совершенно нет желания ночевать тут под вашим кровом.

— Боюсь, дружище, что домой вам нынче возвращаться не придется, радостно прогудел Беовульф. — Н если вам не по душе мой замок, то у нас тут поблизости корчма — там вас устроят по лучшему разряду!

— Ну и прекрасно, — проворчал Флориан и прошел в замок.

— Кажется, можно начинать, — увидев, что поток гостей стал иссякать, решил хозяин и тоже прошел вовнутрь, оставив вместо себя встречать припозднившихся рыцарей своего дворецкого, который до того лишь с почтительным поклоном стоял в дверях.

Виктор и Марфа неспеша прогуливались по занесенным опавшими листьями дорожкам королевского сада. Беседа не очень клеилась — Виктор думал о чем-то своем и едва отвечал на слова княжны.

— Ваше Высочество, а вам не показалось, что Петровичу что-то про меня известно? — озабоченно спросила Марфа, остановившись под вековой, в три обхвата, ракитой. — Не зря же он говорил мне, мол, знаю я, кто вы такая.