Конституционализм как правовое основание социальной солидарности. Монография - Ирина Алебастрова

Признаки правового государства так или иначе получили отражение в конституционных актах первой волны. Например, французская Декларация прав человека и гражданина 1989 г. провозгласила, что «всякое сообщество, в котором не обеспечено пользование правами и не проведено разделение властей, не имеет конституции» (ст. 16), что «люди рождаются свободными и равными в правах» (ст. 1), что «цель всякого политического союза – обеспечение естественных и неотчуждаемых прав человека» (ст. 2), «никто не может быть принужден к исполнению того, что не предписано законом» (ст. 5), «все граждане имеют право принимать участие лично или через своих представителей в создании закона. Закон должен быть одинаковым для всех… Все граждане равны перед законом…» (ст. 6).

Представляется, что наиболее емкими и важными среди перечисленных признаков правового государства являются неотчуждаемость прав человека, включая право частной собственности, а также разделение властей.

Первое место в приведенном списке нередко признается за частной собственностью185, что отражает главный вектор, экономическую причину и цель социальных преобразований индустриального общества, юридическим оформлением которых и послужили конституции. Однако идеологически ключевым принципом конституционализма уже на стадии формирования его концепции стала признаваться незыблемость прав человека вообще – как принцип, имеющий наибольший гуманистический потенциал, являясь юридическим воплощением и измерителем степени гуманности конкретного общества, и наиболее привлекательный поэтому для большинства населения. Все прочие конституционные принципы выступают, по сути, гарантиями его реализации. Само появление феномена конституции, главный смысл ее принятия проистекали именно из необходимости обеспечения свободы и безопасности человека, прежде всего – от произвола государства, что справедливо и многократно отмечалось как в отечественной, так и в зарубежной конституционно-правовой литературе186. Поэтому рассмотрение приведенных классических принципов конституционализма, образующих блок правового государства, начнем с анализа именно данного принципа. В своем наиболее логически завершенном виде он получил отражение в концепции естественного права.

Естественное происхождение важнейших прав и свобод означает их возникновение у каждого человека с момента рождения, прекращение только со смертью и недопустимость их отчуждения кем бы то ни было, включая государство. Данная идея уходит своими корнями вглубь истории. Контуры естественно-правовых воззрений были намечены уже в античные времена древнегреческими софистами, Сократом (470 или 469–399 до н. э.), Платоном (428 или 427–348 или 347 до н. э.), Аристотелем, стоиками, чьи взгляды во многом заимствуются затем древнеримскими юристами. Античные естественно-правовые воззрения неоднородны. Так, часть авторов (большинство софистов, подчас Аристотель, стоики), обращая внимание на существование надпозитивного права в виде неких обычаев, нравов, объективных закономерностей (различия людей по полу, возрасту и т. п.), совсем не склонны были оценивать его как идеальное. Они объясняли его существованием и влиянием на позитивное право достоинства и недостатки последнего. Некоторые же философы высказывали идею о том, что законы и устройство государства должны сообразовываться с императивами свободы личности (часть софистов, в ряде высказываний – Аристотель), справедливости (Сократ, Платон, Аристотель), разума (Цицерон), которые следует считать главными элементами высшего божественного (естественного) права187.

Точка зрения о том, что над позитивным правом находится некое высшее право, высказывалась и рядом средневековых мыслителей, подкреплявших ее ссылками на авторитет Священного Писания. Так, согласно христианской доктрине итальянского философа Фомы Аквинского (1225 или 1226–1274) основу естественного права составляет закон Божественный, который имеет значение универсального закона вселенной. Именно он выступает идеалом, к которому должен стремиться законодатель. Фома Аквинский подчеркивает идеальное значение естественного права как нормы, определяющей достоинство существующих установлений. Человеческий закон имеет силу лишь постольку, поскольку он согласен с естественным. Против несправедливых законов защиту следует искать у высшего авторитета, который имеет «право заботиться о царе для множества»188. Как видно, Фома Аквинский делает осторожное заявление о том, что с несправедливой властью можно бороться, отступая от тезиса апостола Павла о том, что «вся власть от Бога». Тем самым теократические начала в учении Фомы Аквинского сочетаются с демократическими. Продолжателем данного направления естественного права следует считать выдающегося голландского мыслителя Г. Гроция (1583–1645), который связал идеи естественного права с народным суверенитетом и придал им индивидуалистический характер, признав в качестве противовеса власти не просто некий высший абстрактный божественный закон, а притязания отдельных лиц. «По мнению всех благомыслящих людей, – писал Гроций, – не подлежит сомнению, что не следует повиноваться приказам власти, противным естественному праву и божественным заповедям»189. Мощный импульс развитию идей естественного права в индивидуалистическом направлении был дан протестантским движением со свойственным ему стремлением к утверждению свободы совести и мысли.

