Князь Федор. Куликовская сеча (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич

А получается, что железо то боком выходит…

Стремительно сближаются с обозом неизвестные всадники, призывно, грозно трубя на скаку! Встреча с ними, как видно, не сулит раненым и возницам ничего хорошего… И ведь охраны толком нет: татар-то прогнали, кого опасаться? Так и конные же заходят не с полуденной, а закатной стороны… Неужто литовцы⁈ Но они вроде как к Москве шли — вот великий князь с войском и поспешил вперед, перехватить сынка Ольгердовского…

— Всадник на червленном стяге… Всадник, шитый серебром да с мечом белым и щитом! Ягайло это, братцы.

Голос подал востроглазый Добрыня, уже нашаривающий под мешками с сеном свой меч. Схватился за верную секиру и Прохор, охнув от резкой боли в правом боку… Да что толку-то с одной секирой, против конных⁈ Разве что телеги вкруг построить, да за ними литвин встречать…

Так уже не успеть-то кругом! И встречать ворога на деле особо некому… Какие из раненых вои⁈

Пробудился даже бредящий во сне Никита. Осмотревшись по сторонам, он лишь вначале заострил внимание на приближающихся литовцев — по всему видать, действительно решившихся напасть на раненых, покрыв свое имя вечным позором! После же елецкий дружинник перевел свой взгляд на полудень — и, всмотревшись в степную сторону, негромко произнес:

— Наши…

— Да какие наши, братец! Литвины вон, неужели не видишь⁈

Прохор не сдержал возгласа, потому как страх и отчаяние заполонили его душу: стоило ли до последнего драться на Куликовом поле и выжить в жаркой сече с татарами, чтобы теперь вот так запросто сгинуть по дороге домой⁈

Но, невольно бросив взгляд на полудень, кузнец осекся, увидев, что и с той стороны показалась стремительно приближающаяся к обозу конная рать! Заодно разглядел Прохор и вытканные на ратных стягах лики Господа и Богородицы, и образа Святых — гордо реющие над остроконечными шеломами дружинников, спешащих наперерез ворогу! И литовцы уже начали замедляться, заприметив нового противника, показавшегося из-за ближнего леса — а кузнец едва слушающимися его губами негромко повторил за Никитой:

— Наши…

И словно в ответ с полуденной стороны грозно, торжественно прогремело:

— РУ-У-УСЬ!!!

Глава 10

— РУ-У-УСЬ!!!

Единым боевым кличем гремит все рязанское войско! Кричу и я, напрягая голосовые связки едва ли не из последних сил! Все же когда идёшь с соратниками (друзьями, товарищами) на врага, и все вдруг заорали свой боевой клич — это прям бодрит! И не присоединиться к нему просто преступно…

Да, нам повезло перехватить немногочисленные литовские дозоры, отправленные на юг, установить положение Ягайло — и двинуться ему на перехват. Более того, по всему выходит, что литвины только вышли на обозы русичей и ещё не разделили войско, чтобы одновременно атаковать сразу несколько беззащитных колонн с ранеными! И даже первый обоз с увечными воями ещё не успел пострадать, мы появились как раз вовремя…

Но у всей этой истории есть и крупный, жирный минус. Литовцев практически вдвое больше, чем рязанцев; наше появление стало для врага неожиданностью, и сейчас противник замедлился, остановил атаку на обоз. Но сколько времени потребуется Ягайло, чтоб осознать, что его войско банально больше⁈

Увы, посланные вдогонку московской рати гонцы не вернулись. Так что добрались ли гонцы до князя, поверил ли Донской словам елецких дружинников (их отправили специально, рязанцев Дмитрий Иоаннович наверняка бы заподозрил) — и главное, поспеет ли от Донского помощь, никто из нас не знает…

— РУ-У-УСЬ!!!

Вперёд тяжёлой конницы, следующей пока лишь шагом, бодрой рысью устремились многочисленные рязанские лучники, закрыв клин бронированной дружины от глаз врага. Лёгкие всадники атакуют в разреженном строю, конной «лавой», заходя во фланг литовцам. У последних, впрочем, есть свои конные лучники, что теперь устремились нашим воям навстречу…

Вскоре на моих глазах в воздух взмыли сотни стрел — причём с обеих сторон; основные же силы литовцев принялись разворачиваться в сторону рязанской рати, совсем позабыв про растянувшийся на дороге обоз. Кстати, возницы принялись заворачивать телеги в круг, спеша выстроить классическое степное укрепление, известное у русичей как гуляй-город, а в Европе — как вагенбург… Молодцы, ничего не скажешь!

