33 способа перепрограммирования организма на счастье и здоровье. Метод "Аватар" - Рушель Блаво

„В целях улучшения коммуникации с потусторонними силами рекомендую найти человека с именем Отто, профессионального археолога, преданного идеалам Третьего рейха… Необходимость этого обусловлена, с одной стороны, указаниями ученых-физиков, разработавших в Вевельсбурге акустическую теорию эффекта трубы; с другой стороны, одним художественным берлинским текстом, в котором акустический эффект трубы соотнесен с искомым антропонимом“.

Думаю, вы понимаете, что речь идет как раз о том, каким образом в дело Аненербе оказался втянут археолог Отто Ран. Стараниями Насти был найден и тот художественный берлинский текст, о котором пишет Зиверс. Это фрагмент новеллы писателя Владимира Набокова „Путеводитель по Берлину“. Привожу этот фрагмент целиком, поскольку понимаю, что у вас не будет времени на поиски данного текста.

ТРУБЫ

Перед домом, где я живу, лежит вдоль панели огромная черная труба, и на аршин подальше — другая, а там — третья, четвертая: железные кишки улиц, еще праздные, еще не спущенные в земляные глубины, под асфальт. В первые дни после того, как их гулко свалили с грузовиков, мальчишки бегали по ним, ползали на четвереньках сквозь эти круглые туннели, но через неделю уже больше никто не играл, — только валил снег. И теперь, когда в матовой полутьме раннего утра я выхожу из дома, то на каждой черной трубе белеет ровная полоса, а по внутреннему скату, у самого жерла одной из них, мимо которой как раз сворачивают рельсы, отблеск еще освещенного трамвая взмывает оранжевой зарницей. Сегодня на снеговой полосе кто-то пальцем написал „Отто“, и я подумал, что такое имя, с двумя белыми „о“ по бокам и четой тихих согласных * ' посередке, удивительно хорошо подходит к этому снегу, лежащему тихим слоем, к этой трубе с ее двумя отверстиями и таинственной глубиной.

Вот такой фрагмент из текста Владимира Набокова. Полагаю, теперь нам с вами кое-что понятно. Во всяком случае, прояснилось однозначно: Отто Ран был привлечен в проект как наиболее подходящий из носителей имени „Отто“. И кажется, он оправдал возложенные на него надежды, потому что кроме всего перечисленного выше Настя обнаружила еще и архитектурный план того строения, которое вы описывали мне в одном из прошлых писем. Этот план четырех зданий, сверху составляющих то самое слово „Отто“, сделан самим бароном Зеефельдом, тем самым, который входил в число троих членов Аненербе, откомандированных в Бирму. В пояснении к этому плану сказано, что таков должен быть идеальный проект храма той новой религии, разработкой которых активно занимались в Аненербе, как вы помните. Кроме того, объяснялось, что только такая архитектурная структура храма позволит в полной мере реализовать коммуникацию с иным миром. И наконец, приказ самого Гиммлера: „Приказываю организовать строительство трех храмов „Отто“ на территории Бирмы. Контроль по возведению сооружений возложить на офицера японской армии Терухиро Сасаки“.

Теперь, смею надеяться, многое стало на свои места!

Удачи вам!

А мы продолжим поиски в Вевельсбурге.

Ваш всегда А.Ф.Б.»

Со зданием «ОТТО» все понятно?

— Да, — только и мог сказать Мессинг.

Я не мог не спросить:

— Означает ли это, коллеги, что тайна странного строения разгадана?

— Боюсь, что так оно и есть, — ответил на мой вопрос Мишель. — Картина предельно ясная: во время бирманской экспедиции тройка из Аненербе помимо прочего выполняла задание по организации строительства трех храмов новой веры арийцев: здесь, то есть на Калате, в Мандалае и в Пагане. Руководил строительством отец нынешнего владельца «Седьмого павлина» Терухиро Сасаки. Мы знаем, что проект осуществился на сто процентов. Видимо, за это Терухиро и получил награду в Германии. Ну а в справедливости изысканий физиков-акустиков и в истинности интуиции Владимира Набокова мы с вами сегодня в полной мере могли убедиться, когда монахи во время обряда напрямую общались с натами — представителями мира иного — как раз благодаря строению «Отто». Очевидно, что такое общение оказалось возможным именно благодаря четырем зданиям красного кирпича.

Расшифровывая код снимка

В этот момент в номер, где мы сидели, вошел Петрович. Он буквально сиял от счастья, не надо было и спрашивать, получился ли снимок. Алексия поднялась и взяла из рук Петровича формата А4, все пространство которого было заполнено ясным и четким снимком той самой «карточки», которую мы сегодня видели в руках у старого монаха. Несколько строк вполне читаемого текста предстали нашему взору. Алексия передала лист У Э.

— Нет, — промолвил инструктор, рассмотрев текст, — этот язык мне не знаком.

