Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936 - Эдуард Эррио

19 сентября Лаваль послал из Женевы французскому послу в Риме следующие инструкции:

«Я уже телеграфировал вам анализ предложений, передать которые барону Алоизи было поручено председателю Комитета пяти г-ну Мадариага, а также резюме франко-британского заявления, приложенного к этому документу. Прошу вас добиться аудиенции у г-на Муссолини с тем, чтобы сообщить ему мое мнение.

Мне нет необходимости напоминать о тех усилиях, которые были предприняты мною для того, чтобы добиться удовлетворения «законных требований Италии», как было сказано мною в выступлении на Ассамблее. В ходе обсуждения, прошедшего без каких бы то ни было инцидентов, Комитет пяти одобрил предложения, выдвинутые в качестве основы для переговоров. Правительство Италии должно определить свое решение. Оно должно принять или отклонить предлагаемый ему текст. Настал момент, когда Муссолини должен сопоставить опасность разрыва с выгодами соглашения. Мне нет необходимости говорить о том, что я более всего желаю, чтобы г-н Муссолини согласился на переговоры.

Простое отклонение предложений Комитета пяти или же отказ г-на Муссолини от переговоров подтвердили бы и без того широко распространенное подозрение, что он систематически противится всякому мирному урегулированию конфликта. Это привело бы к бесполезному и опасному осложнению его международных позиций. Я слишком опасаюсь раскола фронта Стрезы, чтобы не бояться подобной возможности. По моему мнению, итальянскому правительству не следует отклонять наш проект. Выражая эту точку зрения, я исхожу из чувства дружбы, связывающего мою страну с Италией. Г-н Муссолини будет, без сомнения, удивлен, не найдя в проекте уточнений, которых он вправе был бы ожидать: не определен состав международных органов, не уточнены их функции. Он, конечно, обратит внимание на то, что в предусмотренных постановлениях нет специального упоминания об Италии. Вы можете заявить г-ну Муссолини, что в силу своего международного характера эти формулы не могли быть составлены иначе. Если он согласится с предлагаемой ему основой для дискуссии, то ему будет предоставлена возможность поставить любые вопросы и требовать любых уточнений и справок относительно проведения в жизнь проекта Комитета пяти. Тем самым он докажет свою волю к сотрудничеству и воздаст должное замечательным усилиям к примирению, предпринятым Советом Лиги наций.

Я констатировал в Женеве столь большое желание добиться примирения, что он может надеяться на ответы, способные рассеять беспокойство, которое может вызвать у него этот проект. Реальные факты, скрывающиеся за этими формулами международного характера, не замедлят проявить себя. Он убедится в этом, детально изучив наши предложения. Если он уполномочит итальянскую делегацию приступить к переговорам, он может рассчитывать на мою всемерную поддержку. Я не пожалею усилий, чтобы поддержать требования Италии, если они не будут противоречить Уставу Лиги наций. Я изложил барону Алоизи причины, в силу которых я присоединился к британскому предложению об эвентуальном отказе в пользу Эфиопии от ряда территорий пограничного района английского Сомали и побережья французского Сомали. Я согласился на эту жертву, чтобы компенсировать негуса за территориальные уступки, которые он должен будет сделать Италии. Мне известно, что г-н Муссолини отклонил это предложение Англии. Однако теперь, в связи с нашим планом, предусматривающим для Эфиопии новый режим, я полагаю, г-н Муссолини не может не видеть всех выгод принятия такой системы. Я рассчитываю на то, что вы скажете г-ну Муссолини, какое огромное значение я придаю его согласию участвовать в переговорах. Скажите ему, что я поручил вам передать ему это послание, руководствуясь чувством доверия и дружбы.

Пьер Лаваль, передано Ш. Роша»

Пресса не дремала. «Мы хотим мира», – восклицал 19 сентября в газете «Ла Журне эндюстриэль» К. Ж. Жинью, весьма симпатизировавший главе правительства. «Мы не прислужники коммунизма, этого проповедника войны». В тот же день в газете «Эко де Пари» Анри де Кериллис, поздравляя Дорио в связи сего исключением из III Интернационала, обрушился на меня за мои симпатии к Советскому Союзу, якобы «принимающие совершенно бредовые формы». Все это позволило мне сделать ряд любопытных сопоставлений. «Необходимо, – писал он, – решительно покончить с этим невыносимым русским «интервенционизмом». Нынешнее правительство в первую очередь заинтересовано в решительных действиях. Ультиматум Москве и в случае необходимости – угроза… которая будет понята!» Итак, для того, чтобы щадить Италию, нужно рисковать войной с Советским Союзом. Позднее мы увидим, как Анри де Кериллис будет выражать иные настроения. В тот же день в газете «Тан» был заклеймен «агрессивный пацифизм», причем не обошлось без нападок на меня. Лондонская газета «Таймс» встревоженно вопрошала, будет ли французское правительство хранить верность обязательствам.

Заседание совета министров 21 сентября в Рамбуйе. Перед заседанием Пьетри поздравил меня с «работой» в Женеве. Лаваль зачитал нам инструкции, посланные им 28 августа в Рим, и ответ Муссолини от 3 сентября. Инструкции были вполне правильны и соответствовали нашей традиционной политике. Однако Муссолини требовал военного контроля и не хотел санкций. Министр иностранных дел резюмировал свои выступления в Женеве, зачитал свою телеграмму от 8 сентября Англии и последнюю депешу в Рим. Сегодня ночью в 3 часа 54 минуты получен из Рима ответ Шамбрена, имевшего более чем двухчасовую беседу с Муссолини. Глава итальянского правительства «не дал себя убедить». Он сваливает ответственность на Великобританию. Он утверждает, что его подвергали постоянным унижениям! В настоящее время он ограничивается пожеланием и просьбой не применять против него военных санкций. В ответ на запрос Лаваля Великобритания дала понять, что она не желает военных санкций, но без возражений исполнит решения Лиги наций.

Ренье изложил проект бюджета на 1936 финансовый год (приложение к протоколу заседания от 28 июня 1935 года). «Нынешний бюджет, – пишет он в изложении мотивов, – отражает самые большие усилия, которые предпринимались с начала экономического кризиса для восстановления финансового хозяйства страны. Масштабы и всеобщий характер жертв, которых пришлось потребовать у нации, не имеют прецедента в истории наших финансов. Наш народ пошел на эти жертвы с сознанием гражданского долга, достойным великого народа, и они принесли ожидаемый эффект. Не может быть никакого сомнения относительно полезности начатого дела, результаты которого были бы сведены на нет, если бы Франция не признавала переживаемых ею финансовых трудностей и если бы в момент их преодоления она поставила под сомнение правильность выбранных для этого средств». Ренье резюмировал историю развития наших финансов со времени стабилизации франка, дал анализ чрезвычайных декретов и перечислил причины, в силу которых правительство выносит на обсуждение наряду с общим бюджетом вопрос о создании фонда на расходы по вооружению, техническому оснащению и кредитованию работ на сумму 6230 миллионов франков. Фонд состоит из двух частей: из крупных дотаций на усиление темпов производства по линии военного министерства и министерства военно-воздушных сил и темпов строительства по линии министерства военно-морских сил; а также из ассигнований на сумму один миллиард франков на расходы по линии противовоздушной обороны (отчет в парламенте об осуществлении законопроекта № 5446). В заключение изложения мотивов говорилось: «История не скажет, что мы заслужили суровое предостережение, сделанное Людовику XVI его канцлером, не сумевшим добиться согласия на проведение необходимых реформ: «Если король хочет потерять свою корону, то это в его власти».