Летом в Париже теплее - Анастасия Валеева

– Да-а? – дурашливо улыбнулся мужчина в галстуке, – если ты так на самом деле думаешь, я сильно сомневаюсь, что ты нам пригодишься…

Он задергался в смехе, как марионетка.

– Захарыч, – мрачно блеснули глаза Шатапа, – кончать ее надо.

– Молчи, ублюдок! – взвизгнул Захарыч. – А ты, Корнил, почему позволяешь своим мудакам рот раскрывать?

Брови Захарыча угрожающе сдвинулись на переносице. Но как хороший актер с широким диапазоном изображаемых эмоций и гибкой быстротой в переходе от одной к другой, он вдруг снова растянул рот в сладенькой улыбочке.

– Ты должна добыть для нас информацию, – со снисходительным презрением посмотрел он на Яну, – а не то… Ох, тогда я тебе не завидую. Ты будешь умирать медленной, мучительной смертью. Мы о тебе позаботимся.

Яна видела, с какой раболепной покорностью вглядываются в лицо Захарыча его люди. «Спортсмен» умудрялся одновременно следить за выражением лица своего шефа и за Яной.

– Мне нужно время, мои способности от меня не зависят, – возразила Яна, – это не телевизор, который можно по желанию включить и выключить.

– У тебя будет время, – мрачно ухмыльнулся Захарыч, – до завтрашнего дня.

– Это явно недостаточно, – не соглашалась Яна.

– Ну уж это зависит от тебя, или ты думаешь, что тебя тут будут кормить и сторожить всю жизнь? Я привык, что мои приказы выполняются быстро и беспрекословно. Если бы каждый со мной стал торговаться, чтобы тогда было?

Захарыч обвел присутствующих властным взглядом. По комнате прошел сдавленный ропот. Бесспорно, ропот одобрения.

– Но ты не думай, что мы лохи, что просто поверим тому, что ты скажешь. Мы проверим… – на миг замолчал он, словно хотел этой паузой придать последней реплике угрожающую выразительность, – а ты пока здесь посидишь. Если твоя информация подтвердится, скатертью дорога, как говорится. А если дурить нас вздумаешь, если схалтуришь, на куски изрежу тебя и твою суку! И не вздумай ментам потом на нас накапать, а то… Господи, как надоело грозить и запугивать! – на его губах мелькнула лицемерная улыбка, – а ничего не поделаешь, одни дураки попадаются, дураки и должники, мать их, – засмеялся он.

– Я помогу вам, но не давите на меня, – невозмутимо сказала Яна, – и сами не будьте дураком, – она непроизвольно улыбнулась, – ведь само слово «явление» подразумевает независимый характер этого феномена, человек может лишь констатировать его приход.

– Ты надо мной издеваешься? – зарычал Захарыч. – Шатап, Хомяк, Дема, – глаз с нее не спускайте! А ты напрягись, – обратился он к Яне, – В угловую комнату, – скомандовал он.

Яну вывели в коридор. Он был довольно широким, оклеенным новенькими обоями. Они отливали атласным блеском и свежестью красок напоминали майскую зарю. Вдоль него шли высокие двери из темного дерева. Лица бандитов, угрюмые и хмурые, не вязались с розовато-абрикосовым глянцем обоев, казались каким-то пещерным атавизмом.

Шатап шел сзади, под руки Яну вели Хомяк и Дема-спортсмен. Дойдя до последней двери и открыв ее, Яну втолкнули в небольшую комнату, окна которой тоже были занавешены тяжелыми велюровыми шторами, но уже коричневого цвета. Из мебели были только диван, на который и усадили Яну, несколько стульев с вытертыми гобеленовыми сиденьями, стол у окна и застеленная обычным верблюжьим одеялом кушетка. Шатап тут же растянулся на ней.

– Вот, блин, работа гребаная, – недовольно пробурчал Хомяк, устраиваясь на неудобном стуле.

– Тебе за нее платят, так что держи варежку закрытой. Или ты хотел просто пушкой махать и бабки зашибать? – криво усмехнулся Шатап. – А ты давай работай! – прикрикнул он на невозмутимо наблюдавшую за ними Яну.

– Захарыч не в духе, – вмешался в разговор Дема, – притулившийся на стуле – с его ростом и длинными ногами ему было еще более неудобно сидеть, – а мы-то при чем? Он целый месяц ее вычислить не может…

– Заткнись! – рявкнул Шатап, снова садясь на кушетке.

– Хомяк, сгоняй за пивом, чего-то глотка горит. Чую, – с ненавистью поглядел он на Яну, – нам долго тут торчать придется.

– Ага, я сейчас! – воспрял духом Хомяк, поспешая к двери.

– Покрепче бы чего! – мечтательно закатил глаза к потолку Дема.

– Захарычу люди с трезвой башкой нужны, – осек его Шатап.

Вскоре в дверях появился Хомяк. Его сальная физиономия лучилась стовольтовой радостью, в руках он нес упаковку «Хольстена». Он выдернул одну банку себе, тут же ее распечатал, а остальные бросил на стол.

