Джунгли Блефуску. Том 2. Джонни Кишки Наружу - Алексей Козлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Идёт!
– Всуедолб Калюжный! Ты не хочешь выступать в цирке «Гигантские Лилипуты из Люка»?
– Нет, я уже заключил контракт с «Лягушками из Техаса»!
«Панчо Куч из Гамбурга»!
– Наши несчастья – продолжение нас самих! Как и счастье тоже!
«Назаретская Свинья и Сладкие Лепёшки из Кракова» – это будет наша первая программа!
– Он убил её газетой, как муху!
– Галетой! Галетой из советской столовой!
– Да, я видел подобный фильм! Там был тип, очень похожий на Мичурина из старого советского фильма. Такой же непередаваемый педерастический голосок, над которым тогда все местные вожди, я уверен, потешались, смехотворные руки, которые он не знает, куда засунуть, крутит ими, как пропеллером, в общем – страшное зрелище! Не дай господи увидеть! Армериканцы раз десять богаче нас, но недалеко ушли! Правда у них свиноподобные толстяки! Помнишь тот фильм, в котором два брата с топорами за пионерками на острове бегали?
– Ну, пока!
– Фрич! Успокойся! У тебя такой вид, как будто ты хочешь отрезать себе ухо!
– Как Ван Гог?
– Как Ван Гог!
– Почему это ты меня гогом называешь?
– Только ему можно! Он был талант!
– Кто такой Ван Гога и почему ты говоришь об ушах?
– Это был непризнанный великий художник, натуральный голландец, который от отчаянья и тоски отрезал своё ухо и послал его своей любимой!
– Ведьме?
– Хуже! Простой женщине!
– Зачем он послал ей ухо? Он был так беден, что у него ничего кроме своих ушей не было?
– Он был богат духовно!
– Да! Тут не поспоришь! Для того, чтобы у этих сук стать известным, надо сначала сдохнуть! Вот когда художник гарантированно сдох и поэтому безопасен, вот тогда они готовы что-то сказать якобы умное, вот тогда они якобы заплачут, но это всё ….., потому что на самом деле они не заплачут, а просто вид сделают, что заплакали. Вид-то они сделают, что им великого художника жалко, а в душе они скорее всего засмеются, как бараны на новые ворота, соловьиными колокольчиками! Знаю я этих друзей! Палец в рот не клади! Отрежут!
Фрич сидел теперь под фигой и гадил.
Купидонов! Хватит гадить!
– Ты тут чем занимаешься? – спросил я, -Гадишь?
(Сам не знаю иногда, что говорю! Вижу всё, а не спросить не могу! Интеллигентность мешает! И слону понятно, что он тут не исповедуется Римскому Папе!)
– Снимаю фильм о художниках! – ответил он, кряхтя и стеная, – Это призвание! А гадить – это хобби! Твоё!
– Фильм о художниках! В такой позе? Впервые вижу режиссёра, снимающего фильм о художниках раком!
– Ничего удивительного! Ракурс, ракурс и ещё раз ракурс! Ракурс – бог перспективы!
– Подожди, дай записать перл в кондуит! И как фильм называется?
– «Воинственный горбун»!
– Ха-ха-ха! Похож! Не откажешь! Тоже мне человек будущего! Поезд гороху! Фильм снимает! Ха! Напердит, а после обвиняет партию и правительство! Кстати, есть творческая идея, говорят апостол Павел тоже был горбуном! Завидный жених, нечего сказать! Тут везде завидные женихи и невесты! Кривые, косые, глупые, бедные, Глистиане, маргинальные, кошатницы, жертвы наводнений, синие чулки, учительницы! Цвет нации и соль земли! Чистильщиков туалетов забыл!
– Придёт время, когда в целях общественной безопасности и духовного здоровья нации Глистианская агитация будет запрещена, как преступная!
– Что же делать с кучами ненормальных, которые в это не просто верят, но и готовы положить за это твою жизнь?
– Не знаю!
– И я тоже не знаю!
– Один император жил однажды в тринадцатом веке до новой эры! Этот император коллекционирова яды, и надо сказать, что к концу жизни у него была лучшая в Европе коллекция их! Он мог отравить одним махом либо войско в семьсот тысяч человек с конями. Конюшими и подпасками, либо триста слонов во всей сбруе с одалисками и персом! Или полмиллиона девственниц с козочками на руках!
– А сбруя тут причём? Какая разница, как травить слонов, со сбруей или без?
– Вот для Отона разница была! Ты потому такой бедный, что для тебя нет никакой разницы, как кого травить! А умные люди разбирались уже давным давно!
– Нет, я не согласен! – сказал горбун
– Надо быть философом! Я работал в парижскои колумбарии…
– Клоунессой, я полагаю!
– Клоуном! Чёрным клоуном! Клоуном-убийцей! Клоуном-людоедом!
– Каков молодец!
Фрич сидел под фигой и гадил.
