Сон с четверга на пятницу - Евгения Грановская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Запах больницы, пота и крови. Боль и ужас. Неужели все это происходит с ней?
– Головка вышла! – объявил чужой голос.
А второй воскликнул:
– Держите папашу! Ему плохо!
Алексей оперся рукой о какую-то белую тумбу. Медсестра приоткрыла маску на его лице и сунула ему под нос ватку, смоченную нашатырем.
– А на вид такой бугай! – услышала Настя женский тихий насмешливый голос.
– Я в порядке, – хрипло проговорил Алексей, отстраняя медсестру рукой.
Он снова сделал шаг к Насте и взял ее за руку.
– Тужься, милая!.. – продолжил он, бледный, измученный, с капельками пота на лбу (словно и впрямь рожал сам). – Еще немного!
«Этого не может быть!» – промелькнула мысль где-то на изнанке ее сознания. – Этого не может быть!»
И вдруг, сквозь морок, боль и вату она услышала крик младенца. Над ней склонилось розовощекое лицо акушерки, и восторженный голос проговорил:
– Поздравляю, мамочка, у вас мальчик!
И снова ей приснился жуткий сон. О том, что и блинчики, и роды, и рождение мальчика – все это ненастоящее. Насте снилось, будто она проснулась, а проснувшись, долго не могла прийти в себя, и слезы текли у нее по лицу. Она до сих пор чувствовала боль в животе и ниже, и даже потрогала рукой – нет ли крови. Она чувствовала не только боль, но и запах операционной, видела перед собой лицо Алешки и… Господи!.. Она видела перед собой сынишку!
Потом снова все вокруг подернулось туманом, и Настя жила в этом тумане – ходила по квартире, звонила доктору Макарскому, потом – подруге Светлане. Она смотрела телевизор, ела омлет, делала что-то еще. Потом из тумана выплыло лицо Светланы.
– Ты плохо выглядишь, – говорила она. – Что-то не так?
– Сон… – выдавила из себя Настя.
– Плохой?
– Наоборот. Мне снилось, что Алешка выжил. И что у нас родился сын. Мы назвали его Пашкой. Павел Алексеевич. Боже, как это было здорово!
Потом она выслушивала утешения Светланы, снова что-то делала и снова что-то ела, потом стояла в душевой кабинке под горячими струями воды, хлещущими ее по плечам… Потом снова была постель, снова тьма закружила и затянула ее, и повлекла за собой…
А потом солнечный свет ударил по глазам сквозь веки.
– Настя, – услышала она сквозь сон. – Настя, вставай! Пора кормить Пашку!
2
Маленький Пашка вызывал у Насти странные, ни на что не похожие чувства. Когда она кормила его грудью, она ощущала такую невыразимую полноту жизни, что у нее начинала кружиться голова. Несомненно, это было счастье. Редкие минуты умиротворения. А потом – снова беспокойство, тревоги и страх.
Спала Настя плохо и засыпала с трудом, боясь, что снова приснится кошмарный сон. Из-за этого часто ходила усталая и раздраженная, но Алексей все это терпеливо сносил.
Кормя грудью Пашку, Настя по-настоящему отдыхала и душой, и телом. Она размышляла, мечтала, дремала. Иногда смотрела телевизор или читала книгу. Никакие тревожные мысли не отвлекали ее от этих простых радостей, когда на коленях был Пашка – пухлый, усердно сосущий, тихо кряхтящий от удовольствия.
Иногда она скучала по их с Алексеем вечерам, когда они могли попить белого вина, закусывая его креветками (приготовленными по особому рецепту, который Алешка держал в секрете даже от Насти). Секса ей не хотелось совсем. Постоянная усталость, вечно мокрые спереди ночные рубашки – все это не способствовало разжиганию сексуальных страстей.
Потом ребенок стал терять в весе от нехватки молока, и ко всем «прелестям» материнства прибавилось постоянное стояние в душе и массирование груди, а также поглощение чая в неимоверных количествах перед каждым кормлением.
Безусловным плюсом было то, что Алексей старался чаще бывать дома. Он снова пристрастился к моделированию и сооружал свои корабли, пока Настя кормила Пашку.
И все же кошмарные сны не исчезли совсем, время от времени они посещали Настю – какими-то странными зыбкими образами, проплывающими по вязким волнам сна, или даже – тенями образов, оставляя после себя дурное послевкусие, которое мучило Настю после пробуждения часами.
Однажды, кормя Пашку и наблюдая за тем, как Алексей корпит над очередным эсминцем, Настя тихо позвала:
– Алеш.
– Чего? – откликнулся он, продолжая приклеивать деталь к своему кораблю.
– Можно с тобой кое о чем поговорить?
– Со мной ты можешь говорить о чем угодно.
Она помолчала немного, а затем тихо произнесла:
– Мне снятся странные сны.
– Мне тоже, – сказал Алексей, не отрываясь от работы.