– Пиво будешь? – Шатап посмотрел на Яну.

Она сделала легкий кивок. Кроме всего прочего она хотела курить, но с просьбой к бандитам обращаться не собиралась. Хомяк выдернул из упаковки еще одну банку и подал Милославской. Она вскрыла ее и сделала маленький глоток, потом еще один.

– Пей, пей, – сурово глянул на Яну Шатап, в смене настроения, должно быть, подражая Захарычу, – и берись за работу!

Яна судорожно сделала еще несколько глотков горьковатой жидкости и поставила банку на пол перед собой. Шатап допил пиво и, смачно зевнув, снова растянулся на кушетке.

– Я на массу чуток подавлю, а вы стерегите нашу гостью. Головой за нее отвечаете.

Потекли минуты томительного ожидания. Яна размышляла, что бы ей предпринять. Она толком не знала Риту, могла составить о ней лишь частичное представление. Но в чем бы девушка ни была замешена и виновата, Яна чувствовала, что у нее нет морального права выдавать местонахождение Горбушкиной бандитам. Но если она не скажет, где Рита, а Яна догадывалась, что та еще в городе, если не снабдит Захарыча нужной информацией, что же тогда будет с ней и с Джеммой? Яна оказалась пленницей неразрешимого противоречия: или жизнь Риты, или ее собственная жизнь, не говоря уже о Джемме. Что же делать?

– Ты ее не жалей, аферистку эту гребаную, – словно прочел ее мысли Шатап, который еще не отошел ко сну, – выкладывай, где эта гадина прячется.

– Мне нужно время, – повторила Яна.

– Заладила одно и то же, – поморщился от досады Шатап, – будет тебе время.

Он повернулся к стене и вскоре Яна услышала ровное дыхание спящего человека. Оно перешло в приглушенный храп, что вызвало смешок у Хомяка.

– Ну чего, так и будем сидеть? – видимо, последний решил тоже покомандовать. – Когда работать будем?

Его фраза навела Яну на мысль о таившихся под личиной энергичного и глупого неофита неистощимых запасах садизма, который только ждет повода, чтобы проявиться во всей своей устрашающей мощи.

– Чего ты к ней пристал? – вступился за Яну Дема, на вид более уравновешенный и самый «безобидный» из бандитов.

– А я тут торчать нанимался? – возмутился Хомяк. – Из-за этой…

Он хотел было сплюнуть, но вовремя спохватился, что находится все-таки в жилом помещении. Яна прикрыла веки и, стараясь не обращать внимания на Хомяка и Дему, попробовала сконцентрировать свои внутренние усилия на образе Риты. Голоса препирающихся бандитов постепенно растворялись в наплывающей тяжелыми широкими волнами тишине. Тишина, сумеречная, теплая, как утроба, вскоре поглотила остатки окружавшей Яну грубой реальности.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Чего это с ней? – Хомяк обратил внимание на Яну.

Ее бледное, излучающее тайну лицо, по которому проходили светлые тени, насторожило его. Яна очнулась.

– Спишь, что ли? – бесцеремонно спросил он.

Яна насмешливо улыбнулась. Она чувствовала себя сильной и обновленной. Как далеки теперь были от нее эти смешные маленькие чудовища, довольствующиеся единственно открытой им пошлой действительностью!

– Мне нужны мои магические карты, – ровным голосом произнесла она, – могу я их достать?

– Доставай – пожал плечами Хомяк, «работающий» над очередным струпом на губе. – Хотя, погоди, я сам.

Он подошел к дивану и на минуту застыл над Яной с выражением грубой насмешки на своем сальном, деревенском лице и начал расстегивать Янин полушубок. Он делал это нарочито медленно, словно пародировал жесты стриптизерши. При этом он маслянисто улыбался, плотоядно поигрывал своими маленькими глазками и периодически поглядывал на Дему, отслеживая эффект, произведенным им на последнего. Расстегнув последнюю пуговицу, залез Яне в карман. Достал колоду и стал рассматривать глянцевитые прямоугольнички.

– Что это за лабуда? – ухмыльнулся он.

– Магические карты, – улыбнулась Яна.

– Не видел никогда, – простодушно подивился он, перебирая карты.

– Откуда ж тебе о них знать, – бросила на него Яна ироничный взгляд.

Этот красноречивый взгляд задел за живое Хомяка.

– Ну ты, не выдрючивайся, – он небрежно швырнул карты на диван.

Не глядя на Хомяка, Яна взяла кинутые им карты и неспешно начала их тасовать. Хомяк и Дема с насмешливо-недоверчивым интересом наблюдали за ее действиями. Наконец, почувствовав, что карты «готовы», Яна перевернула друг за другом шесть карт. Разложила их двумя рядами. Это был отвлекающий маневр, чтобы ослабить настороженность бандитов. Она делала над картами пассы и говорила первое, что придет ей в голову: