Князь Федор. Куликовская сеча (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич

Но хотелось бы обойтись. И без гибели изначального казачества, и удельного Ельца — и собственно князя Федора, моего текущего «аватара»…

— Так что передай мои слова по городкам — а кто по весне явится, всех приму на службу вольными воинами! И никаких, повторюсь, поборов. Да, и еще… Летом в поход по Дону пойду, если все по-моему сложится. А уж коли вернусь — так с богатой добычей! Будем у городков становится, за долю от хабара хорошо бы зерном да мясом разжиться свежим… Всех же воев, кто захочет с нами пойти, всем дам ровную долю на дуване! Думай, казаче, думай, не спеши с ответом… Только слово мои своим ратникам скажи — да по городкам, повторюсь, передай.

Тимофей ничего не ответил, только кивнул с серьезным видом — на что я также склонил голову, после чего осадил Буруна и громко воскликнул, обращаясь к своим ратникам:

— Привал! Здесь наши пути с казаками расходятся; им на Дон возвращаться — нам же к Олегу Рязанскому путь держать…

Нормально поговорить с великим князем у меня не получилось — Дмитрий Иоаннович после боя и тяжелой травмы еще не успел в себя прийти. С другой стороны, к четвертому дню стояния русского войска на Куликовом поле я вроде как и оклемался — а вот Олег Рязанский уже засобирался следовать на юг, подальше от рати победившего Донского… Мало ли решится великий князь взыскать рязанцев за мнимый «союз» с Мамаем? Или же бегущая татарва на обратном пути попробует пограбить беззащитное княжество — в отместку за поражение⁈

Так или иначе, уход Олега ускорил трагическую развязку, что я так хочу предотвратить… В моем варианте истории события развивались по следующему сценарию: рязанский князь с большей частью войска двинул на южные рубежи своей земли, оставив на границе с Москвой лишь незначительные силы. Но те дружины, что остались, памятуя о междоусобной брани с московитами и обидном поражении при Скорнищеве, решились напасть на обозы великого князя — обозы, полные трофейного оружия и брони, а также зброи русских ратников, павших в сече.

Таким образом, нарушив итак хрупкий нейтралитет между Дмитрием и Олегом…

Но куда большее преступление совершит Ягайло: напав на отставшие обозы с ранеными, он вырежет русских воев, кои еще могли встать в строй, в значительной степени подорвав боеспособность московской рати!

Почему Дмитрий допустит такое, могу лишь только предполагать… Очевидно, что оставшись без легкой конницы, начавшей бой в сторожевом полку, Донской не сможет установить точное местоположение врага. И предположит, что Ягайло вперед его рванул к столице — пограбить Москву, покуда в ней нет полноценного гарнизона… Или же проблемы с обеспечением провизией заставят основные силы следовать быстрее. Или же из-за огромных обозов с трофеями возникнет натуральный транспортный коллапс, который разрешить одномоментно не получится…

А может все — и сразу.

Так или иначе, предотвратить трагедию возможно было двумя путями. Или убедить Донского держать обозы с ранеными исключительно подле себя — что великий князь итак попытается сделать в реальной истории, но при этом что-то пошло не так… Или же убедить Олега Рязанского первым ударить по Ягайло — возможно, в спайке с московской ратью. У рязанцев наверняка меньше воев, чем у литовцев — но зато у них есть достаточно легких всадников, способных наверняка установить точное местоположение врага.

В этом случае, если очень постараться, можно сразу же разгромить подлого литвина, заодно спаяв союз Донского и Рязанского победой над общим врагом — хотя полноценный конфликт Олега и литовцев начнется значительно позже, но… Но друзьями они не являются уже сейчас. Потому-то, недолго поколебавшись, я рванул именно на юг — второй вариант показался мне более выгодным и предпочтительным. И имея каждый по пять, шесть заводных коней, мы с дружинниками устремились вдогонку рязанцам, позволяя себе отдыхать лишь на ночных стоянках…

Встреча с ушедшими ранее казаками была скорее случайностью — хотя я надеялся нагнать и донцов, ушедших днем ранее. На казаков у меня не то что большие планы — скорее уж огромные! И я очень крепко надеюсь, что сумею перетянуть на свою сторону значительную часть «вольных воинов» прежде, чем состоится катастрофа похода Тимура…

Нагнав же походную станицу выживших, и немного проследовав вместе с донцами в менее спешном темпе (во время коротких переговоров с головой), я дал дружине отдохнуть еще примерно с час — и приготовить горячей еды прежде, чем рвануть в сторону уходящей армии Олега Рязанского…

— Великий князь, беда!!!

