Императорские изгнанники - Саймон Скэрроу

— Мы и раньше знали предателей, это правда. Но парни-преторианцы — хорошие люди, — возразил Макрон. — Как бы то ни было, они все вызвались добровольцами. И центурионы, и опционы одинаково.

Катон удивленно покачал головой. — Ты верно шутишь…

— Никогда в таком деле. Признайся, парень, ребята будут следовать за тобой почти куда угодно. Твои битвы — это их битвы, как здесь, в Риме, так и там, против варваров или повстанцев.

Перспектива вызвать такую ​​лояльность была непривычно волнующей, но затем внутри Катона раздался внутренний голос, предупреждающий его не доверять этому чувству. Только дурак мог слепо следовать за вождем, как бы ни был он образован. Офицеры отреагировали эмоционально и вскоре передумают.

— Конечно, — продолжил Макрон, — я напомнил им, что только пятеро из них могут уйти. Игнаций — лучший человек, который заменит меня как старшего центуриона когорты. Парням понадобится кто-то, кого они знают и уважают, поэтому я сказал ему, что он останется. То же самое и с Николисом. Он еще не может полностью пользоваться рукой, которая была ранена под Тапсисом. Ему будет лучше выполнять церемониальные обязанности, пока он не выздоровеет полностью. Он был недоволен этим, но он не был бы максимально хорош в погоне за бунтовщиками по холмам и лесам с одной рукой. Из остальных я выбрал тех, кто, по моему мнению, был бы лучшим кандидатом для этой работы. — Он залез под тунику, вынул вощеную табличку и наклонился, чтобы передать ее Катону. — Вот список.

Катон взял табличку и открыл его. «Мы, нижеподписавшиеся, уведомляем о нашем намерении добровольно пойти на службу под началом Квинта Лициния Катона в провинции Сардиния. Мы делаем это свободно и с разрешения сенатора Луция Аннея Сенеки. Центурионы: Плацин, Порцин, Метелл. Опционы: Пелий, Корнелий.

Он знал их всех — хороших солдат и лучших товарищей, каких он мог только надеяться взять с собой на Сардинию. Он почувствовал, как у него сжалось горло от сильного волнения, когда он закрыл вощеную табличку и отложил ее. — Я не знаю, что и сказать, мой друг.

— Тогда позволь мне помочь тебе. Скажи, Макрон, хочешь ли ты хорошего кувшина винца?

Они одновременно разошлись смехом, даже Аполлоний присоединился к ним, прежде чем кивнул и поднялся, чтобы зашагать к кухне.

Катон на мгновение задумался и прищелкнул языком. — Бурр не обрадуется тому, что его лишили некоторых из лучших офицеров когорты.

— Это проблема Сенеки. Он согласился, что ты можешь взять пятерых парней. Если он не указал звание, то это его вина.

— Может быть, но я думаю, что лучше не говорить обоим до последнего момента.

— Ты прав. — Макрон вдруг засмеялся и хлопнул себя по бедру. — Клянусь богами, надеюсь, я увижу их лица, когда они узнают!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Через пять дней был назначен новый командир Второй когорты, сын ростовщика, который, как оказалось, держал руку на долгах префекта Бурра. Молодой офицер только что закончил год службы в качестве младшего трибуна, а затем хотел перейти на должность младшего магистрата или получить место в преторианской гвардии.

— Ну что ж, — вздохнул Катон, когда Макрон сообщил ему новость. — Удача благоволит тем, у кого большое состояние. Так было, есть и так будет всегда. Когда он примет командование?

— Он уже принял его, — ответил Макрон, присев на край фонтана, развязал шнурки на калигах и спустил ноги в воду, шевеля пальцами. — Бурр привел его к присяге сегодня утром. Мое временное звание подошло к концу, и я отказался от своей должности сразу же. Я не собираюсь выполнять приказы какого-то безбородого юнца, который едва отличает задницу от локтя. Я уволился там же и тогда же забрал из штаба свой увольнительный лист, а также все, что мне причиталось по жалованью, и оставил все это позади, ни разу не обернувшись.

В его тоне прозвучало сожаление, и Катон прочистил горло, присев на противоположную сторону фонтана. — Мне жаль, что все так закончилось, мой друг.

— Это должно было закончиться, так или иначе. Меня это больше не беспокоит.

— Если ты так утверждаешь.

Макрон был неподвижен, глядя на своего друга. — Я серьезно. У меня было свое время, оно подошло к концу, и я начинаю новую жизнь с моей женщиной. Я смотрю вперед, а не через плечо с оглядкой назад.

— Это звучит как отличный план. Я верю, что ты будешь его придерживаться.

Макрон огляделся.

— А где Петронелла?

— Она взяла собаку и пошла на Форум, чтобы купить новую одежду для поездки в Британию. Я сказал ей, что она должна подготовиться к холоду и сырости.

— Вот как, — добавил Макрон с чувством, — А Луций?

— Он с наставником. Первый день занятий.

— И как ему?

— «Ненавижу каждое мгновение проведенное с ним», по крайней мере, так он сказал, когда на перерыве он ходил в уборную. Он сказал, что его наставник еще строже, чем Петронелла.

— Трахни меня Марс! — рассмеялся Макрон. — Я видел, как она смотрит на тридцатилетних ветеранов и превращает их в дрожащие кучки дерьма. Она бы съела этого наставника на завтрак.

— Без сомнения. Но он кажется достаточно компетентным. Сенека рекомендовал мне его, когда я явился во дворец за своими приказами.

— Сенека? Ты доверяешь его рекомендациям?

— В вопросах воспитания и вкуса — да. В остальном я бы доверял ему не больше, чем камню.

— Вполне справедливо. Наш добрый сенатор уже знает о твоих добровольцах?

— Я сказал ему, что у меня есть необходимые люди, и это, кажется, его удовлетворило. Если повезет, он узнает об этом только тогда, когда Игнаций представит Бурру свои рекомендации по замене офицеров после нашего отплытия из Остии. К тому времени будет уже слишком поздно. По моим расчетам, Бурр достаточно умен, чтобы принять список повышений, а не поднимать шум перед императором и показывать, что они с Сенекой выставили себя дураками.

Макрон слегка наклонил голову.

— Надеюсь, ты все точно рассчитал, парень. Если ты ошибешься, то окажешься в дерьме. И даже если ты прав, такое же дерьмо может ждать тебя по возвращении с Сардинии. У тебя появятся могущественные враги.

— Возможно. Но влияние Палласа и Агриппины на Нерона длилось менее трех лет, и Бурр и Сенека могут пойти тем же путем. Я чувствую, что император –

человек с непостоянными амбициями и покровительством. Он скоро устанет от своих нынешних советников, и любые враги, которых я могу нажить сегодня, скоро станут бессильны.

— Будем молиться, что ты прав…

Они посидели еще немного, пока солнце скрылось за облаком, дрейфующим по лазурному небу и отбрасывающим