Данный вектор развития естественно-правовой концепции чрезвычайно упрочился в раннеиндустриальный период благодаря усилиям ряда английских (прежде всего Дж. Локка) и немецких (С. Пуффендорфа, К. Томазия, Г. В. Лейбница, К. Вольфа) мыслителей, а особенно – французских просветителей, среди которых самым крупным представителем естественно-правовой школы, безусловно, является Ж. Ж. Руссо (1712–1778). Руссо придал естественно-правовому учению характер законченного революционного радикализма. Он требовал, чтобы в государстве каждый человек сохранял максимально возможную в обществе свободу (которую он, правда, считал в результате заключения общественного договора уже не естественной, а гражданской190), представляющую собой «наибольшее благо, которое должно быть целью всякой системы законов»191. Важнейшими средствами обеспечения свободы он считал принятие законов только посредством голосования граждан и установление постоянного контроля со стороны народа над действиями власти. В этом проявляется суверенитет народа, который не может причинить вред никому из граждан по отдельности, ибо «невозможно, чтобы организм захотел вредить… своим членам»192. Такова центральная идея «Du contrat social», которая благодаря увлекающему энтузиазму автора явилась могущественной силой во время революционной борьбы в Новое время и сохраняет огромное влияние на конституционное сознание и содержание конституций до сих пор.

Как видно, естественное право во взглядах мыслителей позднего Средневековья и Нового времени является более чем требованием лучшего законодательства: оно представляет собой прежде всего протест личности против государственного абсолютизма. Именно эти воззрения получили конституционное оформление, а незыблемость прав человека до сих пор считается основополагающим принципом конституционализма. Наиболее ярко данный принцип выражен во второй статье Декларации прав человека и гражданина Франции 1789 г.: «Целью всякого политического объединения является сохранение естественных и неотчуждаемых прав человека».

Укоренение идеи свободы и достоинства личности происходило не только под влиянием абстрактных воззрений лучших умов человечества, но и было обусловлено явлениями практического характера: вклад в данный процесс внесли и борьба феодалов с монархами за свои привилегии, и отстаивание самоопределения в сфере духовной жизни и совести в период Реформации, и существование средневековых городов с их укладом, основанным на доминировании индивидуального труда и индивидуальной ответственности за его качество, преобладании горизонтальных отношений над вертикальными. По мнению российского исследователя А. Г. Кибальника, городское право как право равноправных людей, не разделенных на сословия, – это первый реальный шаг к обретению свободы личности193.

В связи с рассмотрением принципа естественного происхождения прав и свобод следует отметить то кажущееся на первый взгляд парадоксальным обстоятельство, что в некоторых конституциях первой волны права и свободы человека, считавшиеся целью их принятия, тем не менее почти не получили отражения. Например, в первоначальном тексте Конституции США 1787 г. нет ни одной статьи, специально посвященной правам и свободам. Мало положений о правах и свободах было, например, и в первоначальном тексте Конституции Королевства Норвегия 1814 г. Такой подход кажется парадоксальным лишь на первый взгляд. Права не фиксировались авторами конституций намеренно. Такая фиксация считалась скорее вредной, чем полезной: права человека не признавались входящими в сферу позитивного права. В силу их естественного характера они считались надпозитивными, надконституционными. Они не записывались в конституциях, дабы не создавалось ложного впечатления, что таким же легким росчерком пера, каким авторы конституции внесли то или иное право в каталог позитивных прав, они могут, вычеркнув его, соответствующее право отменить194. Задача конституций состоит не в том, чтобы записать каталог прав и свобод (тем более что все права никаким писаным каталогом охватить невозможно; мало того, относительно перечня даже важнейших из них среди приверженцев данной концепции согласия никогда не было, а раз это так, то стоит ли приниматься?), а в том, чтобы их гарантировать и определить их необходимые пределы. Именно в этом смысле отцы-основатели Конституции США оценивали ее как билль о правах, несмотря на отсутствие в ней специальных статей о правах и свободах195.