Олег Иоаннович чуть приподнял левую бровь, не очень весело усмехнувшись. Но при этом большие карие глава великого князя (ага, этот также именуется «великим») смотрят на меня без всякой иронии — впрочем, и без враждебности, и презрения, и без потаенного лукавства. Пока что Олег играет роль вежливого слушателя — лишь вынужденного общаться, увы, с союзником своего недруга, коим в настоящем является Донской…

Впрочем, попасть на встречу с князем мне не составило особого труда — стоило лишь догнать рязанскую рать и представиться первому же перехватившему нас разъезду своим настоящим именем. Как никак, Елецкое удельное княжество занимает значительный участок порубежных земель, являясь полноценным соседом Рязани. Другое дело, что этот участок может показаться Олегу вполне себе лакомым — и тогда великому князю будет достаточно взять меня в полон, чтобы прибрать себе и княжество…

— Говори, Федор Иванович.

Кивком поблагодарив за возможность высказаться, я продолжил уже менее патетично, говоря кратко, по существу:

— Ягайло замыслил великую подлость — хочет напасть на обозы с увечными и добить русских воев, пораненных в сече с татарвой.

Легонько вздрогнув, Олег с сомнением покачал головой — и не меняя тона, уточнил:

— Откуда же тебе о том известно, княже?

Не моргнув глазом, я соврал, выдав заранее подготовленную ложь:

— Боярин Козельский, Тит Глебович о том прознал, и пытался скрытно уйти, предупредить князя Московского. Да литовцы погоню за ним отправили, поранили в сече… Мы в Елец возвращались, да случайно столкнулись с ними, отбили Тита — но тот вскоре от ран отошел. Только что и успел предупредить о подлости литвинов! До Димитрия Иоанновича добираться было далече, чем до тебя, великий князь — вот и я поспешил тебе о замысле Ягайло поведать.

Врал я спокойно, нисколько не дрогнув голосом, не спеша, не торопясь. Олег же задумался, нахмурив черные как смоль брови, из-за чего над прямым аристократическим носом князя проявились две глубокие складки-морщины… Наконец, он ответил — чуть более глухо и напряженно, чем ранее:

— Подлость Ягайло останется на его совести, но почему ты поспешил поведать о ней мне? Я не союзник и не друг Димитрию Московскому — в отличие от тебя, Федор Иванович. Спеши в Московский стан, может, и успеешь упредить великого князя… Я мешать и сдерживать тебя не стану.

Я благодарно кивнув, подумав о том, что будь Олег действительно столь подлым и равнодушным предателем, коим его порой рисуют историки, он ни за чтобы меня не отпустил. Ведь таким алчным и гордым людям помимо собственной выгоды нет дела ни до чужих потерь, ни до чужих бед — и в истории Руси подобных князей, увы, хватало…

— У Димитрия Иоанновича не осталось легкой конницы, способной определить, где находится Ягайло. У тебя же, великий князь, больше половины войска составляют конные лучники! Кроме того, литовцы уже наверняка знают, что ты выступил на кордон с основными силами, и не будут держать дозоры на полуденной стороне. А если и будут, то немного, и наверняка их удастся перехватить… Ты сумеешь установить, куда идет Ягайло, отправишь гонцов к Димитрию, предупредишь об ударе в тыл. А потом, коли все увяжется, рязанцы и москвичи вместе ударят по литвинам! Подумай, княже, крепко подумай — союз с победителем Мамая лишним не окажется; все знают, что ты выступил вместе с темником, хоть и не по своей воле. Теперь же грех мнимого предательства окажется смыт, союз с князем московским заключен — а общий враг повержен…