– Ты не понял. Мне снятся такие сны… – Настя замолчала, пытаясь подобрать нужные слова. – Такие сны, которые совсем не похожи на сны.
– Правда? А на что они похожи?
– На куски реальности. Как если бы картину, которая висит у нас в спальне, разрезали на множество частей и разбросали по квартире, а я бы постоянно натыкалась на эти кусочки.
Алексей выронил из пальцев деталь и чертыхнулся. Настя нахмурилась.
– Прости, я тебя отвлекаю, – сухо проговорила она.
– Ерунда, – сказал Алексей. – Это я сам такой олух.
Он осторожно поддел упавшую деталь пинцетом и вновь стал прилаживать ее к кораблю.
Поняв, что время для разговора выбрано неудачно, Настя вздохнула и взяла в руки журнал. Через пару минут Алексей приделал наконец деталь и, облегченно вздохнув, откинулся на спинку стула.
– Хорошо, – произнес он, глядя на модель оценивающим взглядом. – Но не отлично. – Затем перевел взгляд на Настю и спросил: – Так что ты там говорила насчет снов?
– Ничего, – ответила женщина. Поудобнее перехватила сопящего на руках Пашку и добавила: – Забудь.
Она обиженно шмыгнула носом. Поняв, что провинился, Алексей мягко и виновато произнес:
– Заяц, прости. Я немного отвлекся. Ну, расскажи мне про свои сны. Они страшные?
– Да, – сказала Настя. – Очень.
– И что же в них страшного? Монстры? Зомби с вампирами?
Настя покачала головой:
– Нет.
– Тогда что?
– В этих снах я одна.
– Правда? Не обращай внимания. Мне иногда тоже снится всякая муть. Научись абстрагироваться.
Решив, что Настя утешена, Алексей снова взглянул на недоделанную модель эсминца.
– Лешка! – сердито окликнула его Настя.
– Чего?
– В этих снах нет ни тебя, ни Пашки!
– И что?
Настя почувствовала досаду. «Бесчувственный балбес!» – обиженно подумала она. А вслух произнесла:
– Ты что, не понимаешь?
– Нет, – честно признался муж. – В моих снах тоже не всегда есть ты и Пашка. Например, мне часто снится, как мы с друзьями арендуем яхту и…
Настя поняла, что объяснять бесполезно. Оседлав своего любимого конька, Алексей принялся мечтательно рассказывать о своих морских снах, в которых он рассекал волны на фрегатах и каравеллах или ловил с быстроходной яхты огромных марлинов.
Настя некоторое время слушала, изображая интерес, а потом снова взялась за журнал. А вскоре затих и Алексей. Сооружение модели эскадренного миноносца требовало усидчивости и кропотливости, и он целиком погрузился в свою работу, которую совершенно ошибочно (по мнению Насти) называл «хобби».
Алексей собирал эсминец, Пашка сосал грудь. Где-то за стеной играла тихая музыка. За окном шелестели машины и листья… Постепенно чувство досады ушло, сменившись умиротворением. Настя зевнула. Потом еще раз. Глаза у нее стали закрываться.
– Надо сходить к психотерапевту, – ни с того ни с сего пробормотала она.
– К психотерапевту? Зачем?
– Иногда после родов у женщины появляются… странные желания.
Алексей усмехнулся.
– А я не могу удовлетворить твои желания?
– Боюсь, что не эти.
– Уверена? Я могу быть очень изобретательным.
Настя хмыкнула.
– Спасибо, но твоя изобретательность понадобится мне гораздо позже.
– Ясно. Слушай, Аська, у меня есть приятель – Андрей Макарский. В детстве мы жили по соседству. Он хороший врач, хотя и не психотерапевт.
– А кто он? Какой врач?
– Психиатр.
Настя поморщилась.
– Не люблю психиатров. Как, ты сказал, его зовут?
– Андрей Макарский.
– Мне почему-то знакомо его имя, – задумчиво проговорила Настя.
– Ничего удивительного. Ты с ним пару раз виделась. В кафе «Квадрат» в позапрошлом году, когда я встречался с выпускниками, а ты…
– А, вспомнила, – кивнула Настя. – С бородкой и в очках?
– Точно. Хочешь, я ему позвоню?
– Позвони.
– Я серьезно.
– Я тоже. Позвони, и я с ним встречусь.
– Заметано.
Алексей снова склонился над своим эсминцем, а Настя переложила маленького, недовольно сопящего Пашку на коленях и дала ему другую грудь.
* * *Доктор Макарский смотрел на нее спокойным, приветливым взглядом.
– Значит, вы у меня уже бывали? – переспросил он.
– Да, – ответила Настя. – Но… не в настоящей жизни.
– Можете рассказать об этом подробнее?
– Да. Иногда мне снится, будто я живу в другом мире. В страшном мире. Он такой же, как наш, но там у меня нет ни мужа, ни сына.