Оглянувшись назад, на своих ратников, я ободряюще улыбнулся:

— Не робей, братцы! На Куликовом поле сдюжили, и сейчас сдюжим! В сече с татарами не сгинули — и сейчас по Божьей милости уцелеем!

Обычно молчаливые перед боем дружинники вымученно заулыбались в ответ. В глазах же большинства воев застыла тревога, волнение; хотя я и отвёл ельчан ближе к центру клина, сославшись на отсутствие у нас целых пик, все же расклады по численности ратей все понимают не хуже меня… А литвины, как ни крути, противник грозный, учившийся сражаться как у смоленских, полоцких да новгородских дружин, так и у германских рыцарей-крестоносцев — и собственно татар. И те, и другие, к слову, наверняка имеются в войске Ягайло — хотя основу его, как ни странно, составляют русские дружинники из некогда перешедших на сторону (под защиту) Литвы княжеств. Последние и выглядят как русские дружинники, за исключением некоторых дополнений в виде защиты ног, появившейся в ВКЛ под влиянием западного рыцарства… Так что в таране у нас не будет никакого преимущества.

И да — мне странно осознавать, что хладнокровную расправу над ранеными учинили такие же русичи, чей язык и вера не отличаются от «московитов».

С другой стороны, столетия княжеских междоусобиц приучили русичей спокойно лить кровь друг друга, не обращая внимания ни на родство, ни на веру. Вон, одно из самых крупных и кровопролитных сражений тринадцатого века, во многом ослабившее Северо-Восточную Русь перед вторжением Батыя — Липицкая битва! А ведь в ней сражались не сумевшие договориться друг с другом братья-Всеволодовичи, да тесть с зятем.

И кровь русская лилась там рекой…

Да, можно сказать, что Донской сумел объединить Северо-Восточную Русь на Куликовом поле. Можно сказать, что, выступив вместе против Орды, москвичи, ярославцы, нижегородцы, воины Пронска и многих других городов и княжеств вышли из сечи едиными русскими… Более того, даже восточные владения русских княжеств в Литве, тот же Смоленск и верховские княжества будут в будущем тяготеть к Москве — в основном благодаря растущему сопротивлению княжества татарам. Но ведь многие другие так и останутся в Литве, и не забудут кровавых «традиций» братоубийственной войны! Одновременно с тем все сильнее отдаляясь от своих корней, веры и культуры…

— Не пропадём, княже, и нашим пропасть на дадим! В этих обозах и ельчане следуют!

Глаза богатыря Михаила сверкнули синим пламенем, а клич его разнесся над всей Елецкой дружиной. Присоединился к побратиму и Алексей, звонко воскликнувший:

— Слава князю Фёдору, грозе татар и литовцев! Слава Руси! Ру-у-усь!!!

— РУ-У-УСЬ!!!

Вновь гремит над рязанской ратью единый боевой клич русичей — а клин нашей тяжёлой конницы уже переходит с шага на бег, в считанные секунды разогнавшись до галопа. Все, пришёл наш черёд! Атакуем!

Ещё раз улыбнувшись побратимам, с коими успел уже немного сблизиться, я повернул голову вперёд — и одновременно с тем потянул меч из ножен, пришпорив уже оправившегося от раны Буруна…

Маневр, исполненный татарами на Куликовом поле, сейчас воплощают и рязанцы: масса конных лучников, атакующих лавой, скрыла приближение клина тяжелой конницы, втянувшись в перестрелку с вражескими застрельщиками — но до поры не вступая в ближний бой. Когда же клин старшей дружины приблизился к врагу на расстояние, достаточное для таранного разгона, наши лёгкие всадники стали расходиться с центра на фланги, дав дорогу дружине Олега Рязанского. И мы ринулись в открывшийся просвет на полном скаку, лишив литовцев возможности избежать тарана!

Впрочем, те и не стремятся уйти от удара. Конные лучики врага также подались в сторону, силясь избежать нашего тарана… В то время как основная масса рыцарей Ягайло устремились в нашу сторону не очень широкой по фронту, но максимально глубокой колонной.