Берта Исла - Мариас Хавьер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Его зовут Хью Сомерез-Хилл, и более чем вероятно, что видели вы именно его, поскольку мы знаем: он давно находился в любовной связи с Дженет Джеффрис. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он решил ее навестить.
– Вы знали? Кто эти “вы”? Вы двое? Но ведь тогда ясно, что это был он.
– Мы двое – это куда больше, чем мы двое, и куда больше сотни, а сколько нас точно, я и сам не знаю.
– Наверняка больше тысячи, Бертрам, – гордо уточнил Блейкстон, быстро дотронувшись до своих усов, но Тупра опять не обратил на его слова никакого внимания.
– Так вот, мы, которых больше сотни, знаем довольно много. Не всё, но довольно много. Одни знают одно, другие – другое, но все вместе – почти всё, по крайней мере про любого МР и про тех, кто занимают важные посты. И с учетом нашей осведомленности нас бы не удивило, если бы речь шла именно о нем, но такого быть не может, поскольку Хью Сомерез-Хилл находится вне всяких подозрений. Наш добросовестный Морс вчера же съездил в Лондон и уже поговорил с ним и с некоторыми людьми из его окружения. Мистер Хью Сомерез-Хилл не стал отрицать своей связи с Дженет Джеффрис, это было бы очень глупо. В последний раз он виделся с ней в минувшие выходные, как и обычно, но понятия не имеет, кто бы мог держать зло на эту девушку, которую сам он никогда не навещал в Оксфорде: она всегда приезжала к нему в Лондон, и они встречались в маленькой квартире, принадлежащей его семье, которую он использует в отдельных случаях как кабинет для неформальных рабочих совещаний. Мистер Сомерез-Хилл признает, что он не сохраняет прежних отношений с женой и они мало времени проводят вместе даже по выходным. Политика поглощает все его время – объяснение удобное, но и вполне похожее на правду, во всяком случае, можно сделать вид, что в него веришь.
– Будь я его женой, ни за что бы не поверил, – заметил Блейкстон, но Тупра опять даже головы не повернул в его сторону.
– Итак, этот тип знать не знал, какой образ жизни ведет Джеффрис на протяжении рабочей недели и с кем дружит. Вашего имени он никогда не слыхал, что вполне объяснимо. – Как ни странно, Тупра сперва отзывался о Хью уважительно, а потом перешел на пренебрежительный тон, и это выглядело не случайностью, а обдуманным ходом. – Он не слишком-то ею интересовался, судя по всему, но тут уж ничего не поделаешь, есть люди, занятые тем, чем они заняты, а до всего остального им нет никакого дела. Ясно одно: вечер среды он провел в Лондоне, и у него есть свидетели. Он не мог быть в Оксфорде, если только эти свидетели не ошибаются или попросту не врут. Насчет ошибаются – это вряд ли, прошло слишком мало времени, второе вполне допустимо, такое часто бывает в любых кругах. Но раз нет доказательств обратного, эти свидетельства имеют силу. Поэтому я и сказал, что, если вы видели именно его, дело скверно, потому что он из игры сразу выводится и главным подозреваемым остаетесь вы, главным и почти единственным. Все указывает на вас, поскольку нет никого другого, ясно? Повесить вину на обычного вора или какого-нибудь маньяка – да, к такому иногда прибегают, но только при полном отсутствии зацепок или когда время уходит, а следствие ведется вслепую. Но это не нынешний случай.
– В данном случае выявлено лицо, у которого состоялось любовное свидание с жертвой примерно в то время, когда девушку и убили, – подтвердил Блейкстон, прежде старательно поправив свой берет, хотя с беретом все было в порядке.
– Блейкстон все сказал просто и доходчиво: мистер Сомерез-Хилл – это Важная персона. Человек влиятельный и значительный, к тому же защитой ему служит его партия. Он виг с многообещающим будущим, понятно? Полиция не станет с ним ссориться без особых причин или особых на то указаний. Наоборот, даже если что-то и всплывет, они постараются выждать и начать расследование с другого бока. А вот вы… – Тупра сделал паузу и глянул на Томаса сверху вниз своим цепким взглядом, словно не видел ничего, кроме страха и упадка духа, и знал, что потом неизбежно последует полная сдача позиций. – А вот вы – никто.