– Ты тут чем занимаешься? – спросил я.
(Сам не знаю иногда, что говорю! Вижу всё, а не спросить не могу! Интеллигентность мешает! И слону понятно, что он тут не исповедуется!)
– Снимаю фильм о художниках! – говорит он, кряхтя и стеная.
– В такой позе? Впервые вижу режиссёра, снимающего фильм о художниках раком!
– Ничего удивительного! Ракурс, ракурс и ещё раз ракурс!
– И как называется?
– «Воинственный горбун»
– Ха-ха-ха! Похож! Не откажешь! Тоже мне человек будущего! Поезд гороху! Фильм снимает! Ха! Напердит, а после обвиняет партию и правительство! Кстати, есть творческая идея, говорят апостол Павел тоже был горбуном! Завидный жених, нечего сказать! Тут везде завидные женихи и невесты! Кривые, косые, глупые, бедные, Глистиане, маргинальные, кошатницы, синие чулки, учительницы! Цвет нации и соль земли! Чистильщиков туалетов забыл!
Если бы я писал романы, написал бы один, самый короткий. Он состоял бы из одного слова: «Суки!» И все бы попадали на колени, так я был бы прав!
– Это что? – спрашиваю, – Что ты ешь?
– Печенье!
– Где ты его взял?
– На помойке у магазина!
– Дай попробовать!
Он дал.
– Шоколадное? А я думал, почему дно такое склизкое?
– Говном помазано! Мы о своих гостях заботимся! – говорит он, юморист.
Я ему так и сказал, что, мол, дарёному козлу в задницу не заглядывают, типа, неприлично это, да думаю, он всё равно ничего не понял!
«Они как молекулы в броуновском движении и не найдётся гения, который помешал бы этим людям совершать попытки нарушить здравый смысл и порядок»
Я про художников много знаю! Всю их подноготную могу вывести на чистую воду! Художники все странные, я вам скажу! У них всех полно тараканов в голове! Тициан в старости только руками мазал по холсту, кисти не признавал, Гойя предпочитал аллюминиевую ложку, а Ренуар в истерику впадал, когда за обедом кто-либо начинал хлеб ножом резать, а не ломать на грубые куски, как он прислуге велел. Увидит, что режут, вскочит и, глядь, утюг в личико бросит. Хлеб, по его мнению, можно было только ломать, как это крестьяне делают!
Вот, например, Гоген любил уши у себя резать, его мёдом не надо было мазать, дай только себе уши обкарнать. Слава богу, он только себе уши любил свежевать, а всех остальных в покое оставил! Бывало, придёт к нему священник с Пиплией под мышкой и помелом, чтобы лапшу ему на уши в очередной раз навешать и рассказать очередную новость про Глиста, а он в это время свои уши режет. Сопит, как боров, увлёкся! Священник взывает тогда к его здравому смыслу, чтобы тот свои уши пожалел и перестал их резать. Может, понадобятся когда! Мол, господин Винсент Гоген, что вы делаете? Примите господний вид! Прекратите безобразие!
А Винсент с огромным ножом бегает и перекошенным ртом орёт:
«Уши! Уши! Отхвачу! Вот отхвачу!»
– Сколько же у него было ушей, что ему так часто приходилось их резать? Сто пар что ль?
– Не знаю! Парочка была! Надо было ему и руки обкорнать! Мне нравятся художники без рук!
– И балерины без глаз!
– А уши надо композиторам и музыкантам отрезать! Отчекрыжить! Может быть, хочешь войти с ним в долю? Вместе резать уши веселее!
– Да он начал просто с ума сходить!
– Он никогда туда и не заходил! Да и потом не Гоген это был, а Ван Гог!
– Не велика разница! Они похожи, как две чарки говна!
– Как две горы алмазов!
– Не надо быть идеалистом!
– В одной психушке сидел мужик, который мнил себя женщиной с пятью дюжинами сисек! Гордыня свела его с ума! Он хотел иметь сисек намного больше!
– Да, Ван Гог, когда стрельнул себя в бок, то потом несколько часов с простреленным боком бродил по городу, весь в крови, собрал все краски, сложил в этюдник…
– И что?
– И кренясь, пополз на кладбище!
– Это правда, то, что ты говоришь?
– Аккуратный был! Хорошо! Я бы его не похвалил, если бы он перед смертью всё не сложил, как следует!
– Да? У тебя самого такой вид, как будто ты хочешь отрезать себе ухо!
– Теперь, когда я вижу, как ошибался, я отрежу твоё! Оба!
– Лечиться будем? Ради тебя пойду в психушку сиделкой! Есть чудесное средство – микстура Макропулоса! Два раза в день по ведру! Клизма, подарок от правительства этой долбанной республики!
– Пей сам!
– Как дерзко! Да вы карбонарий, граф!
– А ты Ухти-Тухти!
– Слова, слова! Дураков кормят словами, и им часто кажется, что они сыты!
– В начале было слово, милордик!