С этими словами У Э передал листок Мессингу. С этого, наверное, и надо было начинать. Неужели опять ипсилон? Неужели опять загадка? А ведь казалось, что мы уже почти все разгадали…

— Никаких ипсилонов на этот раз! — провозгласил Мессинг, едва снимок оказался в его руках. — Уверяю вас, коллеги, что с этим текстом я справлюсь при помощи самого обычного словаря хинди, который я прихватил с собой. Алексия, будь добра, принеси из большого чемодана словарь языка хинди.

Алексия ушла, а я не мог не уточнить у Мишеля:

— Вы хотите сказать, что текст со снимка Петровича сделан на языке хинди?

— Если бы текст был на хинди, коллега, то словарь мне бы не понадобился. Хинди я владею вполне неплохо. Это не совсем хинди…

Мессинг замолчал. Стало понятно, что Мишеля сейчас не надо торопить, а лучше всего смиренно дождаться возвращения Алексии. Я хорошо знаю своего друга и прекрасно вижу по его выражению лица, когда его мхатовская пауза вызвана желанием покрасоваться, а когда обусловлена внешними и важными факторами. Сейчас был как раз второй случай.

Какой занятный язык!

Вошедшая Алексия передала Мессингу довольно объемный том в ярко-зеленом переплете. Мишель взял книгу в руки и с чувством глубочайшего достоинства произнес:

— Документ, лежащий перед вами, господа, представляет собой текст на одном из древнейших наречий нашей чудесной планеты. Это так называемый староиндийский язык, на котором, по всей вероятности, говорили далекие предки нынешних обитателей целого ряда восточных стран. И не только… В какой-то степени и мы с вами — наследники этого прахинди, как его еще называют. Язык этот считался до недавнего времени полностью утраченным, но изыскания лингвистов, в первую очередь — историков грамматики в области языков индоевропейской группы, позволили прахинди почти полностью реконструировать. Во всяком случае, те староиндийские письменные документы, которые на данный момент имеются в распоряжении ученых, без особого труда были переведены на современные языки, в том числе и на русский. А результат работы зафиксирован в словаре.

Мессинг постучал по ярко-зеленой обложке. А через полчаса мы знакомились с итогом трудов Мишеля-переводчика. Вот оно:

«Всех прошлых веков творение способно просочиться сквозь светлый разум к исходной точке Вселенной и там показаться новым или уже изведанным. По тропам этим идти туда, откуда не будет возвращения. Но что ждет там? Смотреть, как пожирает то, что еще недавно было жилищем.

Видеть, как вода проглатывает величье человека. Созерцать, как остатки жизни растворяются в воздухе. Лицезреть, как земля забирает в плоть свою радость людскую. Море шумит, отражая в себе облака. Горы дремлют под медленный ход дневного светила. Все дороги уводят туда, где все кончается. Но там, где все кончается, все и начинается. Остается наблюдать и ждать. Ждать того часа, когда весь мир вновь станет той точкой, из которой некогда весь мир произошел. Сжать в руке плод пальмы. Это ли не счастье? Бросить камень в реку, а потом смотреть, как река поглотит то, что брошено. Лист отрывается от дерева, когда наступает осень. Падает медленно туда, где еще недавно была трава. А мы ждем, когда лист коснется земли, чтобы снова понять: дальше будет то, что ничего не будет. Но снова солнечные дни пробуждают мир. Снова дерево распускается листьями, которым мы так радуемся. Заговорит ли вулкан, пронесется ли ветер, сметая все на своем пути, волна ли морская, высотой с гору, ударится о берег, с небес ли падет на землю огонь, холода ли лютые воцарятся среди пальм… Во всем видеть промысел. И наблюдать. И ждать. И не касаться до срока. Только видеть бездны морские и дали небесные, только слышать зов джунглей и гремящий водопад, только осязать бархат орхидеи и ласковое прикосновение ладоней любимой. Это ли не счастье? А проникнуть рыбой на самое дно морское? А взлететь птицей над самыми высокими горами? А хищником пробежать по безграничной пустыне? Вечером долгого дня плакать над красками, что дарованы были Природой, но потеряны человеком, над звуками, которые эти облака дали смертным, над запахами открытий мира, закрытыми теперь для наших душ. Ночью ждать грома над селением. Верить в гром! И быть самим собой, созерцая молнию над черным горизонтом, молнию, высветляющую и облака, и деревья, и дороги, и поля, и реки. Молния, будь с нами!!! Если срок отпущен, то и пройти его придется от края до края. Жалеть? Нет. Только сочувствовать тем, у кого было все, но кто все потерял. Помогать идти по своему пути вперед или назад, вверх или вниз, вправо или влево. Отыскать среди лиан ручей. Сесть на его берегу и смотреть, как будет уплывать опавший лист. Путь ему туда, где нет нас, но где есть нам подобные. Там сова боится темноты, рыба боится воды, лев боится джунглей, человек боится домов. Страх властвует там над всем. Спасения жаждут и верят в то, что спасение придет от звезд. Звезды же молча взирают на мир. Мир хотел укрыться в раковине из перламутра, однако перламутр растворился как снег с лучами Солнца. Раковины нет теперь. Есть бесконечность времени и бесконечность пространства. В бесконечности обрести радость бытия, способность быть счастливым и быть собой. Вот величье, достойное каждого на этой Земле…»