“Отлученный от вселенной, – тотчас подумал Том, повторив слова Уилера, – только эти двое выражаются жестче и без литературных примеров. Они рассуждают так, будто почти все мы не обречены на это, будто это не ждет всех нас до единого с момента рождения: мы пройдем по земле незаметно, и наше присутствие ничего на ней даже в малейшей степени не изменит, будто все мы просто декоративная деталь, актеры на сцене или неподвижные фигуры, навечно заполнившие фон на картине в музее, – неразличимая масса, необязательная и ненужная, будто все мы легко заменимы, то есть все мы – ничто. Исключения случаются настолько редко, что их можно не принимать в расчет, но и от них тоже не остается следа по прошествии недолгого времени – века или десятилетия; большинство же образуют те, кто никакой роли никогда не играл и словно бы не существовал или если существовал, то скорее как травинка, пылинка, целая жизнь, целая война, пепел, ветер, что для Уилера что-то значит, но о чем никто не помнит. Даже про войны не помнят, едва очищается поле битвы”. Том не захотел углубляться в эти мысли, так как надо было подумать о собственном положении, срочно подумать о себе самом. И все-таки в голове у него вспыхнуло ребяческое желание оставить за собой последнее слово: “И этот их Сомерез-Хилл станет тем же, что бы они ни воображали, вернее, тоже станет никем, раз он делил со мной любовницу, а значит, с ее помощью уравнял себя со мной, зная о том или нет”.
– Он что, постарается отмазаться? – спросил Том с искренним удивлением и не очень уместным сейчас возмущением.
Это прозвучало бы нормально в Испании, стране с диктаторским режимом, где полиция была одновременно беззаконной и сервильной, то есть по сути своей коррумпированной. Но он не мог себе даже представить, чтобы такое происходило в Англии. Похоже, существуют сферы, которые во всех странах устроены одинаково, кто бы там ни стоял у власти.
– И этот Морс тоже? Как мне показалось, он не из тех, кто отводит глаза и сидит сложа руки.
– Он-то, может, и не из тех, – ответил Тупра и снова принялся за свое пиво, глядя в упор на Тома, – но он мало что значит, он пешка. И он никогда не поднимется хотя бы на ступень по служебной лестнице, если не научится подлаживаться под обстоятельства. Все зависит от начальства, а Морс только выполняет приказы, а чем начальство выше, тем больше любит всякие услуги, вот что я имею в виду. Но не столько получать услуги, сколько их оказывать. Больше всего людям нравится оказывать услуги, Невинсон; вы, думаю, заметили такую закономерность, несмотря на вашу молодость, ведь это знают даже дети – стоит им пообщаться со взрослыми, как для них становится понятен весь расклад. Если ты пользуешься чужими услугами, это тебя унижает, если оказываешь услуги – возвеличивает.
– Оказывая их, человек чувствует себя крутым, – заметил Блейкстон, который, кажется, всегда сходился во мнении со своим молодым шефом. – Даже если ему не ответят услугой на услугу. Однако есть люди, которые никогда не испытывают благодарности и не помнят добра, вот таких услуги не унижают. Они неблагодарны, высокомерны и считают, что им все всё должны. И таких немало. Но человек чувствует себя крутым, даже когда делает что-то даром. – Блейкстон, видно, рассуждал, опираясь на собственный опыт, и был из числа инертных людей, которым кто-то должен указывать путь и управлять ими как марионетками, которые служат ради службы и никогда не ждут ничего в обмен – ничего, кроме новых указаний и поручений, поддерживающих их в строю. Без внешнего стимула они впали бы в спячку и не просыпались бы от колыбели до могилы.
– Да, – пробормотал Томас, – и что теперь? Что вы мне посоветуете? Вы хотите оказать мне услугу, как я понимаю, хотя я и никто, однако в услуге сильно нуждаюсь. Я и без того унижен, еще немного унижения меня не пугает, если это поможет мне выпутаться. Профессор Уилер сказал, что вы дадите мне советы, мистер Тупра, велел внимательно отнестись к ним, но я пока ни одного не услышал. Пока вы только рисуете мне очень черную картину, куда чернее той, что я рисовал себе сам до встречи с вами. Я надеялся, что Хью – мое спасение, что, если повезет, все внимание сосредоточится на нем, но теперь, по вашим словам, именно потому, что я видел именно его, или так мне кажется, меня скоро обвинят в убийстве и наверняка осудят. – И он вспомнил, как Уилер тоже предупреждал его: “Мне кажется, ты попал в куда более неприятную историю, чем тебе самому кажется. Есть детали, которых ты не знаешь и которые осложнят твое положение, короче, все складывается для тебя очень плохо”. Он имел в виду статус любовника Дженет, а значит, уже знал о нем, то есть поддерживал с Тупрой постоянные контакты, какие бы отношения их ни связывали.